Чужая Тень. Дневник откровений

Сколько стоило мне усилий убедить маму, что это нормально… Дочь выросла и может жить отдельно.

– Да когда ты вырасти-то успела? – противилась она моему переезду. – Как ты там жить одна будешь? А я?

– Мам, я же не в другой город уезжаю, – успокаивала я её. – Я буду часто приезжать к тебе. И в гости обязательно приглашу, как только обустроюсь. Ты не представляешь, что это за квартира. Это просто чудо из чудес. Твоя дочь вытащила из барабана серых будней счастливый разноцветный лотерейный билет.

– Но я должна знать, кто он такой и что за человек, – постепенно сдавалась она.

– Конечно, я тебя познакомлю с ним, – но тут же спохватилась. – Если только он сам захочет. Но поверь, он очень хороший и добрый человек.

В итоге она поняла меня и смирилась с моим увлечением. Именно так она отнеслась к моим чувствам и понимала, что ничего сделать нельзя. Сама со временем разберусь.

– Ну да, он мужчина видный. А Пашка твой… Как с Пашкой-то?

– Пашка-промокашка, – только и ответила я, собирая вещи в сумки.

Видный мужчина… Сколько ему? Ещё тридцать пять, а мне уже почти двадцать. Это ещё не любовь. Точно нет. Я не испытывала того, что у меня было с Пашкой. Как говорится:

Нельзя за любовь любое.

Нельзя, чтобы то, что всем.

За любовь платят любовью или не платят совсем.

А чем плачу я? Хм… размышлениями, как быть с другим?

Я просто подсела. Подсела на достаток, а у меня его не было в жизни даже близко. Подсела на свободу в выборе жизни. В выборе, как мне прожить её сегодня. Встретиться с Пашкой или поехать в клуб, в такой, в какой меня никогда в прошлой жизни не пустили бы, а теперь у меня своя карта. Либо в другой клуб, где ещё карта. Либо… либо что угодно. Я научилась просить. Нет, не требовать, пока ещё нет, только просить. Как-то я спросила его:

– Зачем ты всё это делаешь для меня?

– Потом узнаешь, – в свойственном ему тоне ответил он.

Труднее было с Пашкой. Как объяснить ему, откуда это всё? Ну, допустим, телефон в кредит. Ноутбук – оттуда же. Вещи? Так в универ и на встречу с ним я их не надевала. Уехала кататься на сноуборде в Швейцарию? Договорилась с мамой, что срочно уехала в деревню к бабушке. Та сильно заболела. Не живу дома? Откуда квартира? Почему стала реже появляться, звонить? Очень трудно было. Вопросы, вопросы, и так мало правдоподобных ответов, но и тут я справилась. Предварительно сговорившись с мамой, сказала ему, что родственники уехали за границу на ПМЖ и попросили присмотреть за квартирой, пока они не решатся её продать.

В общем, за-вра-лась.

12.05.2010-00:15 – Больно

– Но, если я усну, больно не будет.

– А потом?

– Не знаю… Когда я просыпаюсь, мне не больно.

Дэниел Киз «Множественные умы Билли Миллигана»

Во всей этой истории смущал только один момент. Лексус целовал меня, обнимал. Мы иногда засыпали вместе, но на этом всё заканчивалось. Момент близости не наступал. Не могу сказать, что мне не хотелось. Я же прекрасно понимала, что рано или поздно это случится, и даже, наверное, хотела этого, но не могла сама проявить инициативу. И вот, собравшись со стыдом, хотя после сколького вранья откуда ему было взяться, я решилась.

Однажды ночью, после очередной вечеринки в клубе, мы валялись на кухне на просторном диване. Он пил виски со льдом, я – мартини. «Время», – подумала я и пододвинулась вплотную к нему. Господи, как он пах. Смешение алкоголя с его парфюмом… Я стала его целовать, он отвечал, но, когда я провела рукой по его торсу вниз, он схватил мою руку так, что мне стало больно. Я испугалась.

– Я ждал, – он улыбнулся. – Прости меня, но я должен так сделать. Теперь ты будешь меня бояться и избегать или станешь моей навсегда, но всё так же будешь бояться.

Он схватил меня за горло и швырнул на пол. Я больно ударилась головой. Мне стало страшно. В его глазах были бешенство и ненависть. Я пятилась, отползая от него, а он шел на меня с улыбкой, и я видела, как его брюки в области паха приобретают всё более чёткие очертания. Он схватил меня за волосы и наотмашь ударил тыльной стороной ладони по лицу. В голове зазвенело, и на минуту потемнело в глазах. Я почувствовала привкус крови. Губа просто наливалась и опухала на глазах. Он начал как-то не по-человечески меня целовать. Держал за волосы и впивался в губы. Разорвал на мне одежду, больно схватил за грудь, так, что я вскрикнула…

Потом, когда мы уже лежали на полу и он, закрыв глаза, курил, сказал мне:

– Я не могу по-другому. Либо принимай, либо вали отсюда нахрен и забудь меня. Я не хотел тебя обидеть.

А кому нужно это «я не хотел тебя обидеть», когда ты лежишь и думаешь: «Надо бежать, это ненормально». Но вырвалось совсем другое:

–У меня никогда не было такого, и мне было страшно.

– Со мной тебе всегда будет страшно. Я сам себя боюсь.

Секс был просто невероятным. Я наконец-то испытала то, чего столько ждала. Боль, переходящую в неописуемый оргазм, и снова боль, и снова оргазм. Затем забвение. Как будто душа вышла на минутку покурить после секса, оставив обмякшее, подёргивающееся в судорогах тело валяться на полу.

Он уехал, а я закуталась в одеяло с головой и рыдала, сама не знаю от чего. Мне было и страшно, и больно, и так хорошо, как никогда. Я не хотела уходить. Я поняла… Что-то пришло в меня. То, что осторожно прощупывало почву, не решаясь выбраться наружу, но уже становилось смелее, ухмыляясь пока что одними уголками губ, ожидая своего часа.

Теперь у нас был секс. Его возбуждал вид крови, и без этого он не мог. Губа была всегда рассечена. Потом он принёс плетку и кнут, и начались новые истязания. Я уже получала удовольствие от этого. Вот только маме приходилось врать, откуда та или иная ссадина. Но это было даже приятно, когда физическая боль на время становиться сильнее боли душевной. Меня не оставляли душевные терзания по поводу правильности моего выбора. Внутри шла бесконечная война. Не знаю, какие силы там воевали, но кто-то явно начинал проигрывать битву. Иногда я просто резала себе палец ножом. Чтобы болело там.

Пашка что-то чувствовал, а я начинала смотреть с презрением на этого влюблённого мальчишку, который пыжился, целуя меня, пытаясь увидеть какое-то удовольствие на моём лице. Я стала обманывать его и в сексе, иногда томно вскрикивая и закатывая глаза в ожидании, когда же уже закончится эта жуть. Может, уже пора всё прекратить? Но чёрт возьми! Я и недели не могу прожить без этого мальчишки…

13.05.2010-00:02 – Лестница вниз

Стремление возвыситься – начало унизительного падения вниз.

Петр Квятковский

Лексус уехал на неделю по делам, и я осталась предоставлена сама себе. Решила эти дни посвятить полностью Пашке. Мы, как и раньше, гуляли, забегали в кофейню, ходили в кино. На дворе стоял март, хотелось романтики и весенних цветов. Пашка старался угодить мне, как мог, постоянно появляясь с тюльпанами. Мне жутко хотелось сделать что-то и для него. Сводить куда-нибудь, угостить всем, чего он захочет. Сколько уже можно довольствоваться кофе и одним чизкейком на двоих? Мне ведь оставили карточку на расходы, но нужно было держать марку бюджетной девочки-студентки.

Он уже перестал спрашивать, что у меня с губами. Я для него придумала историю, что это просто какой-то воспалительный процесс и что вот уже на протяжении почти месяца я не могу справиться с ним. Чем только не мажу, всё бесполезно. Врачи сказали, что со временем пройдёт. Мне стало опять хорошо и тепло рядом с Пашкой. Так, что не хотелось отпускать. Проводить вместе как можно больше времени.

Наступила пятница, и я решила позвать его в клуб. Выдумала, что один мой сокурсник, который пытается мне понравиться, устроился на работу в один модный клуб. Вот он и сделал для меня карточку. По ней беспрепятственный проход для меня, и можно ещё одного человека с собой.

– Надевай свои самые модные шмотки, – сообщила я ему вечером. – Идём в клуб отдыхать.

Я же оделась в этот раз, как хотела. Сказала, что у подруги взяла по такому случаю. Кода мы встретились, он, конечно же, не блистал роскошью. «Ну да ладно, – подумала я, – пойдёт. Главное, мы идём вместе. Я ему покажу, как отдыхает настоящая Москва.»

Ближе к полуночи мы уже были там.

– Как-то странно выглядит местечко, – озирался Пашка, когда мы дошли до клуба. – Промзона какая-то. Ни вывески, ничего нет. Куча народу, которые карабкаются по металлической лестнице куда-то в забор.

– Ну да, – наигранно согласилась я с ним. – Ну пошли. Посмотрим, на месте разберёмся.

«Только бы никто из тех, кто меня видел, не оказался там», – молила я про себя.

Разделись в гардеробе и поднялись выше, в зал. Мне сразу захотелось на танцпол. Как говорят – ноги сами в пляс пускаются. Но, помня о том, что я тут «в первый раз», не стала спешить.

– Выпьем что-нибудь для начала? – предложила я Пашке.