Необъяснимые явления. Это было на самом деле

Когда мне сегодня рассказывают, как «человек лесов» буянил в пригородах Красноярска, в километре от железнодорожной станции, для меня нет никаких сомнений: скорее всего, тут замешан очередной «инженер Гоги». Или другой вариант: информатору надо поменьше употреблять славных напитков… А может, ему следует покрепче задуматься о своем поведении и образе жизни, потому что, если бесы начали являться среди бела дня и громить загаженную комнату, куда же дальше?

Часть историй о встречах с «человеком лесов» – откровенное влияние прессы, телевидения, рассказов, всякого рода «пугательных» историй у вечернего костра. Человек, впервые попавший в лес, в «ненаселенку», за десятки верст от ближайшего жилья, невольно все время напряжен. Неуверенный в себе, он не знает, кто это кричит в ночном лесу? Кто это тяжело протопал по склону во-он той сопки? Ветер трогает листву или это звук тихих шагов? Звенит ручей или это зудящий голос неведомого существа?

Приходит опыт, исчезают страхи, но не сразу. Почти у всякого «экспедишника» есть период, когда ему в лесу могло привидеться почти все что угодно. Не потому, что человек труслив, а потому, что он неопытен. Если же человек и правда робок, если плохо воспитан, не умеет ввести в рамки разыгравшееся воображение, позволяет лезть из «подкорки» всему, чему лучше там, в «подкорке», и остаться… Тогда есть реальный шанс – до конца своих дней человек будет уверен: он видел и слышал неведомое существо! Это маловеры и клеветники врут, будто на его пути был только вывороченный комель дерева. Наверное, им завидно, они хотят похитить приключившееся с ним чудо…

Конечно, случается и простой обман зрения, вполне честная ошибка… Уже упоминавшийся здесь родственник, Александр Александрович Федоров, рассказывал мне, как принял за «человека лесов» медведя, долго бежавшего на задних лапах. Он описал этот случай в своей книге «Два года в Саянах», но вот о своих мыслях в тот момент, что готов был принять медведя за «реликтового гоминоида», в книге умолчал.

О таком же случае рассказывал мне один археолог из Иркутска. Бывают в жизни забавные совпадения, случайности, породившие большие последствия. Мой сотрудник рассказывал о своей экспедиции в Туве еще в 1980-е гг.:

– Был у нас один такой мужик – огромного роста и волосатый. Жутко волосатый, черный волос по всему телу, даже на животе. В экспедиции отрастил бородищу и не брился, не стригся два месяца. Растительность во все стороны, руки как бревна… Нам и то смотреть бывает жутко. А тут день случился теплый, ясный, он разделся, так в маршрут и пошел. Тут, видим, едет тувинец. Маленький такой, едет и поет. Весна, тепло, так самозабвенно поет, прямо глаза закрыл. Перевалил гору, едет, раскачивается. Тут Гоша хмыкнул в кулак, тувинец открыл глаза…

Представляете, стоит перед ним великан, сантиметров на сорок его выше. Выше, чем он на лошади! Из черного волоса еле глаза сверкают, сам мохнатый. Тувинец заорал, так что Гоша сам едва не свалился, поднял лошадку на дыбы и вскачь назад! Сколько скакал, все орал и орал диким голосом. Теперь его опросить – уверяю вас, он расскажет, что видел «человека лесов» своими глазами, совсем близко.

Между прочим, все верно: такая история, если тувинец ее расскажет авторитетной комиссии, вполне сойдет за подлинную.

Но вообще-то комиссия Академии наук в далеком 1960 году сочла недостоверными 90 % всех историй, собранных Жанной Иосифовной. Много. Очень высокий процент информационного мусора. Но что такое 10 %? Это примерно 350 историй – ни много ни мало. 350 историй о встречах со «снежным человеком» на Кавказе. Это тоже очень много.

Мне рассказывали не меньше 30 историй такого рода. Из них я выбрал четыре истории, которые мне показались наиболее «доброкачественными» – по надежности в первую очередь самих информаторов. Что характерно – все достоверные встречи с «человеком лесов» происходили в 1940–1950-е годы, до массовых вырубок лесов в средней полосе Сибири. В конце 1960-х – в 1980-е годы надежные сведения поступают только из северных районов Красноярского края.

Первые два рассказа я услышал в декабре 1988 года. Мы говорили с Геологом, пили чай, и он рассказывал то, что я описываю ниже. В это время зашел биолог… известный в профессиональных кругах палеоботаник – специалист по ископаемым растениям. Услышал последние фразы Геолога и произнес очень серьезно:

– Если бы я вас обоих не знал, нипочем бы не рассказывал… За сумасшедшего примут. Но раз такой разговор пошел… Расскажу.

Рассказ доктора геолого-минералогических наук.

Тоджинская котловина, конец 1950-х

Тогда, в конце 1950-х, молодой Геолог обследовал почти ненаселенный край в Тоджинской котловине. Масштабы Тоджи довольно приличные – километров 300 на 400, – и лежит она, отделенная от всего мира хребтами Саянских гор с севера, юга и востока. Котловина лежит высоко; климат там такой, что русские так и не стали ее заселять, даже в июне и в августе возможны заморозки. Покрытая роскошными кедровыми и еловыми лесами равнина, край непуганых зверей, наклонена к западу, и туда стекают ее реки, выходят на основные равнины низкой, степной Тувы.

В хребтах, обрамляющих с востока Тоджинскую котловину, Тоджу, начинаются Бий-Хем и Ка-Хем – реки, слияние которых дает Енисей.

Молодого Геолога с напарником забросили в верховья Бий-Хема. В их задачу входило в основном плыть по реке, сплавляться до населенных мест, у подножия гор. Так и плыли они с напарником, плыли на лодке, вдвоем, по почти не исследованным, неизвестным местам. Целый месяц они не видели других людей, потому что во всем огромном, чуть ли не с Шотландию, Тоджинском краю жили всего несколько сотен людей из племени тофаларов – оленеводов и охотников; да еще, по слухам, беглые старообрядцы.

Лодку проносило мимо мыса, лось поднимал голову, недоуменно смотрел на людей. Так и стоял, по колена в воде, даже не думая бежать. Стоял, смотрел, пытался понять, что за создания плывут? Лось впервые видел таких странных двуногих существ…

Стояли светлые июньские вечера, белок приходилось выгонять из палатки: они сигали по спальникам, забирались в котелок, отнимали у геологов сухари.

Сама невероятная история случилась под вечер, когда пристали к тихому плесу. Звериная тропинка отходила от плеса, вела вдоль берега. Напарник ставил палатку, а Геолог решил пройтись по тропе – просто посмотреть, что здесь и как, куда занесло, если уж ночевать на плесе.

Много позже он ясно припомнил, что тропинка вела не вглубь леса, а шла вдоль берега реки и что ветки не били в лицо – значит, ходил по тропинке кто-то крупный, высокий. Ведь даже медвежьи тропинки низкие, ветки смыкаются на высоте метра-полутора. Но это все было потом, этот анализ. А пока на тропинке Геолог страшно удивился, вдруг увидев кого-то в рыжей меховой шубе. Этот кто-то бежал от него по тропе, метрах в тридцати впереди.

– Эй, парень! – заорал Геолог.

Местный припустил еще быстрее. Геолог побежал за ним – и азарту для, и надо же нагнать бедного местного, объяснить, что они люди мирные, от них не надо ждать беды. С геологами, наоборот, надо всегда делиться – свежей ли рыбой, молоком ли…

Местный бежал очень быстро, Геолог удивлялся, какие у него короткие ноги, длинная коричневая шуба. Потом «местный» вдруг прянул за ствол и стал выглядывать оттуда.

– Эй! – опять крикнул Геолог. – Ты чего?! Мы тебя не тронем, мы геологи!

Местный выглядывал из-за ствола и улыбался. Улыбался во весь рот, в самом буквальном смысле от уха до уха. Местный, что ни говори, был все-таки какой-то странный. Весь в рыже-бурой шубе, мехом наружу, с рукавами. Волосы, лицо какое-то необычное, без лба, и эта улыбка…

Чем больше Геолог смотрел на эту улыбку, тем меньше хотел подойти. Он сам не мог бы объяснить причины, но факт остается фактом – «местный» словно отталкивал взглядом. Геологу самому было как-то неловко, в конце концов, чего бояться? Да и оружие при нем. Но в сторону этого местного, в шубе, он так и не пошел. Наоборот, он начал двигаться в противоположном направлении, к лодке и к палатке, словно они могли защитить от этой улыбки, от пронзительного взгляда синих точечек-глазок.

Напарник уже поставил палатку, почти сварил уху, удивлялся истории про «местного». Геолог бы охотно уплыл, но уже почти стемнело, плыть дальше сделалось невозможно. За ужином все обсуждали, удивлялись, что тут могут делать люди – вроде ни скота, ни раскорчеванной земли под пашню, под огород. В палатку с собой взяли ружья, в изголовье сунули топор, но приключений в этот вечер больше не было.

Только ночью кто-то ходил вокруг палатки и однажды дернул за растяжку так, что она зазвенела, как струна.

– Ты чего?! – заорал Геолог. – Я тебе!

Больше растяжками никто не звенел, но утром перед входом в палатку нашли здоровенную кучу фекалий, на вид совершенно человеческих, да на кустах висели пряди длинной, сантиметров десять длиной, шерсти.

– Вы не взяли ни фекалий, ни шерсти?!

– Не взял… Тогда как-то не думал, что это так важно.

– Скажите по совести: не было желания засадить жаканом в этого «местного»?

– Нет, ну что вы… Я же думал, это человек, пусть необычный.

Рассказ доктора биологических наук.

Начало 1960-х, Тоджинская котловина

Эта экспедиция тоже сплавлялась на лодках, но только на резиновых, легких, и шла не все время по Бий-Хему, а сначала по его притоку. Это была экспедиция биологов, и цель была в том, чтобы собрать как можно больше коллекций: гербариев, шкурок, сведений о численности разных видов.

Ученые плыли по реке и где-то в конце июня оказались совсем недалеко от тех мест, где несколько лет назад побывал Геолог, будущий доктор геолого-минералогических наук. В этом месте река делала острова, и ученые старались эти острова обследовать: там могла быть живность, какой не найдешь на берегу. Ночевать они старались на островах, потому что медведи вели себя не то чтобы агрессивно… просто им было интересно, они могли полезть к людям ближе, чем надо.

Лоси так вообще могли огорчиться, что люди ходят возле них; старый лось, и самец, и самка, могли бы захотеть их отогнать или убить. Вроде бы звери пока ничего плохого им не сделали, а как-то без них все же спокойнее. Биологи логично рассудили, что на островах им будет безопаснее.

…Этот остров был длинный, намытый. Ученые решили сначала обойти его, каждый по своему берегу, просто так, на всякий случай.

Биолог быстро наткнулся на тропу; по этой тропе человек мог идти комфортно, без всяких бьющих в лицо ветвей. Тропа была сделана кем-то высоким, двуногим.

Тропа вела к сооружению, больше всего напоминавшему огромный, небрежно сделанный шалаш… Шалаш из ветвей толщиной в руку, даже в бедро… Ветвей не отрубленных, а, судя по всему, сломанных или открученных. В шалаше никого не было, только налипла на ветках, валялась на истоптанном полу рыжая и бурая шерсть.

Пока Биолог рассматривал шалаш, пытался понять, что вообще происходит, в стороне раздался страшный шум.

– Коля, ты? Что там у тебя? – прокричал обеспокоенный Биолог.

– Да вовсе не у меня, – голос напарника раздался совершенно в другом месте, – Это у тебя что-то шумит… Ты что, через кусты там ломишься?

Друзья как-то заторопились увидеть друг друга, встретиться; в глазах каждого читалось одно и то же – сильное желание уплыть побыстрее с этого острова… и уж во всяком случае, на этом острове не ночевать.

Задаю тот же вопрос:

– Как же вы оставляли шерсть?!

– Да знаете, как-то вот оказывалось не до нее. Очень было странно мне в этом шалаше-нешалаше. Странно и неприятно, жутко, очень не хотелось там оставаться.