В поисках марсианских сокровищ и приключений

На сердце одна!..»

Пользы от радара было столько, сколько мы могли бы иметь… от гигантского пылесоса, если бы им высасывали весь песок из Карканту! Но пылесоса у нас с собой, понятное дело, не было, а вот портативный радар был. С ним мы имели возможность видеть на несколько метров в глубину и вокруг!

Радик дошёл до места чьих-то недавних раскопов. Остановился, изучая адрес на визитке, воткнутой прямо в землю, и сказал:

– Да, похоже здесь кто-то поработал до нас. Грунта перелопатил человек немало, но до сути дела так и не дошёл… А вот мы – дойдём! На глубине, по показанию радара, есть кое-что интересное!

Пока Радик прикидывал, с какой стороны будет лучше подступиться к тому, что он обнаружил на экране радара, дядя Петя, неугомонно и энергично, словно заряженный энерджайзером подросток, носился вокруг стоявшего поблизости строения с металлоискателем в руках и причитал: «Ломанное не берём! Ломанное не берём! Только самое целое!..». Як шаловливый юнец! Смешно было смотреть на его побегушки и странные выходки со стороны…

Но Радику такое поведение человека в возрасте показалось не только смехотворным, но ещё и опасным. Он приблизился почти вплотную к нему, осторожно постучал по макушке его – дядя Петя повернулся лицом к экспедитору, вроде бы откликнулся, но… в глазах не читалось того смиренного благоразумия, которое, по идее, должно было бы возникнуть в первую очередь! В них не было стремления к успокоению. Испытывая явное неудовольствие при виде столь безответственного безобразия, Радик покрутил ему у виска пальцем. На Марсе этот жест не считается неприличным и оскорбительным, напротив, он используется как сигнальный во внешней среде и означает по сути, что нужно держать себя в руках, быть осмотрительным, не психовать или просто успокоиться.

– Пётр Степанович, с вами всё в порядке? Дайте-ка я вам кислород убавлю! – сказал Радик.

Пётр Степанович испуганно посмотрел на ручку регулировки баланса кислорода – она была переведена в режим интенсивного потребления и оставалась в таком положении уже минут 10! Он тут же осознал, что его ждёт, если Радик не убавит кислород прямо сейчас. Кислородное опьянение – симптомы его он уже начал испытывать, впоследствии оно должно было смениться кислородным голоданием, точнее синдромом кислородного похмелья – это когда «на опохмелку» хочется больше кислорода, чем обычно… В целом, такое поведение, как у него, уже было недопустимо, оно выходило за рамки дозволенного, а чем это грозит – объяснять, надеюсь, никому не надо!

Радик убавил ему кислород. После этого дядя Петя стал вести себя намного тише и сдержаннее, его внутренний «детский моторчик» утих. Причина лёгкого помешательства, вызванного передозировкой кислорода в скафандре, была, по-видимому, устранена.

Немного погодя, я, отвлекшись от охотничьей забавы, стал внимательно разглядывать окружавшую нас местность. К удивлению своему, обнаружил я уходящую вдаль от Карканту дорогу. Конечно, не ту, по которой мы сюда только что приехали, а ещё одну! Начиналась она от перекрёстка на окраине. Посреди того перекрёстка возвышался неотёсанный дорожный камень, на котором была высечена интересная надпись. Приблизившись к камню, я прочитал:

«Налево пойдёшь – конь сдохнет, направо пойдешь —пропадёшь, прямо пойдёшь – и конь сдохнет, и сам пропадёшь, зато дорога короткая!».

«Вот это да… – подумал я. – Прелесть-то какая!» Надпись была выполнена камнерезом, чьей-то неугомонной, как видно, но очень умелой рукой, что тоже было заметно невооружённым глазом. И кем-то из современных копателей, это бесспорно. Но в стиле русской старинной сказки!.. Многие копатели, стоит об этом сказать, любят делать на Марсе подобные надписи при помощи своих камнерезов; некоторые граффити даже вырисовывают… Часто оставляют автографы о себе на память типа «Здесь был Вася!», с датой своего посещения места и с номером… домашнего телефона. Иногда, в некоторых непредвиденных походных ситуациях, это бывает и полезно, правда звонок к какому-нибудь Васе с Марса на Землю не дёшево стоит!

Раньше почти все подобные надписи производились при помощи стандартного набора инструментов марсоходов и роботов, дистанционно управляемых с Земли, в режиме «печать» они делались, и получалось красиво, как на картинке. Однако в последнее время возобладала другая тенденция: надписи стали делаться от руки, с использованием самого обычного камнереза, это стало модным теперь. Да, теперь это чистое рукоделие! Цениться оно, по идее, должно дороже, особенно теми, кто найдёт такой камень с надписью лет через 500… Мода пройдёт – а надписи, безусловно, останутся. Вот и стараются ребята, пишут, что их душе угодно… Нередко оставляют о себе небольшие свидетельства или… краткие послания для потомков!

Я похлопал перчатку о перчатку, стряхивая пыль, осевшую на ладонях после прикосновения к камню, и сказал:

– Здорово! Остроумно ведь написано!..

И поинтересовался у Радика, по поводу увиденного: куда ведёт эта стратегия?

Разветвление путей, уходящих в неизвестном направлении, выглядело заманчиво очень, как игра с непредсказуемыми последствиями.

– А куда же она может вести, если не на тот свет? – рассмеялся, оказавшись за моей спиной, дядя Петя. Он подивился увиденному на камне вместе со мной, прочитав надпись.

Радик ненадолго отвлёкся от показаний своего радара, посмотрел на камень, возле которого мы столпились, и рассудил дело так:

– Как видите, дорога тут, с двумя объездами! Все пути опасны, чёрт бы по ним не ездил! Однако, судя по карте, они все ведут к одному и тому же объекту, который находится на… расстоянии… – он внимательно всмотрелся в экран прибора, отсвечивающего бликами на полуденном солнце, – примерно 135 километров отсюда, если мерить по прямой.

– А что за объект?

– Археологический, как и Карканту. Но открытый, зональный. Этим он отличается!

– Эге, вот оно как!

И, словно в подтверждение слов Радика, из-за дальнего бугра показался «Кулак», внешне похожий на наш, но, конечно, не наш. То выныривая из песчаных дюн, то вновь погружаясь в них, машина медленно приближалась к раскопанной части Карканту…

Мы, все трое, затаив дыхание, следили за её движением… Вот, поднявшись на очередной бархан, машина встала ненадолго. Наверное, в ней нас заметили… Но, простояв всего пару секунд, автомобиль продолжил движение прямо, и поехал он прямо на нас, видно осознали в нём люди, чем мы тут занимаемся и решили подъехать к нам поближе («с инспекцией» – подумалось мне сначала, но вскоре я понял, что ошибся).

Сразу стало видно, что автомобиль движется в нашу сторону по самому короткому пути, из описанных на камне! Стало быть, по самому опасному! Из салона «Кулака» в это время неслось ритмичное «бум! бум! бум!» – через наушники в шлеме мы расслышали звуки той песни, что играла в салоне, когда «Кулак» к нам подъехал:

«Чёрные глаза…

Умираю, пропадаю,

Чёрные глаза…»

Да, на всю катушку играла эта джигитская музыка, а внутри машины находились… дагестанцы! Их так мило было встретить здесь, посреди марсианской пустыни, ведь мы ожидали кого угодно увидеть, хоть марсомобиль с дистанционно управляемыми робонавтами. Но нам на встречу, что стало совершенно неожиданно, выехала эта машина с дагестанскими номерами!

– Погодите, я, кажется, вспомнил!.. Это для иномарок написано, чтобы они здесь не ездили… Ну, да, это точно для них! Дорогу-то ещё старые марсиане угробили, – сказал Радик.

– А-ха-ха… Как это, они… Сами построили, сами же и угробили?

– Ну, да, а что здесь такого? Древние марсиане многие древние дороги угробили здесь, но только наши «Кулаки» по ним всё ещё ездят! – грозно заметил дядя Петя.

Гордость за отечественную автомобильную промышленность стала понемногу распирать и меня…

– На Марсе таких, не строенных «никем» дорог, открыто уже немало, всё это – не ложные, но сложные пути. Многие не нанесены на карты даже, не внесены в реестр автомобильных дорог Марса, поскольку на разных участках пути прерываются… Незарегистрированные дороги, естественно, не обслуживаются ДРСУ, поэтому покалечить либо оставить в колее иномарку на них можно в два счёта! И только «Кулак»…

– В воде не горит и в огне не тонет, на нём всюду можно! – похвалил нашу машину дядя Петя.

– Ну, да, только наоборот: в огне не горит и в воде не тонет, – поправил его экспедитор-автомеханик, хорошо знавший «Кулак». Не понаслышке!

Я заплакаль.

– Э, э, э… что с тобой?

– Птичек жаль!..

– Каких ещё птичек? Иностранок, что ли?

Я кивнул.

– Ну, ты даёшь!

Иномарка – это ведь вещь, её беречь надо! Угробишь – на вторую уже не накопишь… А «Кулаки» – совсем другое дело. На них всюду можно! В любой ситуации на них можно положиться! Выбрал, какую тебе надо, в салоне, машину, и смело езжай, куда глаза глядят! Езди, катайся, и в ус, как говорится, не дуй – «Кулак» всё стерпит, всё вынесет, и захочешь сломать его – не сломаешь! «Не родился ещё такой мудак – есть такая народная мудрость на Марсе – который сломал бы «Кулак»! Разумеется, верной её можно считать только при своевременном проведении техобслуживания машины, на одной из станций сервисного техобслуживания. К тому же, и стоит-то наш «Кулак» недорого: дешевле иномарки!

Помню я такую историю: однажды ехали мы с товарищами по пустыне, и попалась нам навстречу иномарка, застрявшая в песке основательно… И припомнились мне тогда слова из песни Высоцкого:

«Те, кто сидят – ведь это ж иностранцы!

А вы, прошу прощенья, кто такие?..»

Да, мы к своим машинам, как это ни парадоксально, гораздо более требовательно относимся, чем к иномаркам, возможно поэтому они и реже подводят нас в трудный час. А на Марсе каждый час, как известно, трудный. Особенно тот, что проведён во внешней среде.

Иномарку, если сломается – «Кулак» из пустыни вытащит, а если «Кулак» сломается – кто его тянуть-то будет?.. Некому! А если поломка произойдёт вдали от трассы, вдали от берегов пустыни – как говорят марсианские дальнобойщики? Все рискуют погибнуть в такой ситуации!

– А знаете ли вы, как назывался первый внедорожник в Японии? – спросил нас после этого Радик.