Так и есть. Книга вторая

– Вы кто?

– Эмиссары. Уже было. Давай дальше.

– Эмиссары, вы кто?

– Вот теперь молодец, – гогочет Барт и, кажется, даже в глазах индейца мелькает легкая тень улыбки.

– Мы, дорогой друг, твои проводники. Если угодно – немного наставники, немного экзаменаторы. Но тебя же не это в первую очередь интересует?

– Да, не это. Меня в первую очередь интересует – что происходит?

– Уууу, брат, это самый верный и самый сложный вопрос. – Барт берет в руки вторую кружку и оценивающе смотрит на ее донышко сквозь изрядно посветлевшую после операций с «полбанкой» жидкость. Потом крякает и аккуратно, одним махом, ополовинивает емкость. – Сейчас я тебе все расскажу. Кстати, тебе одной кружки хватит?

Тема чувствует прилив крови к голове и хочет сказать, что одной кружки сейчас ему даже много, но ограничивается простым кивком. Иногда это лучше, чем выдать свое опьянение, бросив неосторожную фразу заплетающимся языком.

Барт, кажется, видит его насквозь и снова хохочет. Завершающим глотком опустошает кружку.

Тема отмечает про себя, что люди за соседними столиками не замечают этого шумного малого и никак не реагируют. Нельзя сказать, что Барт настолько уж страшен, просто сейчас его поведение, по-видимому, воспринимается окружающими как вполне приятное и дружелюбное. Ну, праздник сегодня у человека. Пьет не просто так, а по поводу. Хорошо ему на душе и зачем мешать такой радости.

Барт берет в руки вторую кружку:

– Все нормально, Тема, расслабляйся. И на меня внимания не обращай – ну, праздник сегодня у человека случился. Я пью не просто так, а по поводу. Хорошо мне на душе, веришь, нет ли, – говорит человек-гора и хитро смотрит на Тему, а потом вдруг опять хохочет. И тут же добавляет, не давая Теме прийти в себя и сообразить, почему сказанное кажется ему таким подслушанно-знакомым:

– Ты все сделал правильно, и потому мы наконец-то встретились.

Тема раздумывает над ответом. Но Барт, кажется, и не рассчитывает на диалог сейчас. Речь его становится быстрой и размеренной.

– Теперь слушай сюда. Чудеса случаются. Сегодня как раз такой день. Ты здесь не случайно. Мы все здесь не случайно. За вчерашнее не держи зла. Ты сам пришел сюда, нам надо было лишь подтолкнуть, убедиться, что ты – тот самый. Провокация удалась. Ты закончил начатое, заявившись к Сильвестровне. Все ниточки связались в правильный узелок.

Тема с любопытством смотрит на собеседников. Индеец по-прежнему хранит ледяное молчание, но во взгляде его нет высокомерия или агрессии. Кажется, он так же внимательно, как и Тема, слушает Барта.

– Теперь про нас. Тут сложнее. Для тебя сложнее…

Куда уж сложнее…

– …Представь, что ты оказался в выдуманном мире. Реакции героев этого мира будут неправдоподобно-картонными – едва столкнувшись с чем-то, что переворачивает все их представление о Вселенной, они моментально принимают новости как истину и мгновенно перестраиваются под новую картину мира. Ну, максимум, поломаются достоверности ради пару абзацев. В жизни так не бывает, ты не литературный герой и сразу во все поверить не сможешь, поэтому пока просто молча послушай. Принимай новости хотя бы как повод для раздумий, а картина мира сама прорисуется.

Тема молчит и слушает. Кажется, алкоголь оказывает свое анестезирующее воздействие на его разум, и никакого шока или недоверия покамест он не испытывает. Просто посмотрим, что будет дальше.

– Представь, что все то, что ты знал об окружающей тебя реальности – вымысел. Что мир устроен иначе. И твое место в этом мире совсем не там, где ты сейчас находишься.

Это уже перебор. Тема смотрит в глаза Барту и заключает:

– И сам я Избранный. И я спасу человечество.

Барт снова хохочет и снова хлопает Тему по плечу.

– И кстати, у вас, у эмиссаров, у всех такая привычка – ржать и все время по плечу хлопать? – раздраженно добавляет Тема.

Барт взрывается очередным фонтаном радости, раскатисто гогоча на весь зал, впрочем, уже не хлопая никого по плечу, а Тема, в свою очередь, развивает наступление:

– Конечно же, вы долго наблюдали за мной и вот время пришло.

– Ха-ха-ха, нет, дружище, ха-ха, не так все немного. – Барт успокаивается и вновь становится серьезным. – Избранный ли ты? В каком-то смысле – да, но по большей части все-таки нет. Спасешь ли человечество? Однозначно, нет. По крайней мере, не в части решения наших с тобой задач.

– А какие у нас с вами задачи?

– Как всегда – наиглобальнейшие! Но об этом еще рано говорить. Давай все-таки познакомимся поближе.

Барт тянет ему кружку и Тема машинально чокается, тут же пригубляя стремительно теплеющее пиво, щедро приправленное сотней с лишним граммами водки. Его немного передергивает, но уже не привыкать.

Зато восприятие проясняется.

Все происходящее уже не кажется спектаклем абсурда, а размеренная речь Барта даже затягивает.

Барт будто бы кивает этим его мыслям и продолжает:

– Наша, эмиссарова, задача – поддержать тебя в начале пути. Зафиксировать твое решение. Это лишь символический жест, но символические жесты играют огромную роль. Даже если ты сам не понимал на что подписывался, все было сделано правильно. И поверь мне, дружище, что на твоем месте мог оказаться только ты сам.

– Так, секунду! Я когда от Салтычихи… от Сильвестровны выходил, встретил еще одного человека, девочку!

– Все верно. Но она не на твоем месте, а ты не на ее. Вы разные люди и пришли сюда разными путями.

– Куда «сюда»? В дешевый пивняк, где угощают ершом?

– Разумеется. И еще в сотню других не менее замечательных и интересных мест. Не столь, правда, безопасных, как это…

Свет в помещении вдруг резко слабеет и зал погружается в приглушенную полутьму. Словно напряжение в сети упало со стандартных 220 до какой-то сотни вольт. Лампочки в засиженных мухами плафонах почти погасли, только нити накаливания тускло отсвечивают красным. Пивная обретает жутковатый вид, словно это локация фильма ужасов за минуту до появления Главного Злодея.

– …хотя и это место уже не безопасно, – быстро заключает вдруг помрачневший Барт и разворачивается лицом ко входу.

Сат-Ок неуловимо мягким, кошачьим движением выпрыгивает на середину зала и отступает к боковой стене. Откуда ни возьмись, в его руке появляется нож. Отсюда он видит сразу весь зал, включая вход с улицы, а самого его почти не разглядеть в тени.

У входа стоит странно одетый человек.

На ногах его дешевые сандалии, натянутые поверх несвежих и ощутимо рваных носков. Джинсы, порванные на коленях и, скорее всего, еще где-нибудь с недоступной для беглого постороннего взгляда стороны. Грязная фланелевая клетчатая рубаха, выцветшая футболка под нею, а сверху – какая-то куртка из кожзаменителя с облупившейся где только возможно краской. Лицо его, сизо-багровое и опухшее, олицетворяет равнодушную маску смирения и бунта одновременно. Серо-голубые водянистые глаза ярким пятном выделяются на фоне этого нищенского великолепия даже в полумраке. Из-под жидковатых волос на лоб спускается широкая полоска шрама. Он меланхолично что-то жует, а в руках его бутылка с неожиданно редким и неправдоподобно дорогим, даже по московским меркам, сортом пива. Человек неторопливо поднимает ее к губам и делает большой глоток, зажмурившись от удовольствия. Потом открывает свои белесые глаза и с секунду с недоумением смотрит по сторонам. После чего, точно вспомнив что-то, переводит взгляд на Тему и Барта.

– Что надо? – бросает Барт сквозь зубы, а тело его напрягается как натянутая струна.

Надо признать, что какими бы подозрительными субъектами Теме поначалу не показались его новые знакомые, этот визитер вызывает еще меньшую симпатию. Реакция Теминых спутников настраивает на мрачноватый лад.

Гость же, кажется, никуда не торопится и ничего не боится.

С секунду пожевав почти беззубыми челюстями, он обращается к Барту:

– Вы мне не нужны. Уходи и пса своего забери, – тут субъект бросает выразительный взор в сторону притаившегося индейца и тот, в свою очередь, молча делает шаг вперед и выходит из спасительной тени.

– Пёс здесь – это ты, – лениво и как-то нарочито безразлично говорит Барт. – Уходи, но лучше дай нам повод. Дай нам только повод, Фырч.