Так и есть. Книга вторая

– Жизненные обстоятельства, – Барт горько ухмыляется. – В тот самый момент, когда этот тип практически выпустил новый мир наружу, так называемый «реальный мир» засунул его самого в глубочайшую задницу.

– Но, видимо, что-то, как обычно пошло не по плану?

– Да, Темыч. Не смейся. Законы Мёрфи теперь сыграли на руку Творцу.

– Творцу?

– Именно так мы его называем.

– Вы?

– Мы. Включая тебя.

– Он в нашем мире?

– Да. Точнее, мы все в его мире. Включая его самого.

Тема, насупившись, слушает Барта. Тот продолжает:

– Случилось то, что случилось. Придуманный мир дал дорогу самому жизнеспособному своему жителю. Отмороженный бандит из короткой повести, изначально задумывавшийся как забавный второстепенный герой, вдруг ухватился за живую ниточку повествования и осознал себя. Не как картонный выдуманный персонаж, но как существо, по определению наполненное жизненной энергией и существо это, видишь ли, не преминуло этой энергией воспользоваться. Случилось самое плохое, что могло произойти. Он осознал себя по-настоящему и вцепился в свою реальность.

Сперва он привычно выбрался на один уровень с окружающими его «авторитетами», как он их воспринимал в своей бандитской логике – эмиссаром автора в этом придуманном мире и еще одним самостоятельным персонажем, Кириллом с ником corner, который сам в какой-то момент стал гуру для эмиссара. Диман был все время рядом.

– Какой Диман?

– Бандит этот, отморозок – его звали Диман. Так вот, незаметно для всех остальных он вдруг подхватил горячую, но тонкую ниточку жизненной энергии и обнаружил, что именно он наиболее близок к самому главному персонажу этой фантазии – лишенному конечностей, слуха, голоса и осязания «овощу», лежащему в каком-то европейском госпитале много лет, и превратившемся в интереснейший объект для научных исследований.

– Выдуманный персонаж Диман стал близок к выдуманному инвалиду?

– Да. И нет. Следуя своей логике, автор с некоторым смятением чувств вдруг обнаружил, что не только Диман превратился в неподконтрольного ему персонажа, который зажил своей жизнью. Однажды автору начало казаться, что и сам он – вымышленный персонаж. Живущий в лишенной доступа любых сигналов из внешнего мира черепной коробке этого инвалида.

– Это какая-то «матрешка»?

– Верно. Вложенные миры. С немного вывернутой местами наизнанку логикой, так как автор не стоит выше всех в этой иерархии – автор вроде бы придумал Димана, который встречает инвалида, но потом сам автор же и понимает, что это инвалид придумал все эти миры, в которых этот автор придумывает Димана.

– Не слишком ли заморочено?

– Точно. Слишком. Вернее, было бы слишком, если бы все не оказалось еще более заморочено.

– Все умерли?

– Почти. В фантазиях автора, Диман осознает свою связь с настоящим Творцом, сиречь «инвалидом», и уходит куда-то в сумрачные дали, растворяясь в пустоте.

– Но реальность, конечно, же…?

– Да, оказалось другой. Только привыкай уже, что понятие «реальность» в том смысле, который привычен тебе, не существует. Поэтому я очень не люблю сам этот термин.

– Принято. Дальше?

– Быстро схватываешь. – Барт не улыбается, но по глазам его видно – доволен. – Дальше и началась наша с тобой история.

***

«Что там случилось» – спросил я Кирилла, но вовсе не ожидал услышать ответ.

Однако, он ответил. После долгой паузы. Непривычно долгой для него.

– Ты понимаешь, я ведь тогда жил как во сне, – прекрасно понимаю сейчас Кирилла, ведь мы все тогда жили как во сне: окончание ВУЗа, нырок в новую реальность только что минувших 90-х, голову кружит смесь постоянного алкогольного угара, тусовок и необходимости вдруг вставать на ноги и вести самостоятельную жизнь, в результате каждую новую неделю ты проживаешь как целую маленькую жизнь…

– …а потом еще Аленке предложение сделал.

И это помню. Хорошо мы погуляли на свадьбе у ребят, все наши однокашники там собрались. Пожалуй, это был последний такой момент, когда расползающиеся по ячейкам частной жизни вчерашние институтские друзья еще пока ощущают это чистое единение в общности студенческого коллектива, где все – заодно, а общественное свято превыше личного.

– Помню, присылал ты мне что-то, тобою написанное, это ж за полгода до свадьбы еще было, читал я. Работал тогда много. Впечатления помню, реально крышу сорвало, а вот о чем ты писал – не помню. Помню только странный момент. Я тогда проект закрывал, спал по пять часов максимум в сутки и, чтобы не перегрузиться, мог запросто полчаса-час еще от сна оторвать, чтобы в игрушку какую-нибудь порезаться.

Очень хорошо понимаю. Не ты один так делал, Кирюха. Мозг надо переключать. Иногда даже не на сон.

– И вот однажды, сейчас уже не вспомню когда именно, в голове все как-то перемешалось – вроде и твою писанину прочитал только-только (уж не обижайся – правда сейчас не помню, про что там было), и уработался, и в комп порубился, а на носу выходной, воскресенье. Помню, что проснулся, сходил водички попить, чайник включил и решил за почтой выбраться – к нам тогда еще по подписке в почтовый ящик на лестнице журнал какой-то приходил и газета какая-то. Спустился к ящику, там пусто. А окно на лестнице приоткрыто было и чую – солнце светит, ветер какой-то легкий и свежий, птицы щебечут, ну и решил я прямо в тапочках на босу ногу прогуляться до парка. Почувствовать уходящее лето, так сказать. Домой еще за фотиком вернулся и свалил.

Кирилл вдруг тянется за сигаретой и, против его обычного, давно приобретенного в семейной жизни правила поддерживать чистоту и порядок в доме, вдруг закуривает прямо в гостиной.

Машинально втягиваю голову в плечи, непроизвольно косясь в сторону кухни. Аленка, конечно, далеко не тиран, но кто знает, как она может отреагировать на запах табачного дыма, прилетевшего явно не с крылечка?

На какое-то мгновение и правда, шум на кухне вдруг смолкает, но тут же звуки возобновляются с прежней частотой и интенсивностью.

Не верю, что она ничего не заметила.

Однако, Кирилл, кажется, вообще не задумывается об этом.

– И пошел я, Андрюха, гулять по Куусинена. Думал, пройдусь до парка, выкурю сигаретку-другую, подумаю немного по делу – мне всегда хорошо думается, когда вот на такие прогулки отвлекаюсь – а потом зайду за пивком в магазинчик, да и вернусь к работе. Ну правда, задача у меня тогда стояла интересная, я все вертел ее в мозгу. И пошел я, солнцем палимый, на прогулку по проспекту.

Это мне тоже понятно. Уютно там у тебя, Кирюха, на Полежаевской, кто бы спорил.

– И вот чуть отошел от метро, как вдруг вижу пару черных серьезных тачек, летят они мимо и всё, кажется, привычно и обычно для того времени – тогда там у нас «крутых» хватало. Как вдруг, не пойми откуда, на дороге перед ними появляется бугай. Такой же как ты комплекции, только раза в два шире и вроде бы даже малость повыше.

Тут бы мне улыбнуться, но что-то не смешно. Ловлю себя на том, что сам вытаскиваю сигарету из кирюхиной пачки и тоже закуриваю.

Аленка, хвала всевышнему, не реагирует.

– И тут этот тип поднимает Rocket Launcher…

– Чего? – тут уж не выдерживаю. – Ракетницу?

– Ты слушай. Именно Rocket Launcher. И запускает снаряд в первую машину.

– Кирилл, ты сейчас оружие обзываешь на мотив игры Quake…

– Ты понимаешь… – Кирилл вдруг становится совсем-совсем серьезным и, кажется, вообще не настроен шутить. – Это был именно он, Rocket Launcher. По мотивам Quake. В руках у этого бугая.