Садово-парковый пейзаж

«Я ехал за город, к друзьям, на выходной…»

Гости съезжались на дачу.

    А. С. Пушкин.

Я ехал за город, к друзьям, на выходной.
Как будто бы погода обещала
хороший день. И никакой другой
приличной мысли не было с начала
моей поездки. Я смотрел в окно —
пейзаж знакомый, но немного разный
в любое время суток, как кино,
что узнаёшь по сокровенным фразам.
Из репродуктора какой-то баритон
уныло напевал про вечер в мае —
любимая, такая же, как он,
была несчастна… Часто прерываем
сюжет был объявленьями в пути —
короткими и рваными. Дорога
определяет, видимо, пунктир
словесной массы в поезде, с порога
в котором место есть всему на свете,
включая о великом разговор,
и о сгоревшей к завтраку котлете.
Я вышел в тамбур покурить, пока
ещё не запретили это делать
в общественных местах, пока рука
держать способна сигарету смело,
не опасаясь форменных подруг,
что ходят по две, видимо, от страха
попасть впросак за эту ерунду —
и месс влажней под кителем рубаха.

Я докурил. Мой силуэт в окне
терялся в дыме, мной же окрылённым
в означенном пространстве на земле
и становился призрачно-вагонным,
как разговор с соседом по душам…
На станции опять сменились люди,
заняв вокруг свободные места,
всё замостив, как в миске жирный студень.

Мне было ехать ровно полчаса.
Я задремал, стараясь прислониться
к оконной раме. Милые места
мелькали за окном. Чужие лица
под стул колёс мой занимали сон,
как лавки в поезде, со мной не церемонясь —
так, видимо, заполненный вагон
влияет на людей. Ни с кем не ссорясь,
Я вышел на перрон. Минуя лес,
дошёл до дачи. Бабушки с грибами
встречались мне – их слабый интерес
к моей персоне объясним местами,
где дачники утаптывают грунт…
Я подошёл к забору – было тихо.
И, кажется, здесь никого не ждут.
Лишь пёс мне рад, хвостом виляя лихо.

    Сентябрь 21 2012 г.

Одному композитору

Он пил от боли и от пустоты,
что поселилась в нём… В конце недели
он, распрямив помятые черты,
сдавал посуду, ту, что не успели
прибрать другие. Выходя во двор,
он прятался за редкие деревья,
стараясь не попасть под разговор
соседок вместе с яблочным вареньем
и внуками. Банальная игра,
как догонялки с собственною тенью —
сбежать подальше, скрыться со двора,
не дав соседкам шанс для выступленья.
Так шли недели, полные тоски.
Он часто уезжал в соседний город
играть на свадьбах. Ночи коротки
в начале сентября, подстать которым
и эти свадьбы… Он играл для них,
стараясь не забыть движенье пальцев
по клавишам, в движении руки
скрывая неуверенность скитальца
по нотным знакам, как в чужих краях,
где раньше обитал, как будто дома,
не путаясь ни в мыслях, ни в словах,
ни в знаках, что с рождения знакомы…
Теперь он стар и кажется ему
нет дела больше до оркестра в яме,
но иногда ночную тишину
он слушает, как будто точно знает
в ней каждый звук. Как будто бы она
одна способна с ним договориться
о вечности… И бледная луна —
единственный свидетель – будет сниться
ему под утро. Медленно во двор
вползает солнце. Сонные соседи
ведут свой ежедневный разговор
о яблочном варенье – всю неделю.