Труба

Костя прошел в комнату и плюхнулся на одно из трех, стоящих в ряд, кресел, не снимая мокрой телогрейки. На другое бросил сумку.

– Чего не здороваешься? – тут же упрекнул его, наливающий себе чай Мухомор.

– Здрасте… – буркнул в ответ Костя и отвернулся.

– И все?

– А чего еще-то?.. поклон? – снова повернулся на кресле к Грибову Костя.

– Ты на смену пришел. Сейчас запускать будем. Чего обычно говорят в таких случаях?

– Запускайте, мне-то что? Мое дело маленькое, – сиди, да сиди.

– Тьфу…

Вот уж почти два года, как у дежуривших в ночную смену было такое шутливое приветствие. Приходящий здоровался со сменой, а потом говорил: «Чего смотрите?». Ответом было: «Да гавно всякое. Садись. Сам, смотри!».

Костя от огорчения совсем забыл о приветствии. А может, просто не хотел шутить, ведь настроение его было совсем пакостное. Совершенно оно испортилось, когда он снова увидел эту ненавистную комнату.

«Пост Т» чем-то напоминает бывшие давным-давно то ли видеосалоны, то ли салоны с видеоиграми. Небольшая, метров двенадцать комната. Стены густо намазаны серой краской, как в бункере. Посередине три кресла, перед ними вдоль стены три стола. Крайний слева, с фонеркой, на которой, сделанная выжигательным аппаратом картинка, с кораблем и надписью: «Дедушке на день рождение от Андрюши», стол Мухомора. Его не перепутаешь с другими еще и по, подаренной Грибову коллективом табличке с надписью: «Слушай сюда! Я здесь главный!». А еще на столе чайник, кружка и другие личные вещи. На двух других столах кроме старых журналов и газет, да пары карандашей ничего нет.

В стене на уровне глаз вместо мониторов, как аквариум в дорогих интерьерах, вмонтирована прозрачная труба, по которой течет мутная жидкость, называемая дежурными в не зависимости от чистоты, содержания и наполнения не иначе, как гавно.

Пока не включен прожектор и вентилятор, а труба не заполнена на свои «рабочие» 40%, все выглядит довольно мирно. По ее дну, не спеша, течет грязный поток, на который даже не обращаешь особого внимания. Картина меняется при пуске вентилятора за стеной. Комната наполняется гулом, а когда включается прожектор и заслонку открывают «на сброс», шумом текущей жидкости, которая в соседней комнате через сетки падает вниз в насосную. Ощущение уюта немного портит вонь канализации, которая присутствует все время, но усиливается с началом сброса. А так, спать здесь одно удовольствие: светящаяся труба, шелест гавна в ней, шум вентилятора, гавнопад в насосную…

Из другой комнаты вышел Олег Попов.

– Привет, Костян! Ты чего это сегодня?

– Здоро?во. Да чего? Савельев заболел, вот меня Два Винта и направил сюда.

– Не заболел, а ушел, – занимаясь, чаем сказал Мухомор.

– Ушел? Как ушел?! – встрепенулся и снова повернулся к начальнику «Поста Т» Костя.

– Да вот так! – засмеялся тот. – Чего ему долго что ли собираться? Заявление написал, вещи из шкафчика забрал и с завтрашнего дня уже на Базе работает. Его туда какой-то парень помог устроить. Долго звал, а он, дурак, не соглашался. Но уговорил, видимо.

– А ВДВ сказал, что он заболел… – обреченно произнес Костя, понимая, что Савельев двух дежурств на «трубе» ему уже не вернет.

– Может, и заболел от этого, я не знаю, Виталию виднее.

Костя почувствовал вдруг отвращение ко всему и дикую усталость, которая до тошноты накрыла его, как волна. Он понял: насколько скучна, бессмысленна и беспросветна его жизнь.

– Слушай, давай мы тоже дернем отсюда… – с досадой обратился он к Олегу Попову. – Ну, сколько можно на это гавно смотреть?

– А где лучше-то? – спокойно ответил тот. – Думаешь, нас с тобой где-нибудь ждут, не дождутся? Будешь в другом месте на такое же гавно смотреть. А может и еще хуже. Я вот с девятнадцати лет ищу, да ничего, как-то, не нашлось. Восемь лет мотался, нигде больше трех-четырех месяцев не задерживался. Здесь вот только больше года уже сижу, потому что устал. Нету, нету перспектив…

– Ты хоть другие места видел … А я кроме армии нигде не был…

– Чего толку-то?! Везде одно и тоже, говорю тебе.

– Ну, есть же другая жизнь! – чуть не воскликнул Костя. – Ведь не только же она в телеке?

– Есть, есть, – вставил Мухомор, – только не про нашу честь. Кто мы с тобой такие? Тут даже с образованием людям делать нечего, а уж мы-то…

– Вот я и говорю: валить надо…

– Куда ты свалишь отсюда? Город закрытый, работаешь на «секретке». Ничего не получится…

– Да ладно! – встрепенулся Олег Попов. – Свалить отсюда, как два пальца обоссать! Ты чо! Я ж тебе говорю: я из Попопа выбрался, а это по сравнению с ним песочница детская!

– Да врешь ты все про Попоп свой! – разозлился Мухомор. – Придумал баланду какую-то и льешь ее всем подряд в уши! Вам с Аптекой на двоих надо сочинять уже!

– Да ты чо?! Откуда я здесь, по-твоему?

– Мне все равно, откуда, – мало ли на свете мест что ли? Я не пойму: зачем ты здесь? Вот самый главный вопрос! Ну, ответь: зачем? А откуда, это вообще всем по фигу!

Замолчали. Костя посмотрел на разозленного Мухомора, потом на Олега Попова, закрыл глаза и подумал: «Может, правда наврал? Как-то до этого я даже не задумывался. А ведь точно, история про затерянный город какая-то сказочная. Где он? Попов не говорит. Как он называется? Тоже. Говорит, что давал подписку о неразглашении, а столько наболтал всего… Пугает, что искать город не стоит, – пропадешь. А сам так легко из него выбрался. И никто его не ищет…».

– Может, в Москву махнем? – поразмыслив, обреченно спросил Костя. – Ты в Москве был?

– Был… – безразлично ответил Олег Попов.

– Долго?

– Долго. Целую неделю.

– И как там?

– Мне не понравилось… – пожал плечами Олег Попов. – Приезжих много…

– Ну, что, совсем плохо?

– Да нет… почему… Там есть интересные места…

Олег Попов задумался и, вспомнив какую-то историю, оживился. Глаза его зажглись.

– Останкинскую башню знаешь? – спросил он.

– Тьфу!.. – матернулся Мухомор. – Ну, сейчас опять свою балалайку начнет!

– Чего ты злишься, Иваныч? Я ж тебе не мешаю! Не нравится, не слушай. А вот человеку, может, интересно.

– Значит так! – строго сказал Грибов. – Через пятнадцать минут пуск. Через десять я приду, и постарайся все насвистеть за это время, – он взял свою кружку с чаем и, кашляя, пошел вверх по лестнице.

– Нервный какой стал, – усмехнулся ему вслед рассказчик. – Зря, кстати, не стал слушать! Такое нигде не узнаешь!

– Да хрен с ним, пускай идет, – ответил Костя. – Ну и чего там башня?