Тарантины и очкарик

– Когда отец очкарика начал обвинять депутатских сынков, я понял, что нам круто не попёрло. Я сообщил шефу, шеф – Маслине.

– А сам? Разве без шефа обойтись не мог?

– Я его подставлять не хочу. Он нормальный мужик. Чтоб к нему ни с того ни с сего припёрся мэр, и начал катить бочку? Лучше предупредить.

– Ну, и дальше?

– Маслина взорвался. Сказал, что мы работать не умеем, раз слушаем всяких придурков. Сказал, что ему придётся доложить мэру. Чем это пахнет, знаешь сам. Работа встанет, начнутся придирки.

– Чего надо сделать?

– Как обычно. Ты лезешь в дерьмо, а я твою инфу представляю наверх как оперативные данные от внештатного сотрудника.

– Говори проще, не обижусь.

– Скажу, что от надёжного стукача. Мне по-другому до них не добраться. Если что не так, мэр моему шефу башку открутит. Мэру хватит и того, что детки депутатиков прогремят на весь город. Перед выборами такая реклама мэрии ни к чему.

– Что будешь делать ты?

– Всё, что мог, я уже сделал. Хотел было наведаться к тарантинам, да шеф запретил. Что мы им предъявим? Подозрения?

– Тоже немало.

Юсуп отмахнулся.

– Я с обеда до девяти ждал, пока шеф разрешит поговорить с тарантинами сразу, как приедут с шашлыка. Шеф позвонил, сказал, что ночные допросы папулям не нравятся, мать бы их!

Юсуп встал.

– Ладно, я пойду. Ты там поройся поглубже. Иначе мне к тарантинам соваться не с чем. Я пока пробегусь по другим версиям. Очкарики пропадают не только после драки в парке. Они ещё и влюбляются, а потом с любимой – на Сахалин, романтикой страдать.

Я пожал протянутую руку, закрыл за гостем, убрал со стола, забрался в душ.

Перед сном я распланировал утро понедельника по часам. В начале девятого я ждал звонка от телефонистки. В девять хотел смотаться в железнодорожный техникум. Никак не выучу новое название технаря. То ли коллегиум, то ли гимназия. Пока вспоминал, заснул.

*

*

Телефонистка позвонила в половине восьмого. Я ждал новостей на полчаса позже, потому принял звонок от дамы не по-джентельменски: потным, небритым, да ещё возле макивары.

Девушка в наушниках не здоровалась, сходу перешла к делу.

– Абонент выключил трубку в субботу в девять вечера возле речки в районе села Щучье. Ровно в девять. Ближе к речке, чем к селу.

– Отлично работаете.

Телефонистка закончила разговор без намёка на слова прощания.

Я добил макивару до гула в кулаках, смыл под душем пот, побрился, сел за завтрак.

Овсянка с бананом встала поперёк горла на середине тарелки. Я не мог отогнать мысли от инфы, что получил от телефонистки.

Каждую субботу в районе села Щучье на берегу речки тарантины кушают шашлык и водочку. В минувшую субботу в девять вечера в том же районе антенна оператора засекла сигнал отключения, что послал мобильник очкарика Толика.

Я впихнул в себя остаток завтрака, набрал номер Юсупа. Голос занятого следователя я услышал через целую минуту.

– Ян, времени нет. Меня раздалбывает шеф. У тебя три секунды.

– За что долбёжка? Вызвал тарантин на допрос?

– Угадал. Время, Ян, время!

– Мобильник очкарика отключен в субботу в девять вечера возле речки в районе Щучьего. Там тарантины каждую субботу кушают шашлыки.

– Откуда дровишки?

– Из лесу. Проверь. Если правда, то тарантин трясти таки придётся. И папы не помогут.

– Мэр даст приказ, и оператор заткнётся, а файлы случайно сотрутся. Должностное нарушение – это не уголовное преступление. Доказать сокрытие улик тут будет нереально.

– Мда… Адвокат опять скажет, что наш очкарик сидел в кустах напротив шашлычников, и слепил их лазерной указкой.

– А трубку отключил, чтобы не отвечать на звонки, не привлекать к кустам внимания тарантин раньше времени. Вот тебе и объяснение, почему трубка очкарика отключилась в том же районе, где жрали водку тарантины. Слушай! А что, если так и было? А потом тарантины дали нашему Толику в череп, и он смылся, а? Живой, но в бегах. Чем не версия?

– Зачем очкарик отключил трубку?

– Трубку забрали тарантины и выбросили в речку.

– Мобильник послал спецсигнал, код отключения. Если трубку утопить, сигнал пропадёт безо всяких кодов. Исчезнет, и всё.

– Ладно, прицепи себе на грудь благодарность.

– Мне больше нравится ложить её в кошелёк.

– Вот и положи. Всё, я – к шефу. Пока!

Юсуп отключился. Я разровнял в кошельке благодарность Юсупа, добавил денег и визиток.

Через полчаса я подъехал к железнодорожному техникуму, где на факультете журналистики наверняка полно роскошных девочек. С одной из красоток очкарик мог слинять на Сахалин.

*

*

Дальше дверей техникума я прошёл лишь на метр – до будки, где на цепи сидел местный Цербер. Бабулька-вахтёр остановила меня грозным взглядом.

Я показал бабульке удостоверение Крысько. После драки в кабаке – пока Крысько очухивался – я на всякий пожарный щёлкнул ксиву на мобильник. Дома вставил свою фотку и имя, теперь пугаю вахтёрш.