День после второго

«Отец должен прислать какую-то открытку», – вскользь подумав об этом, она рассмеялась, но тут же вспомнила, что вести себя нужно как можно тише, чтобы не разбудить мать, и посему умолкла.

Нынешнее положение ее не устраивало. Тесный дом, который походил больше всего на гостиную, хотя был и со вторым этажом, – данная ситуация была неопределенностью перед дальнейшей жизнью. Но больше всего она хотела съехать от матери! Она не заметила, как заснула, и вдруг буквально через миг уже солнце озарило ее глаза. Наступило утро.

«Неужели так быстро? Я ведь даже заснуть не успела», – в разочаровании заключила она про себя и медленно начала вставать с кровати, при это не веря, что сейчас как раз таки день и это все по-настоящему. Голова ее была тяжелой, а мысли утрамбованы, забиты в брикеты и одновременно разбросаны по всему усиленному сознанию девушки.

Еще со вчерашнего дня она не могла укротить сложившуюся ситуацию у себя в голове, нагнетавшую и без того слабые нервы столь юной особы. Открыв кран, чтобы умыться и принять душ, она скинула с себя тяжелую пыльную одежду, которая уж, может, с неделю не стиралась, но девушка была аккуратная, таким образом, что срок в неделю и только мог дать повод постирать ее свитер и джинсовые штаны, а не наличие пятен или запах прокуренной вони, который любая вещь унаследовала, если лежала в этом доме. Хотя неоднократно ее вещи купались полностью вместе с ней в холодном дожде. И в этот раз, а впрочем, каждый раз, вода, как всегда, была полуледяной. Хотя именно это ей было больше всего необходимо.

Ей всегда казалось, что если человек испытывает холод, то именно в этот момент он живет по-настоящему. «Почему так?» Она и сама не знала, должно быть, потому что их комнаты особо не отапливались, а на улице было всего ниже 12 по Цельсию, а может быть, лучшей жизни, которой ей хотелось, она просто не видела и уж от этого была вовлечена во всякие мелочи.

Выйдя из ванной комнаты, она заметила, что ее мать еще спит, и, пользуясь этим моментом, она поспешила быстро одеться. Она не так уж тщательно упаковывала вещи: учебники и тетради. Так как, в сущности, делала это для виду, но сегодня неторопливо даже по обыденности она ни в какую школу не собиралась.

Ей очень хотелось поскорее выйти, чтоб избежать разговора, и ей это почти удалось.

Но перед самым выходом она услышала крик проснувшейся матери, по-видимому, от шума плесканий воды в ванной комнате.

– Эй! Куда это ты собралась! Ты забыла поужинать за семейным столом, – сказала мать в резком своем появлении, причем с довольно, игривой насмешкой и нарочно пытаясь скомпрометировать девушку, тем самым вызвать к себе еще большее отвращение, по мнению ее дочери.

– Я в школу иду, – робко проговорила девушка, взявшись за ручку входной двери и медленно поворачивая ее, но ручка словно застряла.

– Да ладно! Что ты смотришь так? Как будто привидение увидела, я еще пока жива. – Тон ее филигранно сменился на положительный, и она продолжила в более приятной манере: – Слушай! Завтра у тебя день рождения, ну так что? Может, прогуляемся? Поговорим? – Нахмурив брови, спустившись на ступеньку ниже со второго этажа, она начала держаться за стену, при этом немного покачиваясь в разные стороны, кроме этого, всем своим видом демонстрируя, что она хочет присесть, да не может, так как обременена тяжелым и весьма внушительным разговором. – Нам нужно поговорить, и весьма серьезно, – повторяла она снова, только уж сама себе, абстрагируясь от этого невзначай и даже резко посмотрев назад, будто что-то искала, затем, повернувшись обратно к девушке, одновременно с этим моментом начала свою неторопливую речь:

– Так не может больше продолжаться, ты мне объясни вот, зачем же… – В этот момент точно бы на секунду она забыла, о чем только что хотела известить. Вдобавок к этому она пребывала в раздумье, а потом остро, всем своим видом, кулаком пригрозила дочери, и тут же из ее уст вырвался укор: – Для чего мы сюда приехали?! Или ты хочешь обратно в Петербург?

Медленным напутствием она направилась к ней.

– Я ухожу! – вскричала девушка, с отвращением смотря на мать и болезненно облокотившись на дверь спиной, а другой рукой принялась поворачивать дверную ручку, уж совсем полностью выкрутив ее влево, но при этом смотря в пол и намеренно не обращая внимание на мать. Ей все-таки удалось отворить дверь, и так же смотря в пол, она попятилась назад. Мать ее, увидев это, прищурилась, обрадовалась и наконец с облегчением и даже с какой-то ехидной улыбкой, как будто так было и задумано, выкрикнула вслед:

– Эй! Ты знаешь, что мне принести? Ну и бесовка, – было слышно из темного коридора.

Поднимаясь обратно на второй этаж, где располагался чердак, приговаривая и топоча ногами, она делала огромное усилие, вставая на каждую ступеньку лестницы, при этом добавляя фразы и поднимаясь все выше и выше.

– Детей воспитывать этих, неблагодарных этих, тьфу, – бормотала она себе под нос, поминутно взбираясь по лестнице, словно на гору, но держась не за перила, а за стену. Ей все-таки удалось добраться на самый верх.

Девушка наконец выбежала, растрепанная и напуганная, но вскоре начала дышать полной грудью. Облегчение и радостное состояние нахлынули на нее в эту секунду, она была готова прыгать от счастья, все это вскружило ей голову, и она побежала прочь от дома, но не заметила мимо стоявший фургон и разгрузку мебели, и что-то вроде бы промелькнуло и даже сбило ее с ног; она упала, но быстро поднялась, опустилась на коленки, от растерянности и удивления подняв глаза вверх: она увидела молодого человека, скажем так, даже юношу. Довольно худого телосложения, на вид лет 18 или, может, 19.

Одежда его была вся опрятная, волосы на макушке были довольно густые, крашенные так, как мода требует, и даже немного длинноватые, что-то было в нем довольно бабское, и одет он был не по сезону, во что-то мешковатое и до жути непонятное, на первый взгляд, обычному старомодному гражданину. Одежда, пошитая на заказ, но не излишне, что-то из этого было приобретено в бутиках. На руке блистали недорогие часы, да и дорогие часы, наверно, при всем и так вызывающем стиле, а также при наличии всех этих выглаженных, отбеленных вещей, скорее всего, не влезли бы в его колорит, а если были бы в наличии, то скомпрометировали бы владельца каким-нибудь наиглупейшим образом, ибо вид у него был довольно глуповат, хотя бы потому, что он, как петух, нацепил на себя все эти щегольские побрякушки, отчего сам конфузился, изрядно что-то замечая дурное и неблагородное в своем расписном тоне. Все максимально модное было до жути не подходящим данной личности. Был он из разряда таких людей, которые, надевая одежду, этим хотят о чем-то сигнализировать. И именно поэтому он был еще и трус, так как эта одежда, которая уж никак не подходит юноше, заставляла его испытывать небольшое чувство гадливости, хотя бы по тем причинам, что озираться по сторонам и бояться осуждающего взгляда, так, чтоб извиваться, морщиться, но соответствовать этому образу, при своей довольно юной щекотливости, – эти два обстоятельства превратились в больную иголку, которая лежала рядом и покалывала его в бок. Молодой человек уже распределил для себя роли. Впрочем, без удивления, и по натуре он был недальновидным, ведь при таком глупом положении, выражающемся в его одежде и банальном несоответствии между ею и его персоной, он резко возомнил, что такой момент настал, ради чего он и носил под боком эту иголку. Каждый раз он собирался сказать слово или сделать хотя бы позыв в эту сторону, но глупо останавливался, так как девушка рассматривала его снизу и периодически поднимала глаза вверх, поглядывая в его лицо.

– Эм… вы в порядке? – Он добавил: – Извините, я чуть было не сшиб вас с дороги. – Сказав это, он обратил внимание на свой пиджак, судорожно что-то в это время осматривая или, впрочем, лишь напуская на себя для этого деловой вид, длилось это секунд пять, не больше, затем он снова посмотрел на девушку. Та, по всей видимости, даже не поняла, что произошло, но вскоре быстро одумалась и тоже как-то подозрительно и с пренебрежением посмотрела на молодого человека.

В этот момент молодой человек снова посмотрел на нее, приняв довольно озадаченный и поминутно сменяющийся на серьезный вид, одновременно с настойчивым решением, что не могло быть не замеченным в его намерениях; все хотел что-то выдать или начать историю. Эта нерешительность и некая наигранность не смущали девушку в этот неловкий момент, но она думала, что он извинится и просто уйдет, однако этот фуфан проговорил такое длинное сообщение, такую порочную балладу заварил, что уж не могло пройти мимо ушей и не вызвать неприязнь и намерение не принять извинение. Но молодой человек, словно робот, продолжал говорить каким-то надменным тоном, который давал ему силы на эти действия, и он продолжал в новом напутствии.

– Я услышал какой-то крик из вашего дома и поэтому повернул голову, а вас я совсем не заметил! – Сказав это, он немного присел и даже пожелал подать даме руку, но та слово отрезала:

– Оставь! Все хорошо. – Проговорив это, она сфокусировала взгляд уже более точно на молодом человеке, все было настолько напускное в этот комичный момент.

Это определенно дало ему силы понять, что нужно продолжить именно в этот самый момент, всю эту теорию нужно изложить немедленно, и молодой человек продолжал:

– Мы переехали сюда на время с моей матерью, – произнес он с некой утонченностью, акцентируя при этом тон на слове «матерью». – Вообще-то это была идея моего отца, – продолжал уверенно юноша, – но он присоединится к нам позже! Вы знаете, что рыбный сезон открыли, ведь мы живем во Флордисе – «Дожди, ураганы и рыба! Все что здесь есть». – Проговорив данный лозунг, он слово остановился, явно в легком замешательстве, но тут же немного улыбнулся, растерянно и даже нарочно, потому что в этот момент ему показалось, что он сказал какую-то глупость и только улыбка может это скрасить.

– А люди здесь есть? – обратилась вдруг она прямо в его лицо, при этом поспешно вставая.

– Люди? Простите, что вы имеете в виду? – Он немного нахмурился и как бы даже не понял, почему она именно так спросила.

Боясь, как бы не получить какого-нибудь еще более сумасшедшего ответа на его взгляд при этой ситуации, которая уже напичкана разными неловкостями, он резко перебил:

– Меня Марк зовут, могу ли я узнать ваше имя?

– Екатерина Андреевна, – она спокойно отрекомендовала себя, в предвзятости называя свое имя, но словно тотчас же пожалела об этом, хотя бы потому, что это сулит начало чего-то, в чем она не хочет участвовать, и сразу девушка начала оглядываться по сторонам, конечно же, не без дела. Приняв довольно строгий вид для себя, она пожелала встать без помощи молодого человека.

– Ах, вы, должно быть, из России? – как-то радостно воскликнул молодой человек.

– Как вы это определили? – Нахмурилась Катя, при этом вставая и отряхиваясь от пыли, ей захотелось быстро стушеваться, но молодой человек, наигранно и насмешливо, продолжал, не замечая действительности:

– Именно в России, а точнее, именно у русских могут быть такие длинные и странные имена, весьма загадочные для меня. – С довольно детской улыбкой он начал было историю.

– Когда я был маленький… – продолжил он снова, обхватывая слегка за плечо девушку, которая косилась на него в недовольстве, но юноша говорил: – Я наивно полагал, что у вас должно быть два папы и две мамы. Ха… Ха… Ха. – Но лицо его в тот же момент внезапно омрачилось, он заметил, что девушка его совсем не слушает, напротив, даже смотрит в какую-то другую сторону и при этом даже повернула часть своего туловища резко вбок с целью не дать молодому человеку разместить свою руку на ее плече еще раз.

– Ах! – резко обрезал он. Затем тут же добавил: – Вы… меня, конечно, извините за мою глупость, я не хотел вас как-то, хм… омрачить.

Для молодого человека было очень важно быть остроумным и почему-то произвести первое впечатление, ведь именно в этом кроется вся эта одежда, неудобно надетая не по сезону, все эти украшения, все эти побрякушки, которые уж до жути в итоге не зацепили, а наоборот, оттолкнули девушку. Иногда складывается мнение, что такие люди еще вдобавок ко всему нарочно тренируются перед зеркалом, так как при разговоре смотрят не на собеседника в целом, а иначе, можно сказать, смотрят куда-то в пустоту, поэтому, глупейшим образом замечая то, что кое-что случилось не так, как они рассчитывали, они тут же теряются и, можно даже сказать, забываются. Вскоре как-то глупо перескакивают с темы на тему и пытаются всем своим видом и силой поправить свое положение, резко становятся добры, много улыбаются, но при всем при этом сохраняют свою эгоистичность и даже безразличие к собеседнику, заостряя внимание лишь на своих концептах, тем самым отторгая от себя любое прощение, они неумолимо пытаются в первую очередь понравиться сами себе, и никак иначе.

Сам же молодой человек явно не ожидал себе собеседника в этот момент, как некстати, когда вокруг коробки и распаковка мебели, вся эта суета, жаркий день, меньше всего юноша ожидал сейчас разговора. Но случай: именно то, что он сбил девушку и понимал, что девушка сама находится в некотором недовольстве от этой же мелочной ситуации, – он решил таким образом поправить положение и заодно познакомиться с девушкой, отчего так до этого переживал и трусил, и в очередной раз к своему поправлению дел он добавил очередную заготовленную речь, которая, по его мнению, должна была сблизить их.

– Вы знаете, я хочу вас…

– Нет… не стоит! – резко отрезала Екатерина.

При всем его воодушевлении и поначалу даже какой-то экспрессии в этих двух недоконченных словах молодой человек совсем поник после ответа. Это «нет» из ее уст было даже больнее первого молчания, что прибавило ему еще больше смущения и разочарования. Затем он словно растерялся и не знал, что сказать дальше, когда растерял все свои методы и способы поправления ситуации. В конце концов, третий метод оставался в запасе, и он начал даже как-то пытаться жестикулировать или как-то схватить девушку за куртку, возможно, кинетический контакт и даже какое-нибудь хлопочение со словами «вы не ушиблись; все ли в порядке с вами?» как-то уж наверняка исправят все положение, он хотел закидать бедную особу словами-маркерами, при этом стараться класть руки на ее плечи или даже схватиться за низ ее платья, но потом резко сконфузился и отошел вбок. Отчего сразу услышал ответ.

– Мне нужно идти. Прощайте, – отмахиваясь и даже нарочно ускоряя шаг, сказала она в вежливом поклоне, но все же, чтобы не показаться грубой, она прежним медленным шагом, развернувшись и смотря на молодого человека, попятилась назад, как только что, совсем недавно, выходила от матери из дому.

Набрав безопасную дистанцию, девушка вызывающе прибавила шаг и убежала.

– Вы ведь в этом доме живете! Мы же теперь соседи! – крича ей вслед, он махнул рукой и пошел в дом.

Не то чтобы молодой человек был плохо воспитан. Или душой он был крив. Скорее всего, воспитание кривого зеркала или испорченного телефона привело юношу в такой смешной вид. Он, конечно, мог и любоваться собой, но какое-то чувство вины пронзило его; он даже забыл, что его уже как с полчаса зовут в дом на помощь разбирать коробки.

В здешних местах весьма принято заводить разговоры и знакомства с соседями. Особенно подрастающие юноши и девушки, конечно, хотя бы один раз задумывались при переезде куда-либо, а не встретят ли они своих сверстников, и даже заочно представляли разговор с соседями и тщательно обмусоливали приглашение.

Так как день только начинался, еще в ранних часах рассвета на улице была изрядная свежесть.

Машины еще не успели нагазовать слишком много выхлопного дыма, и дворники не смогли намести ту самую пыль, которая будет стоять в воздухе на протяжении всего дня. Сам город же часто затапливается из-за наводнений. Но когда они проходят, возвращаются ремонтные работы: чинятся аттракционы в местном парке, ремонтируются дороги и восстанавливаются крыши домов, сорванные ураганом.

Выйдя из поля зрения молодого человека и неторопливо скрывшись за автобусом, который остановился возле них, Катя как раз таки направилась в один из таких парков.

В городе их было четыре, но только один был далеко от моря. Само море и, в частности, все, что с ним связанно, а также проливные дожди и лодки на машинах – все это она не очень любила и даже как-то с презрением смотрела на тех водителей, которые довольные проезжали мимо нее.

По всей видимости, они ехали куда-то рыбачить. Такое отвращение у нее появилось совсем недавно: своего отца она не имела место помнить.