Советско-Вьетнамский роман

Это росы вскипают от ненависти!

Ненависть – в почках набухших томится,

Ненависть – в нас затаенно бурлит,

Ненависть – потом сквозь кожу сочится,

Головы наши палит!

В.Высоцкий

Баллада о ненависти

Американцы бомбили Винь тогда, когда им этого хотелось. Иногда их авиация не появлялась неделю, и мирные жители потихоньку возвращались к своим делам. Иногда они устраивали целую серию налетов на военные базы и громили их до тех пор, пока там не оставалось ни одного целого объекта. Иногда, совершенно не понятно, по какой логике, они высыпали часть бомб на жилые кварталы. В эти моменты все старались уйти из города в лес. Довольно быстро американская авиация уничтожила практически все, до чего могла добраться. Сидя в бомбоубежище, Шульц мрачно размышлял о своем военном опыте и понимал, что теперь перед ним развертывается совершенно иная война.

Первым делом американцы превратили в груду камня и железа военную базу, на которой находились торпедные катера и один эскадренный миноносец. После этого их транспортные и десантные суда, вообще ничего не опасаясь, начали перевозить в Южный Вьетнам части морской пехоты, оружие и вертолеты.

Зенитная артиллерия, на которую Шульц возлагал хоть какие-то надежды, подверглась мощнейшему нападению с воздуха уже во вторую неделю войны. «Фантомы», даже не приближаясь и не входя в зону ее действия, спокойно сфотографировали расположения и затем так ударили ракетами, что батареи не успели произвести ни одного выстрела. Все открытые базы, батареи, склады и другие объекты американцы утюжили фугасами и кассетными бомбами, не давая поднять головы. Авиация Вьетнама, на довольно старых МИГ-15, с вьетнамскими же летчиками, пыталась отбить эти атаки, но когда на одного вьетнамца наваливались три-четыре «Фантома», исход был предрешен.

А вот партизанские соединения, зарывшиеся в землю под пологом джунглей, вооруженные автоматами, пулеметами и переносными минометами, от налетов авиации пока что не страдали. Пару раз янки пытались стрелять по джунглям, но все потери ограничились убитой свиньей из подсобного хозяйства и пробитым котелком.

– Вот так, – полковник Тхи Лан выложил смятый котелок перед Шульцем, – так бы и с танками было.

Шульц взял котелок, повертел его перед глазами и отложил в сторону.

– Партизанские соединения пока что не выиграли ни одной войны против регулярной армии. Даже у нас, в войну в Белоруссии, партизаны хозяйничали в тылу врага, но отступали перед армейскими частями.

Дао Тхи Лан усмехнулся.

– Мы не партизаны. Мы – народно-освободительная армия.

– Только замашки у вас партизанские, – ответно усмехнулся Шульц.

– Партизана из леса только пехота выгонит.

– Американцы уже высадили пятидесятитысячный экспедиционный корпус. И на подходе еще силы. Они всерьез собрались воевать.

– Эти их рейнджеры нам не страшны. Не умеют воевать в лесу. Лучше скажи мне, товарищ Шульц, почему американские самолеты летают? Где ваши советские истребители? Где обещанная помощь? Нам хотя бы один, один авианосец!

– Насколько я видел, ваши войска не слишком страдают от авианалетов, – смутился Шульц.

– Туда посмотри, – Лан кивнул за окно, где дымились развалины города. – Видел, товарищ Шульц?

– Видел.

– А тропу Хо Ши Мина видел?

– Нет, – Шульц отрицательно покачал головой.

Тропой Хо Ши Мина, «дорогой имени дорогого руководителя компартии Вьетнама», называли самую важную и мощную транспортную артерию, проходящую с севера на юг Вьетнама. По ней днем и ночью шли грузовики с оружием, боеприпасами и продовольствием из Северного Вьетнама, социалистического Китая и республики Камбоджа в охваченные войной южные районы. Сама тропа представляла собой целую разветвленную сеть дорог, переправ, складов и перевалочных пунктов, которые без конца перемещались с места на место. Американцы жестоко бомбили эти объекты, пытаясь прервать связь, изо всех сил рвались к складам, но пока ничего сделать не могли. От десантов тропа хорошо охранялась партизанами, а авиация не могла эффективно бороться с ночными перевозками в сердце джунглей.

– Хочешь посмотреть?

– Хочу.

– Можешь завтра поехать со мной. Но предупреждаю. Это очень и очень опасно.

– На войне везде опасно, – Шульц, правду сказать, был слегка удивлен таким предложением. Вьетнамцы берегли русских советников. Видимо, нервы у Лана были на пределе.

– Американцы ведут настоящую охоту, и наше командование не рекомендует пускать иностранцев. Но тебе, как другу, могу показать.

– Спасибо, – кивнул Шульц. – Знай, товарищ Тхи Лан, мы принимаем все меры, чтобы помочь вашему народу. Возможно, скоро к вам прибудет новейшее оружие, созданное советскими учеными, и только недавно запущенное в производство. Но я сам должен посмотреть, в каких условиях его будут применять.

* * *

В этот раз ехали ночью, вчетвером, не считая водителя. Лан и Шульц подсели в «Газик» к двум вьетнамским командирам, направлявшимся в северо-западные районы. Ехали в абсолютной тьме, пристроившись в хвост колонны из двух грузовиков, доверху нагруженных какими-то ящиками и закрытыми брезентом. Ни фар, ни огней не включали. Запрещалось даже курить, чтобы огонек сигареты не выдал их расположение. И уж совсем поразило Шульца то, что водитель закрыл приборный щиток тряпкой, чтобы скрыть свет контрольных лампочек. Ориентировались на маячок – на заднем мосту грузовика был нарисован белый круг, освещаемый слабым синим фонарем, закрепленным под кузовом. Как находил дорогу водитель головной машины, оставалось тайной. Так, в полной темноте, они ехали от первого склада около двух часов. Периодически водители останавливались, глушили моторы и прислушивались. Пока все было спокойно. На небе взошла луна, и поехали быстрее.

Внезапно средний грузовик притормозил. Прогудел сигналом и, развернувшись почти поперек дороги, заехал по самую кабину в заросли. Из него выскочили водитель и проводник, выбежали на дорогу и стали прислушиваться.

Водитель Лана тоже резко затормозил, свернул в джунгли и заглушил двигатель.

– Яньки! – крикнул он ставшее общеупотребительным слово, – Ньынг ке тху ми[4 - Это американцы! (вьетн.)]!

– Воздух! – по-русски выкрикнул Шульц, выскочил из машины и кинулся ничком на землю. Где-то в стороне стремительно нарастал гул двигателей крупного самолета.

– Вставайте, – тихо сказал Лан, который прислушивался стоя, – мимо летит.

Шульц встал, отряхиваясь. Гул, достигнув максимума, постепенно стихал.

– Думаете, они нас могут заметить?

– Тепло, – Лан похлопал рукой по мотору, – они наводят ракеты на тепло. Если прикрыть, будет не так заметно, – Лан покачал рукой широкие листья, упавшие на капот.

Однако гул не стихал. Самолет, казалось, облетал их отряд по большой дуге. Вьетнамцы тревожно переговаривались.

– «Геркулес». Специально сделали самолет для охоты на автомобили, – шепотом пояснил Лан и добавил несколько слов, в которых Шульц опознал вьетнамские проклятия.

– Как мы на птиц охотимся. «Пиф-паф», – изобразил Лан выстрелы, – они охотятся. За нами. До куи ми кут ди[5 - Американсике черти, убирайтесь отсюда! (вьетн.)]!

Он погрозил кулаком воздуху.

Внезапно ровный гул мотора прервался сухим треском выстрелов. Строчил авиационный пулемет. Затем гулко забухала пушка с самолета. Раздалось несколько взрывов.

– Впереди, – махнул рукой Лан.

Шульц сам все прекрасно слышал и ясно понимал картину боя. Впрочем, боем назвать это трудно, ни одного выстрела с земли по самолету не было произведено. Тяжелый «ганшип», транспортный самолет, вооруженный пушками, прочесывал джунгли, поливая их дождем раскаленного металла. В ответ на выстрелы на земле что-то грохнуло, ухнуло, и небо озарила багровая вспышка. Лан снова выругался. Шульц прекрасно понимал его. Американцы обнаглели до предела, чувствуя свою неуязвимость – они переоборудовали простой неуклюжий транспортник в штурмовик. Сюда бы один истребитель… Но истребителя не было.

Впереди раздался еще взрыв. Пушка и пулеметы стучали не умолкая. Самолет заложил еще вираж и прошелся по уже пристрелянному месту. Затем, решив, что дело сделано, развернулся и улетел.