Советско-Вьетнамский роман

На этом рынке продавали все – вещи, еду, выпивку. А за доллары могли в пять минут организовать девочек или завертку наркоты.

Ветераны местную наркоту хвалили, а вот девочек настоятельно не рекомендовали. Точнее, они категорически не рекомендовали девочек из притонов, мотивируя это тем, что сами притоны – место темное. И что со временем, когда Мюррей освоится, ему лучше найти себе постоянную девушку в деревне. Или парочку. И что лейтенант Даллас в скором времени возвращается в Штаты и вполне может предоставить свою туземную жену Мюррею. В общем, здесь неплохо.

Не понравился Мюррею их командир звена, капитан Блай. Он совершенно не занимался вводом молодого пополнения в строй. Он не показывал им местные достопримечательности и не водил в офицерский бар. Он не давал рекомендаций по выпивке и девочкам. Он скомандовал тревогу и с секундомером наблюдал, как они бежали к машинам. А затем заставил бежать еще раз. А потом посадил каждого из новичков в свою машину и заставил больше часа маневрировать в тренировочной зоне. А затем построил их возле своих машин, на самом солнцепеке, и начал речь.

– Вы считаете себя офицерами. Вы думаете, что вы летчики. Но то, что на гражданке вы учились в колледже и то, что вас научили летать, еще не делает вас летчиками. Вам еще нельзя поручать ответственных заданий. Поэтому мы начнем с простых миссий. И когда вы вернетесь, не думайте, что стали ветеранами. Я лично буду следить за каждым вашим шагом. – Блай прошелся вдоль строя и посмотрел в лица летчиков и операторов. – Я буду следить за вами. Я не хочу, чтобы вы сложили головы за тысячи миль от Штатов по собственной глупости. Но и беречь вас я не буду. Запомните это раз и навсегда. Вопросы есть?

– Сэр, – начал Мюррей, сдерживая внутренний смех, – а телесные наказания вы не применяете?

Блай смерил его взглядом с ног до головы.

– Нет. Телесные наказания применяю не я. Вы что думаете, вьетконговцы совсем дикие? У них и самолеты есть, и зенитные пулеметы. Так что когда косоглазые возьмут вас за горло, а вы будете жаться ко мне, я сперва надаю вам пинков. И лишь потом возьму под свою опеку.

Еще меньше Мюррею понравился командир полка, полковник Уилсон. Этот вообще речей не произносил. Этот устроил учения и в бинокль внимательно следил за всеми маневрами новичков. А затем, после разбора полетов, подошел к Мюррею, посмотрел на него, произнес: «Мне не нужны трупы летчиков!» и назначил ему дополнительные полеты.

***

И все же характер Мюррея давал себя знать. Военная служба и лично капитан Блай сильно дисциплинировали его, но перевоспитать совсем не могли. И вот однажды вечером, получив разрешение отсутствовать сутки, Мюррей двинулся за ворота базы.

Он направился в поселок, который вьетнамцы создали специально для выжимания денег из американских военнослужащих. Это была утоптанная площадь, на которой с утра и до поздней ночи под видом колониальных товаров продавалась всякая необходимая для веселья всячина. Подойдешь к такому вьетнамскому торговцу, и он, кажется, чинно торгует фруктами, а посмотришь попристальнее – у него и другой товар есть.

Начал свое веселье Мюррей с выпивки. Пить им запрещалось, и поэтому в увольнении он решил расслабиться. Выложив кучу баксов, он купил у старого вьетнамца рисовую водку. А потом столкнулся с Джойсом. Водку они выпили и вернулись, чтобы набить старику морду. Но старик уже успел удрать, поэтому пришлось бить морду другому вьетнамцу. А потом они пошли в бар и стали пить еще что-то. Кажется, бармен утверждал, что это виски.

– Америка! – подвыпивший Мюррей сравнивал содержимое стаканов. – Я жил на восточном побережье. И на западном. Я там учился. И чего мы здесь воюем? В Штатах сейчас лучше.

– Не скажи! – Джойс отпил из своего стакана.

– Ты что, считаешь, что здесь хорошо?

– Нет. Но есть хорошее место.

– Калифорния! – Мюррей стукнул кулаком по столу.

– Остров Тасмания!

– Что? – не понял Мюррей. – Это где?

– Это Австралия.

– Откуда ты знаешь?

– Я там родился, – мечтательно протянул Джойс. – У отца была ферма. На этой ферме пять тысяч овец. Встаешь утром, травой пахнет, овцами, молоком. Отец верхом на лошади, и меня рядом сажает.

– А меня отец все время на машине возил! – заметил Мюррей.

– Машина – не то. Вот утром, верхом, с отцом, овец гонишь…

– Джойс, – вполголоса спросил Мюррей, – а ты как сюда попал?

– Я по контракту. Я ведь австралиец.

– Слушай, Джойс, – неожиданно для себя Мюррей прослезился, – я тоже хочу утром, на лошади.

– Приезжай в гости, – кивнул Джойс. – Земля большая, ее всем хватит. Утром встанем, выпьем молока, оседлаем лошадей, и в дорогу. Загоним стадо, вечером вернемся. Хорошо!

– Приеду! – Мюррей опять стукнул кулаком. Стаканы подпрыгнули и зазвенели. – Закончим эту войну, и приеду.

– Нескоро мы ее закончим, – Джойс покачал головой.

– Да будь она проклята!

Мюррей выкрикнул эти слова и замер, подавленный простой мыслью. Неприятие войны давно копилось в его душе, но только тут приобрело такую выраженную форму.

– Джойс, – тихо спросил он, – а за что мы тут воюем?

Джойс пожал плечами.

– Не знаю. Мне деньги нужны. Я за свои деньги воюю.

– А я за чьи деньги воюю? – удивился Мюррей.

– За чьи-нибудь обязательно воюешь. Войн без денег не бывает.

– А зачем они воюют? – он кивнул на вьетнамцев.

– За власть воюют.

– А мы с ними?

– Мы с ними. Знаешь, как они нас ненавидят? А как боятся? Южных вьетнамцев всего горстка, и без нас их бы давно разгромили. Вот они нас и терпят. Боятся, а терпят.

Мюррей сплюнул.

– Джойс, а тут девочки есть?

– Есть. Я тут себе замечательную девочку нашел. Кинешь ей сотню в месяц, и она вся твоя. Я по девкам тут не ходок, да и тебе не советую.

– Да, – Мюррей вздохнул, – хорошо тебе.

– А хочешь, – Джойс заговорщицки подмигнул, – я ее тебе уступлю? Мне она надоела.

– А она симпатичная?

– Спрашиваешь! Хочешь, этот месяц будем иметь ее вместе, а потом она вся твоя будет?

– Годится! – Мюррей встал.

– Тогда с тебя выпивка! – Джойс усмехнулся, – и за этот месяц ей платишь ты.