Советско-Вьетнамский роман

– Ложись! – скомандовал сержант в автобусе. Все послушно и дисциплинированно легли на пол. И вовремя. Раздался удар. Лопнуло стекло, и в окно влетел большой булыжник.

Струя водомета наконец-то снесла с трибуны оратора со всей его аппаратурой, и усиленные техникой вопли смолкли, сменившись ревом толпы. Полицейские быстро работали дубинками, продвигаясь вслед за струей водомета.

Толпа, рванувшаяся от полиции, прижала Макарони к стене, а затем вытолкнула прямо на пластиковые щиты. Над его головой мелькнула резиновая дубинка, и дальше Сильвестр действовал уже чисто автоматически. Он быстро пригнулся, лег на асфальт и подкатился под ноги стоявших в строю. Конечно, плен высосал силы, но боевая выучка еще осталась. Он ловко сшиб растерявшегося человека, выхватил у него дубинку и, оказавшись сзади строя, начал лупить разгонявших демонстрацию полицейских по головам. Мгновение – и в строю образовалась внушительная брешь, в которую тут же с криками ринулись волосатые геи, лесбиянки и всякие пестро-клетчатые личности

Но полисмены быстро опомнились, развернули щиты и ловко зажали ими прорвавшихся. Дубинки обрушивались на головы, и хипповые личности с воем валились на землю.

Сильвестр ловко отбивался дубинкой, прорубая себе проход во второй линии, но поддержки сзади уже не было. Сильвестр оглянулся. Демонстранты, в панике, отступали, и только одна странная личность в ярко-розовых джинсах топталась прямо среди драки, недоумевающе крутя головой. Сильвестр рванул его за руку и бросился в переулок.

Полицейские кучей кинулись за ними, но тут Макарони был в своей игре. Он несколькими ударами раскидал противников и быстро побежал, дыша глубоко и ровно. Спасенная им странная личность бежала впереди, хрипя от одышки и кашляя на ходу. Полицейские попробовали было снова нагнать их, но, получив еще порцию ударов, отстали.

– Стой! – пискляво проблеял спутник Макарони, – можно не бежать.

Они пошли какими-то задворками по узкой улочке, пахнущей нечистотами. По обеим сторонам стояли облупленные дома. Из амбразуры двери навстречу им вышла дешевая проститутка, но, увидев окровавленные физиономии, быстро шмыгнула в тень.

– Где это мы? – спросил Макарони.

– Вокзал рядом, – спутник махнул рукой, – устал?

– Да.

Макарони устал после перелета и драки, все мышцы болели.

– Поесть бы и выпить.

– Башли есть?

– Есть.

– Тогда пошли.

Они завернули за угол и из темной подворотни вышли на чистую оживленную улицу. Зайдя в кафе, они заказали себе еду и пошли умываться.

– Здорово ты их! – заметил волосатый хиппарь. Макарони только тут сумел разглядеть его. Парень был одет в расшитую цветами рубаху навыпуск и розовые джинсы. Длинные волосы были аккуратно завиты, но сильно растрепались на бегу. Он интенсивно смывал с гладко выбритой морды остатки косметики, смешанной с засохшей кровью. Весь его вид, какой-то слащавый, внушал Сильвестру отвращение.

«К нашему сержанту бы его на пару недель, – подумал он, – живо из него мужчину бы сделали»

Парень оторвал бумажное полотенце и аккуратно высморкал разбитый тонкий нос. Из-под расстегнутой рубашки у него виднелась женская кружевная кофточка.

– Ты кто такой? – грубо спросил его Сильвестр.

– Желудь. А ты?

– Сильвестр Макарони.

Макарони чуть было не добавил «рядовой», но вспомнил о своей отставке и воздержался.

– Ну что, Желудь, чем угощать будешь?

– Пивом.

– Годится. И давно у вас такое веселье?

– Не, такая демонстрация в первый раз. Ведь до чего эти военные додумались! Геев в армию призывают! На, пей.

Желудь подтолкнул к Сильвестру высокий стакан. Сильвестр с удовольствием хлебнул.

– Так ты весь этот маскарад придумал, чтобы в армии не служить?

– Не, что ты! – Желудь возмутился. – Я натуральный гей! А вот ты на гея не похож!

– Я не знаю, кто такие геи.

– О! Гей – это круто!

– Модно, что ли?

– Да. Это новое поколение. Новое поколение выбирает геев!

– Мужик одевается женщиной?

– Да, – радостно закивал головой Желудь, – очень модно. Когда выступаем, все тащатся!

– Где выступаете? – Сильвестр насторожился.

– Поем. Ансамбль «Дупель базар»!

– И как, успешно?

– Да. Я сам не пою, я продюсер! Для продюсера-гея у нас возможностей больше.

– И что, целый ансамбль извращенцев?

– Но-но! – встрепенулся Желудь. – Ты поосторожнее выражайся. Мы не ансамбль, а рок-группа.

– А я до войны в театре выступал. И песни писал. – Сильвестр вздохнул.

– О! Круто! А теперь?

– А теперь домой возвращаюсь.

– Так ты что, – Желудь внимательно посмотрел на него, – оттуда? Из армии?

– Да! – Сильвестр расправил плечи, – случайно к вам попал.

– А круто ты их! – Желудь рассмеялся, вспоминая полицейских. – Драться можешь. А петь можешь?

– Могу.