Спасти «Скифа»

С учетом же сложившейся ситуации вступать в любые разговоры должен был как раз старший офицер. Потому трофейную майорскую форму надел рядовой Волков, превратившись по документам даже не в Вольфа, а некоего Ганса фон Шромма — особенно забавлял Вилена почему-то именно временный баронский титул. Волков был примерно одного возраста с остальными, но из-за какой-то причины, которую он сам называл «неправильным обменом веществ», выглядел старше благодаря одутловатому, чуть отекшему лицу. Если бы Сотник не знал, что рядовой Волков в отличие от остальных практически не пьет, отдавая положенные фронтовые сто граммов по договоренности первому же, кто попросит, он решил бы: солдат не просыхает.

Машину должен был вести старший сержант Чубаров — по этому случаю ему досталась ефрейторская форма, а он не особо и возражал, поскольку, как и Сотник, по-немецки знал только несколько фраз, включая обязательное «хенде хох». Но здесь как раз все в порядке: с унтера спрос невелик, рядом старший офицер, вот он и будет разговаривать, дело же унтера — молча крутить баранку. На Сотнике тоже был мундир нижнего чина: с немцами он умел доходчиво изъясняться, по собственному определению Михаила, только языком оружия. А Павел Гайдук, говоривший по-немецки не так бегло, как Волков, но вполне пристойно, как того и требует университетское образование, получил форму обер-лейтенанта: единственную, которая пришлась в пору Малышу.

— Ну, так что за прогулка, командир? — спросил Чубаров. — Может, обмозгуем?

— Да, Миша, — поддержал его Гайдук. — Толком-то мы ни хрена не знаем.

Волков молча работал челюстями, пережевывая тушенку с хлебом.

— Я сам знаю немного, — признался Сотник.

— Даже так? — удивленно вскинул брови Гайдук. — Совсем плохо? Мы идем туда, не знамо куда?

— Ну, скажем, конечная точка у нас — твой родной город Харьков, — напомнил Сотник. — А вот там нужно найти ответы на кучу вопросов.

— Вали, командир, все в кучу! — махнул рукой Чубаров, словно Михаил и вправду достанет сейчас мешок да и вытряхнет из него всякого добра на траву.

Сотник помолчал, задумчиво ковыряясь острием своей финки в тушенке. Наступившую тишину не нарушала даже канонада, что означало: за истекшие часы линия фронта опять сместилась. И если позавчера она проходила в десятке километров от этого березняка, то сейчас здесь — тыл врага, не слишком глубокий, однако достаточный для того, чтобы вместо грохота орудий можно было услышать пение птиц.

— Давайте с самого начала, мужики, — проговорил Сотник наконец, отодвинул от себя початую банку и воткнул нож в землю. Он ничего не приказывал, остальные сами подтянулись ближе, и теперь они сидели на траве, сбившись в тесный кружок, со стороны сами себе напоминая участников какой-то дворовой игры. — Где-то в Харькове прячется от фрицев наш разведчик, который откликается на прозвище Скиф…

Пересказ истории с похищением немецкого генштабиста занял в изложении Сотника не больше пяти минут. И все, включая его самого, понимали: на этом рассказ не закончен, это только начало.

— Получается, командир, генералитет в нашем возвращении назад ни хрена не заинтересован? — уточнил Чубаров и, перехватив быстрый взгляд Гайдука, тут же миролюбиво выставил вперед руку. — Просто так спросил, братва. Из чистого советского любопытства.

— Ты еще не дошел никуда, чтобы про обратно думать, — заметил Павел.

— А вот тут я согласен, — вступил в разговор Волков. — Как мы вообще в город думаем попасть? Туда сейчас просто так не попадешь, город, как я понимаю, стратегический и чуть ли не режимный, или как там у них это называется…

— Так же, как и у нас, — ухмыльнулся Сотник. — Но насчет попасть в город ты, Виля, прав. Допустим, у нас есть замечательный пропуск с полоской. У тебя он, кстати, — Вилен согласно кивнул. — Но проскочим ли с ним через посты? Вдруг такие пропуска уже спалили? Вместо них новые, мы этого не знаем и попадаемся на ровном месте, всей командой. Отсюда первое предложение: по возможности разделиться на две группы и выдвигаться независимо друг от друга. Засветится Виля с пропуском — зато Малыш проскочит. И продолжит выполнять задание: город-то твой.

— И что с того? Я два года там не был.

— А там что, план местности за два года поменялся?

— Миша, даже в своем родном городе я вряд ли без посторонней помощи смогу найти человека, который прячется от немцев и про которого я ничего, кроме оперативного псевдонима, не знаю, — спокойно пояснил Гайдук.

— Ну, помощь кое-какая все же будет, — успокоил его Сотник. — Как мне разжевало начальство, расклад был такой. Отступали наши быстро, никого в городе оставить не успели. Потому подпольную работу там наладили только недели через две после того, как фрицы опять заняли Харьков. И связь городское подполье держит через Кулешовский партизанский отряд. А Скиф появился в городе позже, выполняя приказ командования. К нему прислали радиста, подполье помогло с рацией. И на этом их взаимное сотрудничество закончилось.

— Правильно, — вставил Чубаров. — Они ж на одной территории одним делом занимаются. Мешать друг другу будут. Нормальная тактика, как у фраеров…

— Других сравнений придумать не мог? — Гайдука оно не возмутило, просто позабавило.

— А чего…

— Ладно, потом доспорите, — Сотник жестом велел молчать обоим. — Тут главное другое: на случай провала Скиф должен был воспользоваться для отхода каналами подполья. Это не обсуждалось в эфире, когда Скиф уходил на нелегальное положение, а его радист вышел в свой последний эфир. Но если разведчик хочет, чтобы кто-то вроде нас его отыскал, он должен вступить в контакт с подпольщиками. У них такие вещи, как я понял, оговорились заранее. Во всяком случае, мне дали адрес явки в Харькове, пароль к хозяину квартиры и пароль, который сам Скиф должен назвать тому, кто за ним придет, чтобы обозначить себя.

— Раз так, почему подпольщики не могут вывести беглеца из города по своим каналам? К тем же, допустим, партизанам? — поинтересовался Волков.

— Тоже дельный вопрос, — согласился Михаил. — И у меня он, между прочим, появился, как только услышал про подполье. Задал я его начальству, Виля.

— И что?

— У них там свои какие-то табели о рангах, условности или что-то вроде того. Я не вникал, если честно. Но суть вот какая: радист Скифа, оказывается, передал в последнем сообщении кодовое слово. Которое дает понять — агент ложится на дно, связь с ним можно наладить через харьковских подпольщиков. Явка оговорена заранее. Вот только рисковать и доверить эвакуацию не только свою, но и «языка», силам подполья Скиф не считает нужным. Проще говоря, их с пленником спрячут, но не вывезут.

— Сколько он готов продержаться?

— Не так спрашиваешь, Малыш: сколько уже держится. Вторые сутки на исходе, и никто не поручится, что его там за это время уже не накрыли, а нам — не сказали.

— Прогуляться можем зря, — Волков зачем-то одернул свою майорскую форму.

— Вполне, — согласился Сотник. — Только давайте прикидывать не самое плохое, а просто плохое: мы до конца этих суток успешно просочились в Харьков, вышли на Скифа и пытаемся таким же ужиком выскользнуть обратно.

— С «языком»? — уточнил Чубаров.

— Так точно, товарищ разведчик, — кивнул командир. — Дальше — считаем варианты. Первый и самый желаемый для товарищей командиров: мы активно потрошим фрица, вытаскиваем из него нужные сведения, выходим в эфир. Нас засекают, в момент блокируют, все мы погибаем смертью храбрых.

Он обвел присутствующих взглядом, на мгновение встречаясь с таким же прямым взглядом каждого из разведчиков. Сотнику нужно было убедиться, что его группа четко представляет себе, что их ждет, и не прочитал он в глазах мужчин ничего, кроме сосредоточенности: так смотрят люди, знающие свой приговор и, поняв, что это все равно случится, пытаются хотя бы напоследок поиграть с судьбой.

— Другие предложения есть, гражданин начальник? — задавая волновавший всех вопрос, Чубаров цыкнул фиксатым зубом.

— От ситуации зависит, гражданин Соловей, — выдернув финку из земли, Михаил тут же резким броском вогнал лезвие туда снова. — А сложиться может любая комбинация. Например, через каналы местных подпольщиков, которые, кстати, еще надо будет нащупать, придется уходить в тот же Кулешовский отряд. И уже там, у партизан, в более спокойной обстановке потрошить немца. Или хоть на этих, — кивок в сторону машины, — хоть на любых других колесах попробуем по нахалке вырваться за черту города — пускай играют в догонялки, если хотят. Возможностей уцелеть все равно не так уж много. Как и времени, кстати, — он снова повторил комбинацию с финкой, на этот раз стараясь вогнать ее в землю по самую рукоятку. — Если у Скифа осталось меньше суток, то у нас времени выполнить задание или дать себя убить — до послезавтрашнего вечера. Уже, — Сотник взглянул на циферблат немецкого наручного хронометра, — меньше семидесяти часов.

— Теряем время, — Чубаров пружинисто вскочил на ноги.

— Теряем, — согласился Михаил, — только присядь пока, еще не все решили.

— А как по мне, так все ясно: жить нам осталось часов шестьдесят, не больше, так хоть погуляем.

— Очень смешно, — заметил Волков.

— Что еще, старшой? — спросил Гайдук.

— Мы разделимся, хлопчики. Не сейчас, так потом. Надо договориться, где встречаемся. И оговорить разные места встречи, на каждый случай. Мало ли, как там все обернется… Так что, Паша, ты сейчас главный. Город и окрестности хорошо знаешь, ориентируй по месту…

Чубаров снова уселся по примеру остальных…

…А когда разведчики обсудили все возможные варианты, которых оказалось не так уж и много, командир вытащил финку из земли, отер лезвие о штаны, сунул ее в ножны и поднялся.

— Засиделись. Выдвигаемся, по машинам, хлопцы.

Чубаров, подскочив, изображая услужливого нижнего чина подрысил к дверце со стороны пассажира, распахнул ее перед Волковым, чья майорская форма давала право занимать место спереди, возле водителя. Тот даже не попытался подыграть, просто уселся на кожаное сидение, Сотник с Гайдуком устроились сзади, и Михаил последний раз переборол желание выкинуть из багажника рацию: ее обнаружат при первом же тщательном обыске, и задание можно будет считать проваленным.

Хотя если рации в нужный момент не окажется и группа не выйдет в эфир, задание они тоже провалят. У них и кроме этого имелась масса возможностей провалить операцию. Так что передатчик, заваленный чемоданами в багажнике — важный, но не главный фактор опасности.

— Погнали, — сказал Чубаров, заводя мотор.

3