Сборник-2023

– Давай, друг Камаль, – прошептал он.

Камаль вышел к костру и поднял руки. Его встретили одобрительным гулом. «Камаль! – прошептало в голове Вязирки. – Камаль!».

Налетел ветерок, качнулись ветви чинара.

– Уважаемые! – произнес Камаль.

Он дождался, когда установится тишина. Прошел к дереву. Голос его зазвенел струной.

– Уважаемые. Как бы это не казалось вам неправильным и малодушным, но я не сяду. Простите меня, только не вижу я себя аль-куддушем. Не хочу. Не моя это судьба. – Он повернулся, поклонился темноте, взблескивающей десятками глаз. – Простите, господин эмир, не держите зла на мое решение. Простите, люди, я не тот, кто сядет под чинар.

В полной тишине Камаль пошел прочь.

Вязирка был ошарашен. Да и прочие жители Мемек-тули не сразу сообразили, что сказал Камаль. Зато какой потом поднялся шум! Какой крик!

– Камаль! Как же так?

– А кто звал всех на холм?

– Кто теперь… Эй! Кто теперь сядет?

– Камаль!

– И что дальше?

Сначала одна, потом другая, третья фигуры отправились за Камалем вдогонку, надеясь узнать, усовестить, спросить, как он мог так их разочаровать. Они пропали, спускаясь с холма в сторону аяла. За ними потянулись остальные.

– Камаль! Камаль!

Женщины галдели. Мужчины цокали языками и качали головами.

– Эх, Камаль!

– Уважаемые! – пытался привлечь к себе внимание советник эмира. – Завтра! Пожалуйста, приходите завтра!

Его обтекали, как камень на пути.

– Завтра, – вздыхали и соглашались, будто через силу. – Завтра.

Костер потушили. Эмир с охраной тоже покинул холм. Вязирка слышал, как он, спускаясь, спрашивает советника:

– Может, мне сесть, Рашид? Я могу.

Ответ, если и прозвучал, то уже не дошел до ушей Вязирки. Скоро остался лишь лунный свет, ненадежный, то и дело гаснущий под набегающими облаками. Тогда Вязирка выбрался из своего лежбища, сел у погасшего костра и заплакал, ковыряя землю пальцами.

– Камаль, – всхлипывал он, – ты же мог… Зачем же?

Обида на друга царапала изнутри.

– Кама-а-аль.

Слезы текли, Вязирка вытирал их рукавом.

Ему не верилось, что друг мог совершить такое. Отказался. Все надеялись, а он… Как же так? – трепыхалось в голове у Вязирки. А мы все? А эмир? У него какая-то беда, весь аял это слышал. Нужно же помочь. Мустафа не хотел, но сел. Ихтирам сел. Джамур сел. Ох, Камаль, Камаль-друг. Уж если бы ты сел…

Горько было Вязирке.

Горше, чем когда он чай заварил из чарчан-травы. Та горечь что? Скрутила, заставила отплевываться, полдня стояла на языке да с кувшином козьего молока и прошла. Эту же горечь никаким козьим молоком, как подозревал Вязирка, вывести не получится. Не в горле поселилась, не во рту.

В груди.

Чем от такой горечи избавляются, Вязирка не знал. Но слезы у него скоро высохли. Он сидел, пригорюнившись, и всхлипывал все тише и тише. Камаль, Камаль, про себя шептал Вязирка. Он, наверное, скоро успокоился бы и забыл о случившемся. Мало что в легкой памяти у Вязирки держалось долго. К тому же мысль об оставшемся во дворе горшочке с рисом занимала его все больше. Горько, да. Но там рис. Вку-усный! Вязирка даже поднялся, чтобы уйти с холма домой. Повернулся и застыл, глядя на кружок притоптанной земли.

Луна подсветила.

Я ведь могу попробовать, неожиданно пришло в голову Вязирке. Вместо Камаля. Всем же можно. Почему мне нельзя?

Ему вдруг стало весело и страшно, совсем как когда он проказничал, путая горшки у Кахида, обливая кого-нибудь водой или таская дыни с бахчи. Оглядываясь по сторонам, словно его в ночи мог кто-то увидеть, Вязирка сделал крохотный шажок. Потом еще один. И еще. Оглянулся. Нога в скуфете осторожно коснулась границы притоптанного кружка.

Ничего не случилось.

Вязирка хихикнул и встал в кружок весь.

Снова ничего.

Вязирка задумался. Как так? Он же вот. Что-то сказать надо? Может, обувь снять? Вязирка снял скуфеты. Земля под босыми ступнями была холодная, твердая. Не постукивала, не била в подошвы. Ее вообще было не слышно.

– Это я, Вязир, – наклонившись, шепнул Вязирка, словно там, под землей, кто-то мог дожидаться его представления.

Он посопел. Добавил:

– Вместо Камаля.

Холодный ветерок тронул ханык. Вязирка нахмурился, но тут же посветлел лицом. Конечно! Сесть надо!

– Это Вязир, – снова сказал он и уселся, сложив ноги под себя.

Бамм!

Подскочил холм, подскочил чинар, луна испуганно подпрыгнула выше. Вязирке показалось, будто большая невидимая ладонь, не особо соизмеряя силу, шлепнула его пониже спины. Ох, покатился он! Трям-там-там-там!

Несколько мгновений земля и небо кувыркались вместе с Вязиркой. Тяжела ладонь! Из-под пальцев брызгала трава. Отскакивали и бежали следом камешки. В большом теле Вязирки что-то екало, хрюкало, потрескивало и сжималось-разжималось. Мысли были: ой, ай, зачем же, ай, хватит!

Далеко унесло Вязирку, к самому спуску.

Какое-то время он лежал, ничего не соображая. Только дышал, радуясь тому, что кружение и вращение сошли на нет. Потом подумал: больно. И еще подумал: я как лучше… Чего сразу-то? Руки были на месте, ноги на месте, голова тоже не слишком пострадала, а вот бока и ягодицы отозвались болью, едва Вязирка попробовал сесть. Хорошо его помяло!

Он лег снова, поглазел на луну, имеющую явно насмешливый вид (Вязирка – рубийя!), и, обиженный, перевалился на живот.