Свой – чужой

Крендель виновато вздохнул и, свернув газету в трубочку, решительно нажал на звонок.

– Толик, это ты? – раздалось за дверью.

Егору захотелось детским голосом ответить: «Я, бабушка!» – но напарничек его опередил. Крендель был далеко не дурак и понимал, что представляться сотрудниками эротического издания было бы явным перебором. Выдать себя за историков? Но, как назло, он начисто забыл все, что вычитал из Блаватской. Поэтому он вышел из ситуации по-другому:

– Мосгаз! – рявкнул Крендель и сам ойкнул, вспомнив, что находится в Питере. Однако графиню, видимо, такой ответ настолько удивил, что она безропотно открыла. Крендель надулся от гордости, а Егор, удрученно глянув на напарника, вежливо обратился к хозяйке – маленькой опрятной старушке, растерянно хлопавшей глазами на пороге:

– Здравствуйте! Вы только не нервничайте…

– Ой, – прижала руки к груди и попятилась в глубь квартиры аристократка. – Что-то с Толиком?

– Да что ему будет, – успокоил ее Крендель, вваливаясь в прихожую и оглядываясь. Квартирка была что надо. Егору бросилась в глаза мебель из красного дерева и небольшая, но, похоже, мраморная статуя.

– Слава богу, – облегченно вздохнула старушка и всплеснула руками. – А то он в своем цирке новый номер отрабатывает: видите ли, удерживает на груди «КамАЗ», груженный щебнем! Я так переживаю.

Налетчики растерянно переглянулись. Крендель собрал волю в кулак и, как старший, взял инициативу в свои руки:

– «КамАЗ» – это серьезно… Поэтому – работаем быстро. Так, бабуся, у нас времени мало. Это – ограбление! О-гра-бле-ни-е! Мы – бандиты! Не надо стоять столбом, можно охать, но не громко!

– Ты про фамильные драгоценности спроси! – шепотом подсказал Егор.

– Не учи ученого! – нервно огрызнулся Крендель. Оба экспроприатора суетились, опасаясь внезапного возвращения Толика, вылезшего из-под «КамАЗа». Онемевшую графиню они под руки отвели в гостиную и усадили в глубокий диван. Егор нашел пакет с медикаментами и сунул старушке в руки.

– Правильно! – одобрил действия «стажера» Крендель. – Бабуся сама выберет, что от сердца помогает. Так, все – дуй быстро в соседнюю комнату и шукай там золото-бриллианты. И – шевелись, родной, а то нам самим гипс от черепно-мозговой травмы понадобится!

Дальнейшие события показали, что последней фразой мастер-налетчик сам себя сглазил. Егор шмыгнул во вторую комнату, однако найти там ничего не успел. Его внимание привлекла большая семейная фотография, висевшая в красивой рамке на стене. На снимке огромный человечище держал на руках семь-восемь взрослых родственников.

– Мамочка! – ойкнул Егор и некоторое время, словно завороженный, смотрел на фотографию, не двигаясь, потому что колени внезапно ослабли. Из ступора его вывел донесшийся из гостиной звук тупого удара с последующим странным чмоканьем. Якушев метнулся обратно к подельнику с бабусей. Мизансцена в гостиной выглядела следующим образом: графиня сидела на корточках перед Кренделем, лежавшим на полу в позе политрука, первым шагнувшего из окна и поймавшего подлую фашистскую пулю. Голова неподвижного налетчика была вся в крови.

– Вы чего это? – растерянно спросил Егор. Он начал затравленно озираться, испугавшись, что в квартиру все-таки незаметно вернулся Толя.

– Ох, голубчик, недоглядела я! – запричитала графиня, судорожно ища в пакете с медикаментами бинт и йод. Рядом с поверженным напарником охреневший вконец Якушев увидел огромного бронзового орла, мощно и гордо раскинувшего свои крылья. Постепенно до Егора дошло, что же случилось…

А дело было в том, что Крендель своим пытливым взором усмотрел, как ему показалось, тайник в старинном резном книжном шкафу. Профессионал квартирных разбоев дергал дверку и так и сяк и наконец уперся ногой и рванул. Шкаф качнулся, и сверху упала бронзовая птица, клюнув налетчика прямо в темя. Весившая килограммов десять скульптурная композиция стояла на самом краю шкафа высотой три с половиной метра, поэтому птица спикировала со скоростью достаточной… Егор застонал, будто ранили его самого, подхватил бесчувственного Кренделя и потащил к двери, на ходу укоряя хозяйку:

– Не по-людски это, бабушка! Он же вам ничего плохого не сделал.

Графиня меленько кивала и виновато разводила руками. У самого порога графской квартиры Крендель застонал, начиная приходить в себя.

– Потерпи, браток, – по-фронтовому пыхтел Егор, пятясь задом.

– Засада-а, – выдохнул Крендель и мужественно прошептал: – Брось меня, спалимся вдвоем.

– Русские своих не бросают! – серьезно ответил Якушев, вытаскивая тело напарника на лестничную клетку. Графиня семенила рядом, пытаясь приложить полотенце к голове пострадавшего. Внезапно на Егора упала какая-то тень, заслонившая солнечный свет из огромного лестничного окна.

– Ой, – ласково сказала бабушка, – Толик вернулся!

– Пиздец! – взвизгнул Егор и зажмурился. – «КамАЗ»!

Человек, похожий на Кинг-Конга, что-то рыкнул, одной рукой взял Кренделя, свисавшего со спины Якушева, приложил к своей необъятной груди, как ребенка, и побежал вниз. Егор решил, что Толик понес его в опорный пункт охраны правопорядка, но цирковой монстр стремительно выбежал на улицу. В «опорнике», кстати, все было хорошо – там теперь рыдала над несчастной женской долей Татьяна Буланова. Якушев опомнился и, успев вежливо сказать графине «до свидания», бросился за унесенным другом – кто его знает, этого Толю, может, он решил на помойку тело выбросить? Но силач Анатолий, как оказалось, просто хотел помочь – он уже ловил машину. Егор еще долго кланялся и благодарил его, прежде чем уехать…

Ночью пьяный Сибиряк менял повязку раненому другу и приговаривал:

– Ох и повезло же вам! Если бы не попугай чугунный, то этот Толя вас бы к себе в цирк забрал! У него был бы новый номер – жонглирование тушками прибандиченных придурков! Алле – ебс, ебс, ебс!..

Егор молчал. У него, как у вышедшего из первого боя, просто не было слов.

В этот момент в дверь позвонили – это явился студент-наводчик, который так торопился получить свою долю за разбой, что не смог дождаться утра.

– Ну как? – с тайной надеждой спросил студент-прохвост, как только Сибиряк распахнул перед ним дверь.

– Каком кверху! – ответил Сибиряк и резко вжарил горе-наводчику под дых. Студент икнул и, падая, разбил себе голову, так что его тоже пришлось перебинтовывать…

Через неделю они все вчетвером пошли в цирк. По Анатолию во время выступления ездили машины, а он рвал корабельные цепи. Двое из славной четверки стеснительно прикрывали лица программками. На двух головах красовались чалмы из бинтов. Когда Толик, раскланявшись, гордо ушел с арены, Сибиряк повернулся к съежившемуся рядом студенту, своему дальнему родственнику:

– Еще один подобный выкрутас с твоей стороны, и я расскажу этому… виконту занимательную историю про его бабушку и провороненные чекистами жемчуга! Понял, урод?

– Понял, – прошептал студент. Кстати, после того случая он стал жить почти честно.

А Крендель навсегда возненавидел антиквариат и почему-то голубей. Конечно же, тема эта стала широко известной в узких кругах, правда, реагировали на нее по-разному. Денис Волков, тот ржал как сумасшедший, а Женя Шохин, наоборот, ничего смешного и веселого не увидел и надавал Егору подзатыльников. Контроль за Якушевым был усилен, и больше он в сомнительные бандитские истории не попадал, хотя, конечно же, кое-какие приключения с ним происходили: а куда деться, если на определенные гены накладываются молодость, характер и воспитание, полученное в специфической среде?

Один такой случай произошел почти ровно через год после памятного налета, но этот эпизод был полностью противоположным эпопее с бронзовой птицей. На этот раз Егор, как и положено будущему юристу, наоборот, проявил высокую гражданскую сознательность – правда, совершенно неожиданно для самого себя.

Все вышло случайно. Якушев засиделся в факультетской библиотеке и уже достаточно поздним вечером побрел по Малому проспекту Васильевского острова к метро. На углу 15-й линии прямо перед его носом пронеслись по направлению к Среднему три какие-то личности. Егор остановился и поправил сумку, которую задел один из бежавших, – и тут же ее снова зацепил и сбросил ремень с плеча четвертый, бежавший за троицей следом. Якушев, которого аж крутануло на месте, выругался и хотел было догнать толкнувшего его человека, чтобы отвесить ему пендель, но вдруг увидел, как этот четвертый выдернул из-за пазухи пистолет.

– Стоять! – заорал гнавшийся за троими и выстрелил в воздух. Троица резко сбросила темп движения. А человек с пистолетом попытался выстрелить еще раз – видимо, чтобы окончательно убедить убегавших остановиться. Выстрела не последовало – по-видимому, переклинило патрон в патроннике. Человек ругнулся и начал нервно дергать затворную раму.

Она не желала поддаваться. Те, за кем он гнался, оценили этот момент. Они переглянулись и, рассыпавшись дугой, двинулись к своему преследователю – но явно не с целью сдаваться.

– Ну что, дядя Степа[21 - В преступном мире так иногда называют сотрудников правоохранительных органов, видимо, в честь дяди Степы – милиционера, героя детской поэмы Сергея Михалкова.], гавкнула твоя плеточка? – зло выдохнул один. – Сейчас отберем твою пукалку, получишь завтра пиздюлей от начальства!

Егор даже не успел понять, что человек с пистолетом был, видимо, сотрудником милиции, догнавшим тех, кого он хотел задержать. Якушеву просто понравилось, что парень не попятился, а перехватил пистолет, как ударный инструмент, и шагнул троице навстречу. На помощь он не звал. Вот эта его лихость все и определила – Егор принял решение мгновенно и направился к месту намечавшейся схватки. Все четверо не обращали на него внимания, поглощенные исключительно друг другом, – а зря, между прочим. Когда трое бросились на одного, Якушев уже практически поравнялся с ними. Незнакомец успел встретить одного рукояткой пистолета в голову, но остальные двое кинулись ему в ноги и повалили на асфальт. Незнакомец отчаянно брыкался, но один уже выкручивал из его руки оружие, второй, схватив за волосы, пробил коленом в лицо. Человек по-прежнему молчал и продолжал сопротивляться. Егор с хорошего замаха ноги пыром ударил одного из нападавших в голову, а второго, уже вырвавшего пистолет и поднявшегося, швырнул через себя, словно на тренировке на борцовском ковре. Вот только асфальт – не ковер, особенно хорошо это ощущается при вхождении в него головой. Незнакомец, шатаясь, встал, первым делом бросился к своему оружию, выпавшему из руки повстречавшегося с асфальтом гражданина, а потом дошел до того первого, кого он ударил рукояткой. Тот сидел на четвереньках и держался за голову. Драться он явно больше не собирался. Тем не менее спасенный Егором парень чуть обошел сидевшего и, тяжело дыша, еще дважды ударил его пистолетом по голове. Потом он повернулся к лежавшим и, все так же молча сопя, несколько раз пнул их ногами. И только после этого взглянул на своего спасителя:

– Ты кто?

– Я? Егор, – чуть растерянно ответил Якушев.

– Так, – кивнул незнакомец. – А я – Валера. Будем знакомы. Ты кирпичей поблизости не видишь? Или камней больших?

– Нет, – удивленно оглянулся вокруг Егор. – А что?

– А ничего, – сказал Валерий. – Надо бы этих пидорасов еще камнями.

– Зачем? Они же уже не рыпаются…

– А для науки… Чтоб знали, как на мента руку поднимать.

Егор промолчал. Он не мог понять, шутил парень или говорил всерьез. Валерий наконец-то отдышался, отряхнулся кое-как и, так и не поблагодарив за помощь, сказал: