Судьба попугая

– Три минуты, – ответил Карпович. – Ты, главное, молчи там, что бы ни происходило. Так просто не говори. Земляк на контроле знает, а остальные будут думать, что ты мой помощник. Добро?

Банов кивнул.

Наконец почтовый лифт въехал в пространство большой комнаты. Сразу стало легче дышать. В комнате было светло.

Карпович дернул ручку дверцы на себя, и дверца открылась.

Выбравшись из лифта, Банов разогнулся, выровнял спину. Посмотрел по сторонам и увидел две двери.

Карпович пытался разгладить ладонями помятые в лифте брюки. Лицо его выражало неудовольствие.

– А-а, ладно! – он махнул рукой.

Потом подошел к стене и нажал черную кнопку, над которой было написано: «Вызов».

В комнату вошел пожилой мужчина в темно-синем костюме, таком же, какой был и на Карповиче.

– Земляк! – шепнул Карпович Банову.

Мужчина подошел, за руку поздоровался с кремлевским дворником, пристально посмотрел на директора школы, но потом кивнул ему вполне дружелюбно.

– Опись? – спросил он у Карповича.

Тот достал из внутреннего кармана пиджака свернутую в несколько раз бумажку, протянул земляку.

– Давайте считать! – сказал земляк. – Сначала посылки!

Банов понял свою задачу и подавал из почтового лифта посылки Карповичу, который в свою очередь складывал их на полу у ног земляка. А земляк их считал.

– Семнадцать, – произнес земляк, когда все посылки лежали уже перед ним. Потом он заглянул в бумажку и удовлетворенно кивнул. – Бандеролей нет. Давай письма.

С письмами дело затянулось. Банов отсчитывал по десять штук, передавал их Карповичу, который тоже проверял счет и передавал их дальше в руки земляку. Земляк их тоже пересчитывал и складывал аккуратно стопочками на полу.

Процедура заняла не меньше получаса.

– Двести девятнадцать… – произнес земляк, пересчитав последнюю стопочку. Заглянул в бумажку: – Двести двадцать!

И тут же вопросительно уставился на Карповича.

Карпович обернулся на Банова.

Банов нагнулся, заглянул внимательно в коробку почтового лифта, но там было пусто.

Молчание длилось минуты три.

Земляк, пожевав в раздумье губы, отошел к стене, открыл маленькую дверцу и снял трубку с находившегося в нише телефона.

– Алло! Дайте верх! – произнес он отрывисто в трубку. – Алло! Верх! Симыч? Ты? Проверь погрузочную площадку лифта. Одно письмо отсутствует… Жду…

После этого «жду» молчание продолжилось.

Банову стало холодно; возникли нехорошие предчувствия, и он тяжело вздохнул.

Карпович обкусывал ноготь большого пальца правой руки.

Земляк вдруг прижал трубку плотнее к уху, и лицо его словно налилось краской – видно, молчание на том конце провода прекратилось.

Он просто слушал и кивал головой, словно это было видно там наверху, и вот в какой-то момент громкий вздох облегчения вырвался из его легких, он посмотрел усталым взглядом на Карповича и, едва улыбнувшись, кивнул ему.

Напряжение отпустило Банова.

– Нормально, – сказал земляк, опустив трубку на аппарат и защелкнув дверцу телефонной ниши. – Волчанов взял одно письмо! Сволочь! – последнее слово земляк прошептал, видимо, для себя. – Хоть бы в описи отметил! Берите мешки и шагайте!

Банов не знал, где взять мешки. Он посмотрел по сторонам, но ничего не увидел, однако Карпович уже открывал встроенный в стену шкаф и вытащил оттуда два полотняных мешка.

В один положили посылки, в другой – письма.

– Пошли! – сказал Карпович и, забросив мешок с посылками на плечо, направился к левой двери.

За дверью начинался длинный, хорошо освещенный коридор.

Они прошли мимо двух или трех дверей, свернули налево, опустились вниз по ступенькам.

Впереди снова были двери.

– Сейчас зайдем, – прошептал Карпович. – Кивнешь постовому, говорить буду я.

За дверью стоял человек лет тридцати пяти, уже седой, худощавый, в военной форме, но без петлиц.

Он настороженно глянул на двоих вошедших.

– Почта! – сказал Карпович и чуть повернулся, чтобы виден был мешок с посылками.

Постовой сделал шаг к Карповичу, потрогал рукой мешок – пощупал посылки. Потом шагнул к Банову.

– Там письма, – произнес Карпович, глядя в спину постовому военному.

Военный кивнул.

– Давай! – позвал Карпович Банова, и они подошли к другим дверям, за которыми светило солнце.

Банов ошарашенно посмотрел вверх на небо, на солнце. Потом обернулся на здание, из которого они только что вышли, – обычный двухэтажный домик, стены покрашены в мирный зеленый цвет.

– Не удивляйся! – прошипел Карпович, искоса наблюдая за своим старым боевым товарищем. – На нас смотрят!

Банов взял себя в руки, но все-таки покосился по сторонам, стараясь увидеть, кто на них смотрит. Но никого не увидел.

– Пошли! – прошептал Карпович, и они ступили на тропинку, обычную луговую тропинку, хорошо протоптанную, извилистую, напоминающую что-то из детства.