От Ленинграда до Берлина. Воспоминания артиллериста о войне и однополчанах. 1941–1945

«3.7.41 года орудие, на котором работал тов. Молочников, было поставлено на передовой противотанковой позиции. Вместо танков в наступление на батарею пошла пехота противника. Тов. Молочников стрелял картечью прямой наводкой, не дал возможности пехоте противника продвинуться вперёд. И этим прикрыл отход своей пехоты. Тов. Молочников за час выпустил 300 снарядов, уничтожил около 100 белофиннов».

    (ЦАМО РФ. Ф. 334 ап. Оп. 2. Д. 2. Л. 36)

[Расчёт, в котором воевал дед, упоминался в числе отличившихся во время приграничных боёв.]

Из наградного листа на представление командира 1-го орудия 1-й батареи 334-го ап старшего сержанта Бухарбаева к медали «За Отвагу»:

30 июня и 1 июля 1941 года «орудие… вело интенсивный огонь по наступающему противнику. 3.7.41 года орудие вело меткий огонь по белофинской пехоте, наступавшей на 8[-ю] роту 461[-го] сп – атаки противника были отбиты метким огнём». А 4 июля командир орудия «Бухарбаев со своим расчётом вёл огонь по н[аблюдательному] п[ункту] противника прямой наводкой с открытой о[гневой] п[озиции]».

    (ЦАМО РФ. Ф. 334 ап. Оп. 2. Д. 2. Л. 20)

«Артиллерия – бог войны», «пехота – царица полей» – основополагающие понятия военных дней. Артиллерия прорывает оборону противника, пехота теснит врага и захватывает территорию. За ними тыл – АХО (административно-хозяйственное отделение), а чуть подальше, сзади – санбат (санитарный батальон), при нём – похоронная команда.

На военных картах всё это вместе обозначалось одной стрелой. Когда стрела натыкалась на сильное сопротивление противника, на карте рисовали дополнительные стрелы. А если и они «ломались» о линию обороны противника – беда: враг переходил в контрнаступление, приходилось отступать. Тогда артиллерия прикрывала отступление пехоты, часто оказываясь позади неё, применяя огонь «прямой наводкой».

Можешь себе представить, уважаемый читатель, положение артиллерийского орудия – 76-мм пушки на конной тяге, состоящей из «коренной» и двух «выносных» упряжек, в том и другом случаях!

Из боевой характеристики на командира отделения тяги 2-й батареи 334-го ап Смагинского Андрея Павловича:

«1.7.41 года при окружении 7[-й] роты 461[-го] сп и 2[-й] батареи белофиннами с трёх сторон, т. Смагинский организовал круговую оборону отделения тяги лошадей. Несколько раз пытались финны ударить справа в тыл батареи, перебить лошадей и напасть на расчёт и орудия. Но все попытки противника были разбиты огнём гранат и пулемётов, и стрелков. В этом бою тов. Смагинский сохранил полностью лошадей. И нанёс тяжёлое поражение белофиннам».

    (ЦАМО РФ. Ф. 334 ап. Оп. 2. Д. 2. Л. 141)

Беспокоили нас, орудийников, истребители, летавшие низко вдоль опушек леса, из которого выставляли свои стволы наши пушки и гаубицы. Они прицельно бросали на орудия ручные гранаты, сея смерть среди солдат орудийных расчётов. Ранили наводчика орудия Ивана Тоцкого[21 - Ранен был 4 июля. Вероятно, речь идёт об авиабомбах малого калибра.].

В первые дни войны артиллеристы ещё не имели автоматических винтовок, на их вооружении были винтовки-трёхлинейки образца 1891/1930 года со штыком, 32 патрона в сумке на ремне и противогаз. При внезапном появлении самолётов солдаты не успевали из личного оружия выстрелить по ним в упор. А стрельба в хвост самолёту была безуспешной… Досадно было сознавать, что враг вооружён автоматами, а мы – винтовкой со штыком и что он нас бомбит прицельно, по орудиям, а мы не можем встречать его огнём «бога войны»[22 - Действия финской авиации по масштабам не шли в сравнение с аналогичными действиями авиации немецкой. Тем не менее, в оперативных документах 334-го ап и 142-й сд время от времени отмечались пролёты вражеских самолётов и их бомбоштурмовые удары по нашим позициям. Первый неприятельский самолёт был замечен над районом расположения 1-го дивизиона уже 23 июня 1941 года – то есть ещё до начала войны с Финляндией. Атаки финнов на Лахденпохья и Кирконпуоли 26 и 30 июля поддерживались авиацией. Вечером 8 июля восемь самолётов бомбили станцию Элисенвара. Не раз финны бомбили расположение наших частей во время эвакуации с острова Тоуна. «Активно действует бомбардировочная, истребительная и разведывательная авиация противника», – сообщалось в оперативной сводке штаба 142-й сд от 2 августа.Потери от периодических вражеских налётов были несопоставимы с потерями, которые полк нёс, скажем, от артиллерийско-миномётного огня, хотя они тоже имелись. Например, 3 августа, когда неприятель бомбил тылы 334-го ап. Также от бомбёжки на острове Тоуна был ранен командир полка. А 6 ноября позиции 1-го дивизиона подверглись удару 20 самолётов. В результате были повреждены одна амбразура и одно орудие. Штаб полка также отмечал, что финские самолёты сбрасывали на наши позиции «разноцветные шарики» и «мундштуки», которые, при попытке их разобрать, взрывались.Доставалось и противнику. Так, 28 июня в 14.30 нашими наблюдателями была зафиксирована посадка на лес юго-западнее станции Элисенвара горящего вражеского самолёта. А, скажем, на 30 июля 1941 года, по данным штаба 142-й сд, частями дивизии было уничтожено пять финских самолётов (три из которых – 30 июля). Из них по два сбили зенитчики 302-го отдельного зенитного и 588-го стрелкового полков и один – артиллеристы 260-го гаубичного артполка (причём из гаубицы). Как отмечалось в оперативной сводке штаба 142-й сд от 2 августа, «полевой гаубицей сбит 1 самолёт пр-ка, попавший под траекторию».Отмечались успешные действия против неприятельских самолётов и позже. Так, в приказе № 015 от 03.09.42 г. указывалось, что 31 августа в 15.00 красноармеец роты противотанковых ружей «сбил немецкий самолёт с финскими опознавательными знаками типа «Ме-109», летевший на высоте 500–600 метров». Самолёт загорелся и упал на своей территории. К сожалению, фамилия солдата не называлась. Что касается самолёта, то если это был «мессершмитт», то немецкий (хотя его появление на северном «финском» участке фронта маловероятно). В финских ВВС «сто девятые» оказались весной 1943 года, так что тип самолёта с финскими опознавательными знаками (голубая свастика на белом круге) был, вероятно, другим. ЦАМО РФ. Ф. 334 ап. Оп. 1. Д. 6. Л. 2; Д. 9. Л. 90; Д. 10. Л. 10; Д. 17. Л. 27; Д. 21. Л. 138, 146; Ф. 142 сд. Оп. 1. Д. 1. Л. 3; Д. 14. Л. 35, 85, 87.]. Изо дня на день противник наглел, издевался над нами и пехотой, залегшей в окопах у самой госграницы. Но вот терпению пехоты пришёл конец.

Боевое крещение[23 - Отрывок впервые был опубликован в газете «Призыв» (г. Домодедово Московской области), № 56 (2027) от 8 мая 1982 г., а также в газете «Народна трибуна» (г. Балта Одесской области) 9 мая 1986 г.]

Из газеты «На страже Родины» от 8 июля 1941 г. (о действиях 1-й батареи 334-го ап):

«Весь день батарея вела огонь. Снаряды ложились точно, сметая с лица земли материальную часть и живую силу противника. Когда наступила ночь, артиллеристы получили некоторую передышку. Расчёты оставались у своих орудий, готовые в любую минуту возобновить сокрушительный огонь по врагу».

В ночь с 2 на 3 июля нашему орудию № 1, первому по номеру в полку, представилась возможность отличиться – открыть личный счёт в отместку врагу. Ещё с вечера пехотное подразделение, которое поддерживал наш артполк, попросило «снять» финского корректировщика миномётного огня, обеспечивавшего точное попадание мин по нашему переднему краю. Предполагалось, и разведкой это подтвердилось, что вражеский корректировщик засел на пограничной вышке. Пришёл приказ сделать это нашему 1-му дивизиону, 1-й батарее, 1-му взводу. Вот орудие наше и должно было выехать ночью на прямую наводку по врагу.

Мы, орудийный расчёт и ездовые вместе с командованием взвода и батареи, составили и обсудили план «операции». В связи с наступившим периодом «белых ночей» утратилась возможность действовать «под покровом ночи»: ночью всё видно почти как днём. Как же быть? Во-первых, решили выехать на задание в час ночи, когда она становится самой тёмной (на самом же деле – чуть-чуть темнее другого времени). Во-вторых, чтобы избежать лишней возни, шума и не выдать себя противнику, орудие доставить на огневую позицию на тяге лишь одной пары лошадей – коренной, без «выносов», а их оставить на батарее. К тому же рельеф был равнинный, и усилий одной пары вполне хватало. «Академика» не отлучать от матери.

А из расчёта взять только троих: командира орудия, наводчика и заряжающего. В качестве ездового вместо Бартышева взять меня – бывшего «хозяина» лошадей, которого «Злой» и «Искра» хорошо знали и любили за ласку и подарки. К погранвышке подъехать на расстояние видимости сквозь отверстие ствола орудия – метров на 200–300 (установлено разведкой).

Тихонько подъехали к вышке. За орудием мирно плёлся полусонный «Академик». И вот мы у цели. Остановились за кустом, отпрягли лошадей, развернули орудие, навели ствол на цель. Сквозь отверстие ствола орудия на фоне лилово-оранжевого неба виднелась макушка погранвышки, где на площадке притаился враг. Тишина. Не слышно голоса птиц, шума леса, других звуков.

Поднесли десять снарядов.

– Зарядить! – прозвучала шёпотом команда.

– Орудие готово, – последовал ответ.

– Три снаряда, беглым, огонь!

И взлетела вышка в разные стороны на воздух.

– Беглый, семью снарядами, огонь! Огонь! Огонь! – скомандовал командир.

Для верности, надёжности. «Чтобы белофиннов с землёй сравнять», – пояснил Бухарбаев. За каких-нибудь пять минут не стало ни погранвышки, ни окружавших её кустов. Всё вокруг вышки горело. И так же внезапно мы скрылись, как и появились.

Когда отъехали от огневой позиции метров 300, враги опомнились и открыли неистовую артиллерийско-миномётную стрельбу по тому месту, откуда нами только что вёлся огонь. Но мы уже мчались в сторону основной огневой позиции нашей батареи, на своё прежнее место. Впереди «Злого» и «Искры» широкой рысью бежал напуганный стрельбой «Академик».

Таким было моё боевое крещение. Пехота благодарила артиллеристов. Дня через два ленинградская газета «На страже Родины» сообщила об этом боевом эпизоде, а также что нам, его участникам, командование присвоило очередные воинские звания[24 - «На страже Родины». № 161 (5843) от 8 июля 1941 г., вторник. С. 2. Заметку под названием «Уничтожили вражеский наблюдательный пункт» написал политрук 1-й батареи С. Кривоконь. В числе участников удачной вылазки он упомянул лейтенанта Пермякова, Бухарбаева, Глушкина, красноармейца Давиденко И.Ф., Балтяна, Фролова и Фёдорова.]. Из младшего сержанта, командира тяги, меня перевели в сержанты.

Не забыли и коней. «Искра» и «Злой» получили по дополнительной мере овса. «Академику» к завтраку повар приготовил особое блюдо – котелок пшённой каши – «блондинки» со сладкой подливой. Ведь моё первое боевое задание явилось в то же время и его боевым крещением.

И пошла война народная. Потом из сержанта я стал старшим сержантом, затем старшиной, заместителем политрука, а с февраля 1943 года – младшим лейтенантом, заместителем командира батареи. Ну а потом – лейтенантом. Блокада Ленинграда. Прорыв блокады. Освобождение Варшавы. Взятие Берлина… Победа! Но до неё ещё надо было дойти…

Остров Тоуна (Пуусу). Без вести пропал «Академик»

Жеребёнка любили все, хотя, как я уже говорил, в дни, когда полк находился на марше из города Лахденпохья к государственной границе, его чуть было не пристрелили. С ним связывали судьбы многие. «Погибнет „Академик“», рассуждали они, – значит, не жить и мне». Так думал и я, свидетель его рождения, выкармливавший его до того, как передать коренную упряжку Бартышеву. Но на острове Тоуна (Пуусу), на котором мы дислоцировались во время отступления, «Академик» исчез.

Финны перешли в наступление. Начались тяжёлые бои. Досада копилась, ненависть возрастала. Отступать было некуда: позади Ладожское озеро – всего 22 километра до него. Всё чаще вспоминали мы народные пословицы, в том числе и ту, что «будет и на нашей улице праздничек.

Ничего, потерпим ещё малость». Терпели, неся потери, но стоя насмерть. Ни шагу назад.

Из наградного листа на представление наводчика орудия, красноармейца Гуски Фёдора Максимовича к ордену «Красной Звезды»:

«[С] 3.7.41 года на 4.7.41 года, когда батарея была окружена противником, тов. Гуска… прямой наводкой разил озверевшего врага; когда весь расчёт был выведен из строя, тов. Гуска один вёл огонь из орудия прямой наводкой, убив десятки белофиннов, сам же подтаскивал снаряды под пулемётным огнём противника. Дрался до последней капли крови, не щадя своей жизни, и только когда был дан приказ оставить огневую позицию, тов. Гуска ещё выпустил десять снарядов на врага и отошёл».

    (ЦАМО РФ. Ф. 334 ап. Оп. 2. Д. 2. Л. 41)

Из наградного листа на представление командира огневого взвода, младшего лейтенанта Чистякова Льва Даниловича к ордену «Красной Звезды»:

«3.7.41 года во время окружения 5[-й] батареи противником, сумел организовать батарею к отражению противника прямой наводкой… В самые горячие минуты боя… сам лично подтаскивал снаряды к орудиям… и был сражён пулей противника в тот момент, когда он пополз к орудию, брав из рук убитого красноармейца тов. Горошенко снаряды».

    (ЦАМО РФ. Ф. 334 ап. Оп. 2. Д. 2. Л. 42)

Дрались насмерть, как могли: чаще – отбивались прямой наводкой по пьяным, обнаглевшим автоматчикам-фашистам, появлявшимся с тыла, справа и слева. То и дело с разных направлений раздавались крики «Аля-ля-ля! Аля-ля-ля!». Так кричали финны, когда шли в атаку. Значит, снова бой, снова огонь, снова смерть. Как мы ненавидели эти крики! И как радовались, когда слышали родное: «Ура! Ура!» Это значит, переходила в атаку наша пехота[25 - Помимо настоящих окружений, в которых оказывались наши подразделения, имел место и «эффект окружения», возникавший из-за особенностей тактики противника. Как отмечал штаб 334-го крап, финны часто использовали временные огневые позиции, а также «кочующие» орудия и миномёты (среднего калибра). А пушки и миномёты малого калибра придавали разведгруппам, которые, пользуясь лесистой местностью, обходили наши позиции. Огонь и действия небольших групп противника с флангов и тыла и создавали видимость окружения (ЦАМО РФ. Ф. 334 ап. Оп. 1. Д. 11. Л. 14, 24, 25).].

Из оперативной сводки штаба 334-го ап № 15 от 05.07.41 г.:

«…О 2/334 известий точных нет. По словам, дивизион отошёл в р-н п[ерекрёст]ка дорог у ур. Ряденкюнга, делается связь. 5[-я] батарея, попав в окружение в районе Харпяниеми, в значительной степени уничтожена».

Дополнение в сводке:

«Боем из окружения в районе Ристалахти, при одновременном наступлении сводной группы (в районе ст. Ихала. – А. М.) у Ристалахти вырвались, из состава 2/334 ап – 3 средних командира, 3 младших командира и 17 бойцов. Считать убитым адъютанта 2/334 ап лейтенанта ШТЕФАН. О полном боевом и численном составе 2/334 будет сообщено дополнительно»[26 - В этих боях (с 3 на 4 июля) отличился командир орудия 5-й батареи сержант Туров, прикрывший огнём отход своего дивизиона. А всего в первых боях (на 10 июля) полк потерял четыре 76-мм пушки: одну – 1-й дивизион и три – 2-й дивизион (ЦАМО РФ. Ф. 334 ап. Оп. 2. Д. 5. Л. 25, 31).].

    (ЦАМО РФ. Ф. 334 ап. Оп. 1. Д. 6. Л. 16, 22)

Из наградного листа на представление военкома 1-й батареи 334-го ап, политрука Кривоконя Савелия Кирилловича к ордену «Красное Знамя»:

«При окружении батареи белофиннами, батарея стреляла прямой наводкой, и все бойцы стойко дрались, расстреливали белофиннов».