Сказка Звездного бульвара. Севастопольские сны

Ревущие мотоциклы в бешеном прыжке повалили забор и врезались в толпу. Началась свалка. Подоспевшие мотоциклисты, побросав на ходу машины, вооружённые обрезками шлангов, в шлемах с закрытыми забралами, рванулись к центру толпы. Лошадиный топот хлёстких свистящих ударов слился с многоголосным воем. Из подскочившего армейского джипа, сопровождаемого ещё двумя мотоциклистами, выпрыгнули солдаты. Еле покрывая шум битвы, застучали автоматные очереди. Высоко в небо взвились фонтаны светлячков. Через мгновенье толпа сдалась, рассыпаясь в темноту.

Приходя в сознание, он увидал над собой людей в шлемах, свет мотоциклетных фар.

– Свои… где Анастасия? – пролепетал он ещё не слушавшимися губами.

Ему помогли встать. Несколько человек тащили носилки. Он бросился туда. Её глаза были закрыты, волосы в липкой крови… Подхватил носилки. Рядом шла женщина в белом халате, державшая склянку с трубкой.

Погрузили носилки в машину. Доктор начала делать Анастасии искусственное дыхание пластиковой гармошкой, затем крикнула окружавшим:

– Собирайте ребят с первой группой крови и дуйте к больнице. Потребуется много крови. Поехали, быстрее!

Машина тронулась. На каждой неровности дороги он всем своим телом ощущал её боль.

– Бедная моя ласточка, девочка моя милая, как мало я отдал тебе своей любви и ласки, – шептали его губы. – Я должен был это предвидеть. Варвары двадцатого века!

Ему безотчётно хотелось схватить, обнять это искалеченное, почти безжизненное, но такое родное тело, прижимать, прижимать, прижимать к своей груди, чтобы пропитать жизнью своею, отдать всю её без остатка.

Видя его состояние, врач ни о чём не спрашивала. Ему самому надо было оказывать помощь. Рубашка – в клочья, всё тело в синяках и ссадинах.

– Доктор, у неё должен быть ребёночек, – проговорил он непослушным ртом.

Та ничего не ответила.

Ему не позволили следовать за носилками, а самого повели под руки. Отдавшись во власть медсестры, обработавшей и перевязавшей ему раны, он увидел через окно сплошные всполохи фар.

* * *

Капитан остался теперь совсем-совсем один, наедине со своими мыслями и катером. Он никак не мог предположить, что красивая звезда, которую он заметил утром и по началу принял за сверхновую, совершенно неожиданным и драматическим образом положит конец его долгожданному путешествию, большими трудами подготовленному, так хорошо начавшемуся.

Когда он увидал звезду, воссиявшую средь бела дня, поднял на ноги всех, решив, что счастливые путешественники стали свидетелями редчайшего события – вспышки близкой сверхновой. Такое в нашей Галактике последний раз, насколько он знал, отмечалось Кеплером в 1604 году. А сверхновая 1054 года, по хроникам китайских и японских астрологов, наблюдалась днём более двадцати суток, и как теперь выяснилось, породила знаменитую Крабовидную туманность. Своим спутникам, восхищённым необычным зрелищем, он посоветовал не оставаться долго вне защиты металлического корпуса, поскольку взорвавшаяся звезда должна была обильно поливать поверхность Земли ультрафиолетовыми лучами.

Капитан связался по радио с другими судами и с пограничниками, сообщив о необычном наблюдении. Все уставились на небо. Только когда небесная гостья вдруг быстро помутнела и расплылась в яркое пятнышко, повела себя не так, как подобает уважающим себя сверхновым, капитан заподозрил свою ошибку. Сообщения по радио внесли трагическую ясность. Он никак не мог поверить в случившееся, ощущал себя точно во сне. Радужные планы в одночасье рухнули. Друзья – у кого дети, у кого родители – заторопились домой. Пришлось пристать к берегу. Короткие сборы… расставание…

И вот он один. Катер мерно покачивался на волнах в паре сотен метров от берега, стоя на якорях. С горькой грустью светили береговые огни, выхватывая круги опустевшей набережной. Почти опорожненная бутылка водки стояла рядом с креслом, вмещавшем его размякшее тело, ещё несколько часов назад бывшее таким бодрым и упругим, расслабленные руки замерли на подлокотниках. Всё его существо сразу со всех сторон и во всей полноте впитывало окружавшую ночь.

“Вот моё последнее пристанище, мой дом, мой саркофаг, который я собственноручно выдраил и привёл трудным путём в это благословенное богом место… для совершения последнего обряда, – думал капитан. – Неужели, всё это вокруг – реальность? Почему я так спокойно всё это воспринимаю? А что ещё остаётся? Ничто живое до конца не верит, что будет когда-то конец… надеюсь, это не будут мои худшие деньки… и ночки. Есть время задуматься о вечном, о главном… и насладиться этим прекрасным миром. Нет, право, я уже на другой планете! Да и не я это вовсе!”

* * *

Со всех сторон к больнице стекались мотоциклисты. Скоро вся площадка перед окнами была запружена.

Ребята готовились к сдаче крови. Один парень, одетый не как все и очень смущавшийся, попросил, чтобы Анастасия не видела его лица, когда будут переливать кровь. Сестра с улыбкой успокоила его:

– Во-первых, она – без сознания, во-вторых, переливание – не прямое.

Парень успокоился, как только у него взяли кровь и сказали, что она пошла в дело. Затем он долго говорил с одним из рокеров, видимо, старшим здесь.

Добиться чего-то толкового от врачей Сан Саныч не мог. Наконец, к нему вышла пожилая женщина-хирург:

– Жить будет, но состояние тяжёлое – проникающее ранение брюшной полости, – при этих словах всё у него опустилось, – переломы рёбер, лучевой кости, вывихи суставов рук… сколько времени ребёночку?

Он хотел ответить, но не мог.

– Ребёночка попытаемся сохранить, хотя… сами знаете… Впрочем, матка держит как бульдог.

Из-за двери высунулась сестра в марлевой повязке:

– Пришла в сознание. Два раза произнесла: “Саныч”.

– Это она меня звала, дайте взглянуть на неё! – взмолился Сан Саныч.

– Что вы, сейчас нельзя!

Но он в мгновение протиснул голову в дверь и крикнул:

– Ася, я здесь! Всё в порядке. Ты будешь жить и ребёнок тоже! Я люблю тебя! Ася, Ася…

Сестра с трудом закрыла дверь.

– Все мы будем жить благодаря вашей Анастасии! – не то иронически, не то сердито буркнула врач и скрылась в палате.

Сан Саныч подумал про себя: “И что это я крикнул “Всё в порядке”? Что, собственно, в порядке?”

Подошел старший из рокеров.

– Этот парень, – он указал на того смущённо ёжившегося паренька, – видел, как перед нападением толпы из разбитого окна выпрыгнул какой-то тип с небритой рожей и ножом в руке и сразу ловко скрылся.

Вышла врач и обратилась к Сан Санычу:

– Она всё пытается сказать, что вам угрожает опасность, какое-то шимпанзе сбежало. По-моему, это – не бред. Но раньше, чем через двое суток, я вас к ней не пущу.

– Шимпанзе? – воскликнул один из мотоциклистов. – Это же Мишка Шимпанзе! Неужели он сбежал из тюрьмы… или отпустили? Был у нас тут один «парниша, драный штаниша», – он обернулся к Сан Санычу, – его прозвали Шимпанзе за длинные руки и физиономию. Он рос без отца, хулиганил, воровал, пил. Перед тем, как его посадили за поножовщину, он Анастасии проходу не давал. Приходилось даже с ним говорить пару раз по-мужски. Опасный тип, все тропки здесь как свои пять знает. Сейчас, я думаю, он способен на всё. Вы, Сан Саныч, должны его остерегаться, а у Анастасии мы пост поставим.

Сан Саныча подвезли до дому. Шестнадцать километров от больницы на мотоцикле он выдержал с трудом, продрог, еле держался в седле.

Жилище его представляло удручающее зрелище. Всё вытоптано в пыль. Дом выгорел изнутри. Вместо крыши теперь – закопченное бетонное перекрытие потолка. Пламя не тронуло лишь часть кухни и подвал. Он долго держал в руках полуобгоревший передник…

“Москвич”, стоявший за домом, с одного бока покрылся пузырями, но уцелел. Сан Саныч достал из него рабочий комбинезон и надел. Это была единственная одежда, которая у него осталась. Забрался в машину, запустил мотор и печку, чтобы согреться. Согревшись, забылся тяжёлым сном.

Глава 4

“Последний из могикан”

Проснулся он оттого, что в неудобной позе затекло всё тело.

Страшно хотелось спать. Протерев глаза, он сразу поехал в обсерваторию. День и ночь смешались у него в голове. Раны саднили, тело ломило, отбитые руки плохо слушались. Но, войдя в вычислительный центр и углубившись в работу, он забыл про боль.

Приехала группа математиков во главе с членкором из ВЦ Академии наук. Жарко обсуждался вопрос о последствиях столкновения Анастасии с Землёй. Есть ли у человечества шанс? Шанса, похоже, не было. В результате вырисовывалась следующая картина, которая иллюстрировалась синтезированными видеокадрами. После удара астероида в комету и произошедшего в результате этого взрыва, вокруг Анастасии образовалась гигантская расширяющаяся туманность из продуктов взрыва, достигающая нескольких миллионов километров в диаметре. С Земли она была видна даже в дневное время невооружённым глазом как яркая звезда, расплывшаяся затем в мутное пятно. Постепенно туманность достигнет огромных размеров и заполнит собою чуть ли не половину ночного неба. Примерно за сутки до столкновения с Анастасией Земля войдёт в соприкосновение с этой туманностью. Наступят “белые ночи”. На Землю прольётся всё усиливающийся метеорный дождь. Постепенно небо превратится в сплошной огненный фейерверк. Дневное небо потемнеет вследствие засорения атмосферы космическим веществом и продуктами его сгорания. Солнце будет еле просвечивать через эту плотную кроваво-коричневую завесу. Наиболее крупные осколки, которые могут достигать нескольких десятков и даже сотен метров в поперечнике, войдя в плотные слои атмосферы и даже достигая поверхности Земли, будут взрываться наподобие Тунгусского метеорита с силой водородных бомб. Земля, вращаясь вокруг своей оси, будет подставлять всё новую свою поверхность этому чудовищному градобою.