Шаман

– Да как я могу что-то из вашего тронуть?

Пётр коротким повелительным жестом руки пресёк всплеск неуместной обиды швейцара, положил поверх ключей два червонца и быстро вышел на улицу.

Первым делом быстро осмотрелся. Обстановка на канале была вроде бы обычной, тихой и спокойной. Справа и слева около трёх десятков прохожих, нечем не взволнованных, кареты бандита след простыл, а рядом стоят два экипажа с сытыми, бодрыми лошадьми. На козлах в гражданской одежде сидели знакомые надзиратели из летучего отряда. Они молча и терпеливо смотрели на него.

Дверца первой, ближайшей кареты распахнулась, и на мостовую лихо спрыгнул Елагин – негласный командир сыскной группы задержания. Он был одет в тёмно-зелёную шинель, подпоясанную ремнём с кобурой, фуражку, брюки и крепкие ботинки. Вид он, учитывая его скуластое волевое лицо и широту в плечах, производил грозный, устрашающий. Прав был швейцар, при виде такого полицейского незазорно было и в штаны помочиться. Елагин быстро осмотрелся по сторонам, повелительным жестом руки приказал сыщикам со второй кареты не высовываться и, шагнув к Петру, внимательно осмотрел его каким-то необычным взглядом. Вместо стандартной раздражённости он сейчас рассматривал его с почтением, что ли.

– Разбойника взяли? – спросил Пётр, несколько растерянный. К злому Елагину он привык, а от такого, нового, учтивого, уже не знал, чего ждать.

– Ушёл, – ответил тот, смущённый. – Во дворы бросился и скрылся. Двоих наших городовых несмертельно подстрелил.

– А сейчас вы чего здесь стоите? – проклиная всё на свете, спросил Пётр, вновь расстёгивая пальто с пиджаком.

– Батя велел вас до вагона сопроводить, чтоб не стряслось чего по пути. Впятером мы тут.

Пётр забрался в карету и уселся на сиденье. Елагин забежал с другой стороны, крикнув сыщику, исполнявшему роль извозчика, двигать к Николаевскому вокзалу. Экипаж немедленно затрясся в сторону Лиговской улицы[53 - Сегодня Лиговская улица называется Лиговским проспектом.].

Заметив, что Елагин запрыгнул в карету уже с расстёгнутой кобурой, смещённой к животу, подготовленной к немедленному выхватыванию оружия, Пётр посмотрел в своё окошко налево, рассматривая место ночного происшествия. Всё правильно: карета с бандитом стояла напротив арки прохода во внутренний двор углового дома, в которую тот, судя по всему, и побежал, когда нерадивые полицейские раньше времени в поле его зрения засветились. А там, за двором, начинался кирпичный лабиринт из проходов в другие дворы, чёрных входов, лестниц, окон. Дома здесь располагались самым удачным для бегства образом. Преследовать посему стремительно убегающего дерзкого бандита было близко к невозможному.

– Филиппов вас предупредил, что разбойник особо опасен? – спросил Пётр у Елагина, когда дом скрылся за поворотом Обводного канала.

– Нас? – Елагин брезгливо поморщился. – Меня здесь, к несчастью, не было. Я бы этому подонку уйти не позволил, по ногам бы расстрелял. Батя послал на задержание двоих дежурных по отделению надзирателей да семерых поднятых по тревоге в казарме городовых. Короче, всех, кто в отделении был на то время. Он им дал команду бандита только живым взять, вот они стрелять по нему и побоялись, растяпы. Им надо было не воздух поливать предупредительными, а по ногам стрелять; девять стволов было, кто-нибудь да обязательно попал бы.

– Понятно всё. Недооценили они его. Этот бандит, чтоб ты понимал, один из самых опасных в городе. С таким шутковать не стоит. Это им ещё повезло, что тот подранил двоих на отходе, так бы мог и перестрелять всех до единого. Вооружён он двумя револьверами и с двух рук лупит, по оперативным сведениям, с пятидесяти шагов в яблочко.

Правая ладонь Елагина опустилась на выглядывающую из кобуры рукоять револьвера. Намёк Петра он понял.

– А что это, Пётр Васильевич, он за вами следил? – спросил Елагин, продолжая смотреть в окно, когда карета свернула с Обводного канала на Лиговскую улицу. До Николаевского вокзала осталось рукой подать.

– Чёрт его знает, – буркнул Пётр, удивлённый таким официальным тоном. – Может, пристрелить меня надумал.

– Со мной не пристрелит. Я ему, мерзавцу, голову отверну.

Пётр внимательно осмотрел Елагина и спросил:

– С чего это ты меня на «вы» называть начал? Случилось чего?

Елагин внимательно посмотрел на него в свою очередь:

– Батя с утра приказал мне лично за вашу безопасность ответить. Сказал, разбойники планируют на вас напасть. Поэтому, мол, посылает меня – самого для отражения нападения подготовленного. А я ведь, Пётр Васильевич, не совсем дурак, каким вам кажусь. Я ведь понимаю, что за простым сыщиком бандиты следить не будут. Дорогу вы им перешли крепко. А раз так, то сыщик вы – правы наши чиновники отделения – на самом деле достойный. А с достойными людьми мы, люди деревенские, привыкли обращаться по имени-отчеству.

Пётр откашлялся и спросил:

– Как мне тогда вас величать по отчеству? Николай… – Он никогда не знал отчества Елагина, только сейчас подумал об этом!

– Да Колькой зовите, как прежде, – отмахнулся тот. – Я привыкший.

Пётр внимательно, до всех микроскопических деталей осмотрел облик отвернувшегося к окошку Елагина.

Вот он, странный деревенский мужик, проявившийся в образе далёких былинных сказок из минувшего детства. Крепкий как бык, а в душе покладистый как котёнок – добрый и простой. При этом, случись беда, пойдёт, не ведая страха, в смертный лютый бой с абсолютно любым врагом, сметая всё на своём пути. А потом, случись выжить, опять вернётся в свой дом и опять станет для своих преданным, простым, добрым и послушным. Удивительная личность, по-своему очень примечательная.

И ведь Елагин действительно сейчас был готов за Петра умереть. Даже если по пути на них нападут разом все бандиты Петербурга, он ни на шаг не отступит, будет стрелять до последнего патрона, а когда те закончатся, пойдёт в рукопашную.

Может быть, правы надзиратели сыскного отделения, и им было за что Петра недолюбливать? Дерзкий он, с дворянской спесью. На всех смотрел сверху вниз. Как такого любить?

– Так как ваше отчество? – повторил он вопрос.

– Николай Степанович я, – буркнул Елагин, продолжая смотреть в окно. По краске на ушах было видно, что он смущён.

Пётр протянул ему свою правую ладонь:

– Мир, Николай Степанович?

Елагин посмотрел на руку, потом на Петра, улыбнулся и пожал её.

– Мир, Пётр Васильевич.

Вокзал был заполнен множеством людей. Суета здесь стояла страшная: разнородное движение толпы, пробивающиеся сквозь гул голосов крики, стуки каблуков, и всё это на фоне громко шипящего только что прибывшего из Москвы поезда. Окружённый густым облаком воды паровоз, дыша энергией котла, засвистел стравливаемым паром. Облако вообще скрыло его из виду. Вдоль поезда – кто спешно, кто неторопливо – двигались прибывшие в Петербург разношёрстного облика люди. Рядом с ними, по другую сторону перрона, в ожидании отправления стояли те, кто столичный город желал покинуть. В вагоны поезда, готового отправиться в Москву, погрузка пассажиров ещё не началась. До отправления оставалось сорок минут времени.

Пётр, в сопровождении плотного кольца из сыщиков летучего отряда, приблизился к своему вагону. Елагин стоял рядом, внимательно осматриваясь по сторонам, держа руку на рукояти револьвера. Остальные сыщики были в гражданском. Публика от грозного, крепко сложенного полицейского в мундире невольно отступила в стороны. Таким образом, на перроне вокруг Елагина самопроизвольно образовался небольшой пятачок пространства, в котором можно было без стеснений располагаться.

Когда дверь вагона открыл кондуктор, и в него ручейком потекла толпа отправляющихся, сыщики летучего отряда прошли с ней в вагон, чтобы его осмотреть. Елагин при этом от Петра не удалялся ни на шаг. Сжимая револьвер, он, приподняв лицо, непрерывно осматривался, готовый в любой момент пресечь бандитское нападение.

Расположившись в первоклассном купе, Пётр вновь пожал руку Елагину:

– На этом всё, Николай Степанович, дальше я уже сам, прощайте, благодарю за содействие.

Елагин улыбнулся, кивнул головой и быстро прошёл на перрон. До оправления поезда Пётр видел через окно, как он с сыщиками продолжает контролировать обстановку вокруг его вагона.

Поезд тронулся, перрон с сыщиками и немногими провожающими поплыл вдаль, скрываясь из глаз.

Петром овладело тревожное новое чувство. Его командировка в тайгу, к таинственным СЛТ началась.

Глава 6

27 апреля 1908 года

Воскресенье

14 часов 15 минут

Иркутск

Железнодорожный вокзал

Скорый поезд «Москва – Иркутск» медленно, дыша паром, дотащился до перрона иркутского железнодорожного вокзала и, наконец, остановился.

Пётр, стоя в тамбуре вагона, задумчиво рассматривал в окно Ангару – великую сибирскую реку, поднявшуюся в весеннем половодье, берег которой располагался рядом, в каких-нибудь шестидесяти саженях. За ней, на её правом берегу, виднелись кирпичные двухэтажные дома центральной части сибирского города. Погода стояла солнечная, весенняя. Полуденный диск солнца на высоком голубом небе ярко освещал город, хорошо просматриваемый в прозрачном воздухе во всех направлениях.