Тени холодного солнца

Катарина привычно шла по тёмной галерее замка Траумберг. Тяжелый сумрак, что стоял здесь и в самую солнечную погоду, не могли рассеять даже высокие стрельчатые окна украшенные старинными витражами.

В руках у девушки была большая стопка свежевыглаженного постельного белья и её рабочий день только-только успел начаться. Но несмотря на это, все мысли младшей горничной находились весьма далеко от мрачных стен замка. Они витали где-то за Липовой аллеей в залитой солнечными лучами деревне где жила её семья. Но сейчас Катарина думала вовсе не о своих родителях и братьях.

В самом начале деревни стоял большой богатый дом и кузница господина Хазе, где жил прекрасный Маттиас. Маттиас… При мысли о сыне кузнеца её сердце забилось несколько чаще обычного а щёки тронул лёгкий румянец.

«О Маттиас, Маттиас!» – Девушка вновь представила себе его атлетически сложенное, мускулистое тело, невероятно сильные руки и весёлые голубые глаза. А его волосы, его чудесные, почти белые с золотистым отливом волосы, всегда напоминали ей мягкий лён.

Катарина глубоко вздохнула пытаясь отогнать мысли о своём женихе и сосредоточиться на предстоящей работе по дому. «Ну ничего, – подумала она. – Если всё пойдёт так как надо, то через пол года её приданое будет полностью готово и они смогут обвенчаться. Ведь её родители согласны, и отец Маттиаса тоже, вроде бы, не против… Просто он выглядит таким строгим и угрюмым.

Они обязательно поженятся! – убеждала она себя словно пытаясь оградить от непрошенных мыслей. – Обязательно поженятся! Поженятся!» – Но тут же, помимо её воли, вместо простоватой курносой физиономии Маттиаса, откуда-то из неприличных глубин сознания всплывало совершенно другое лицо. Строгое и утончённо-благородное оно казалось Катарине самым прекрасным в мире.

«Нет! Мне не следует даже думать о нём! Немедленно выбросить из головы! Да он и не посмотрит на меня. Кто я для него? Ничтожная, необразованная богемка? Горничная-простолюдинка? – И тут же опровергала саму себя. – А ведь смотрел! Когда приезжал сюда в последние несколько раз – смотрел. И совсем не как на прислугу». Катарина хорошо запомнила его взгляд. Нарочито небрежный но одновременно цепкий и оценивающий.

«Пресвятая Дева Мария, спаси меня от этих ужасных мыслей, – прошептала девушка чуть не уронив бельё на пол. – Как я могу думать сразу о двух молодых мужчинах?! Не иначе как это происки Дьявола! Я же честная девушка и добрая католичка!».

Из сумрачной, наполненной гулким эхом, галереи девушка свернула в ещё более тёмный и огромный зал. Это был, наверное, самый мрачный и зловещий зал во всём замке, и он традиционно пользовался дурной славой среди слуг. Выглядел он очень пустынным. И это несмотря на то что его стены были плотно увешаны картинами, кое-где виднелись мраморные статуи, и с потолка свисали две бронзовые люстры очень причудливой работы. Местами на стенах висело старинное оружие, а в правом от входа углу стояли, в полном комплекте, рыцарские доспехи.

Но несмотря ни на что, всё здесь производило впечатление сильного запустения и какого-то вечного безмолвия. Как-будто сама жизнь давно покинула это место и даже время здесь текло особым образом.Этим залом вообще пользовались очень редко. Обычно хозяева замка принимали гостей, устраивали праздники и балы в помещениях первого этажа. И в другом, гораздо более современном и уютном крыле.

Эта же часть замка была наиболее старой, возведённой ещё лет пятьсот назад, если не больше. Мрачный зал обычно стоял закрытым, лишь раз в месяц здесь проводилась уборка. Вот именно уборкой и предстояло сейчас заняться Катарине и двум её подругам из числа замковой прислуги.

Войдя в «Нехороший» зал, Катарина привычно отвернула голову стараясь не смотреть налево. Туда, где находилось ЭТО. ЭТО – именно так они все называли старинный групповой портрет висевший слева от входа в тёмном углу. Именно вышеназванная картина придавала таинственную мрачность этому залу и даже всему замку в целом. Именно она наводила мистический ужас на многие поколения замковых слуг. Слуг, что, как и Катарина, на протяжении нескольких веков, проходя через «Нехороший"зал непроизвольно ускоряли шаг, читали про себя молитвы и старались не смотреть в левую сторону.

Катарина помнила как два с половиной года назад она впервые поступила на службу в этот замок. Тогда ей было всего четырнадцати лет, и она совершенно не знала ни о каких местных легендах. Старшие девочки конечно же не преминули этим воспользоваться. Они постоянно пугали её неким страшным демоном или вампиром, якобы обитающим в этом портрете.

– Смотри, Ката, – говорили они. – Однажды ночью мертвец выйдет из этой картины, придёт к тебе в спальню, ляжет на грудь, и выпьет всю твою кровь до последней капли.

Эти леденящие кровь рассказы по-началу производили на девочку сильное впечатление. Она действительно верила этому и страшно пугалась. Первое время её ночи, проведённые в спальне прислуги, а кроме неё там спали ещё три девочки, были наполнены холодным ужасом. Она очень плохо и тревожно спала. Ворочаясь ночью под сопение своих подруг, Катарина дрожала от страха, и всё прислушивалась, не скрипнет ли дверь, не загремят ли тяжелые шаги, не повеет ли холодом и могильным смрадом.В неясном лунном сумраке, среди причудливой игры света и тени, ей мерещились: то полыхающие дьявольским огнём глаза неведомого упыря, то белые руки с длинными пальцами тянущимися к её шее.

Но впоследствии девочка привыкла и страшные легенды замка уже не вызывали в ней прежнего ужаса, они словно бы поблекли и потускнели. А утомившись за день работой по замку она засыпала глубоким сном без всяких сновидений.Впоследствии они с девочками придумали даже такую игру – «Разгляди вампира», по другому она называлась просто: «Страшная игра».

Смысл игры был очень прост и заключался в том, что одна из девочек должна была войти в этот страшный зал со свечой в руке и смотреть на дьявольский портрет, не закрывая глаза, как можно дольше. А её подруги стояли в это время в галереи и громко считали вслух. Естественно побеждала та из них кто продержится дольше всех.За всё время существования этой глупой игры, дольше всех продержалась восемнадцатилетняя Клавдия. Она выдержала до счёта семьдесят пять, хотя Катарина была уверенна что девочки считали слишком быстро.

Сама же она продержалась только до сорока двух. Затем, в стоявшей перед портретом, девушке просыпался пронзающий душу страх, и шалунья, издавая визг, вылетала прочь из зала и бежала со всех ног по галереи в сторону спальни. Её подруги мчались вслед, также оглашая своим громким визгом весь этаж замка. Потом визги сменялись смехом и игра завершалась до следующего раза. Часто старшие слуги гоняли их и не давали играть. Особенно их игра раздражала старую кастеляншу Марту, самую старую из слуг замка. Говорили что ей скоро исполнится девяносто лет.

– Ах вы бесовские девки! – ругалась старуха. – Вот смотрите, доиграетесь! Ох накличете на нас беду! Разбудите этого проклятого Дьявола! – Но Клавдия, победительница в их глупой игре, и без того дорого за это заплатила. Бедняжке потом долго снились кошмары. Часто она вскрикивала и бормотала во сне -«Мёртвые идут! Мертвецы пришли за мной!» и этим очень пугала других девочек.

В добавок к этому, Клавдия стала очень бояться темноты. Оказавшись в какой-нибудь тёмной комнате она сразу начинала дрожать, а кожа девушки немедленно покрывалась мурашками. Клавдии казалось что вот-вот её схватит за плечо страшная костлявая рука, а на шее сомкнутся мертвые зубы одного из давно умерших хозяев замка. Так что, бедной девушке недёшево обошлась её глупая дерзость. Но запретный плод, как известно, сладок и юные шалуньи даже не думали бросать свою игру.

* * *

Поначалу Катарина не понимала что не так с этим портретом. Написанный не на холсте, как все другие картины в замке, а на большой буковой доске, он был самой древней картиной из всех что здесь имелись. Ему наверное уже насчитывалось не менее четырехсот лет. Почерневший от времени он, как-бы, сам по себе излучал седую, далёкую древность.

Неизвестный художник написал его в традиционной для средневековья манере. Портрет изображал некую семейную группу расположившуюся на лужайке на фоне замка. Правда в том мощном, неприступном сооружении, возведённом исключительно в военных целях, и без всякой претензии на красоту и изящество, едва ли можно было узнать нынешний замок фон Траумбергов.

Пожилые мужчина и женщина степенно сидели в высоких креслах. У ног мужчины, прямо на траве, примостился юноша лет четырнадцати с длинными каштановыми волосами. Он печально взирал с портрета своими большими глазами и гладил борзую собаку с узкой, тонкой мордой. Возле кресла женщины стояли две молодые симпатичные девушки, по видимому дочери – погодки. Обеим было не больше шестнадцати – семнадцати и одеты они были, по мнению Катарины, в очень странные платья. На остальных фигурах тоже были забавные старинные одежды.Лица всех изображенных на портрете людей выглядели натянутыми и совершенно безжизненными. Будто-бы они застыли во времени и проявляли полнейшее равнодушие ко всему на свете. Изображение голов и других частей тела, что казались не пропорциональными, свидетельствовало о несомненно средневековом происхождении портрета. О том же говорило и его своеобразное обрамление по периметру. Причудливая окантовка состоявшая из девиза на латыни и различных причиндалов в виде геральдических щитов, мечей и секир.

– Подумаешь, ничего особенного, – пожала плечами Катарина увидев портрет в первый раз. – Странные они какие то тут все. Головы слишком большие а руки наоборот. Как-будто не настоящие, совсем как у тех кукол что в комнате молодой госпожи. Ой… а вот у этой шея очень тонкая! Такой же не бывает.

– В те времена художники ещё не научились правильно изображать людей, – тихо сказала Клавдия, стараясь не глядеть на портрет. В её голосе явно слышался страх.

– Пойдём быстрее отсюда! – и она схватив Катарину за руку потащила её прочь из зала.

– А вампир это тот старый, с густыми бровями и выпирающим подбородком? Тот кто в кресле сидит? – спросила девочка.

– Нет это древний предок нашего хозяина. Старый граф, кажется его звали Генрих. Про него я ничего дурного не слышала, – ответила Клавдия.

– Тогда кто же вампир? Неужели тот молодой юноша что играет с собачкой? – не унималась Катарина.

– Его там нет… Сейчас нет. И возблагодарим Господа за то что это так. – Сказала Клавдия таким тоном что у Катарины побежали по коже мурашки. Но она так ничего и не поняла. «Если на портрете никакого вампира нет то почему все так его боятся?» – подумала она решив обязательно это выяснить.

Ночью, после молитвы, когда девочки улеглись по кроватям, Клавдия поведала своей младшей подруге страшную легенду замка, которую сама услышала примерно в её же возрасте. Пытаясь придать своему голосу зловещий оттенок она рассказывала:

– Там ещё один должен быть, на этом портрете. Может-быть ты заметила что между сидящими графом и графиней слишком большой промежуток. Так вот: раньше там был изображен их старший сын и наследник. Вот он и есть страшный Носферату, или по нашему вампир. Он продал свою душу дьяволу и ещё совершил что-то такое… такое… ну, словом, совсем уж страшное, за что его родной отец проклял.

– Проклял родной отец? – с ужасом переспросила Катарина. – Что же он такое сделал ужасного если его проклял собственный отец?

– Этого я не знаю, – вздохнула Клавдия. – Ведь с тех пор прошло почти четыреста лет. Но наверняка это было что-то поистине ужасное. Ведь старый граф не только проклял своего сына и изгнал прочь, но даже приказал соскоблить его изображение с фамильного портрета. Как будто его вообще там никогда не было.

– Ужас, – испугано прошептала девочка.

– Вот-вот, а потом его убили и закопали, – закончила Клавдия натянув одеяло до самого подбородка.

– Кто убил?

– Я не знаю… Но потом они вернулись, и хотели вообще его тело сжечь. Разрыли могилу а его там уже нет.

– Как это? – спросила Катарина чувствуя непреодолимое желание закрыться одеялом с головой.

– Ну ты что, глупая? Не умер он. То-есть умер но не по настоящему, не до конца. Он и после смерти продолжает жить, потому что душу свою продал Сатане. Графский сын превратился в Носферату и теперь он и не мёртвый и не живой. Вот такие дела.

– Ужас! – снова повторила Катарина – уже полностью закутавшись в одеяло и высунув наружу только левое ухо. – А что было дальше?

– Он превратился в вампира, а это значит что с тех пор он может появляться только по ночам, а днём лежит где-то в своей тайной могиле. И ещё… Чтобы продолжать жить после смерти ему надо пить кровь живых людей. Понимаешь? Пить кровь и убивать людей. Особенно он нападает на девушек, потому-что наша кровь для него чем-то лучше.

– Ой! – замерла в ужасе Катарина. – И что же нам делать!?

– Не знаю, только убить его нельзя, потому что он уже мёртвый. Но зато его может отпугнуть распятие, чеснок… ещё что-то, просто я забыла. Ещё можно громко прочесть молитву, это тоже помогает от упырей и всяких вурдалаков.

– И много девушек он уже убил?

– Говорят много, но точно я не знаю. Наверное об этом знает только старая Марта. Она очень старая и ей всё известно, только старуха не любит говорить об этом. И вообще она очень противная. Особенно когда трезвая.

– А при тебе он убивал кого-нибудь?

– Нет. Понимаешь, он не убивает каждый день, иначе в замке уже давным-давно никого бы не осталось. И не только в замке, думаю за четыреста лет он извел бы всех в нашей деревне и даже в самом Крумлове.

– А как тогда он убивает? Раз в месяц?