Рик хмыкнул.
– Срать на погоду, Мишар. Укажи место. Я доставлю туда тебя и твою травку.
– Ты мне нравишься, Рик, – дилер сразу подобрел. – Но ты не усекаешь. «Хорошей погодой» мы называем время, когда патрульные сваливают из окрестностей Полиса. За пределы Дельты.
– Тогда какого… ты высунулся сейчас?
– Денег нет.
Рик заржал.
Мишар недоуменно уставился на него. Ружье он давно убрал в чехол за спиной, его руки спокойно лежали на коленях. Продавец устроился на корме глиссера.
– Извини, парень. Не бери в голову.
…Поселок располагался в ста километрах к югу от Полиса. Собственно, поселком его называл Мишар. Когда рукав Хиши уперся в непроходимые болотные топи, Рик перестроил транс во флаер, оснастив машину в носовой части секачами. Невидимый силовой клин врубался в зеленую мешанину, кромсая заросли и брызгая соком. Позади оставался длинный извилистый коридор, истекающий зеленой кровью. После очередного поворота Мишар прервал затянувшееся молчание.
– Глуши мотор.
Секачи втянулись в корпус, транс замер посреди свисающих лиан и плотной лиственной завесы.
– Дальше пешком, – сказал Мишар. – Я не хочу, чтобы по этой просеке за нами притащился патруль.
Рик перемахнул через борт. И утопился по колено в коричневой жиже. Мишара болото приняло с удвоенным хлюпаньем. Сморщившись, Рик провел ладонью по лицу. Грязь.
Рик спросил Мишара, зачем они идут в поселок. Тот ответил: «С тобой хотят говорить». Большего от травника добиться не удалось. Рик и сам понимал, что напролом рваться в Полис опасно. В речном патруле ребята крутые. Жесткие. Подпольным плантаторам, травникам – короче, тем кто вне монополий городских торговцев, спуску не дают. Необъявленная война, поощряемая Сводом Соглашений – документом, который никто не видел и не подписывал. Однако этот сказочный документ работает. Патрульные частенько его цитируют, сжигая деревни и поля конкурентов. Правда, имеются в Своде и лазейки. Например, тот, кто торгует в городской черте, избегает кары. Стоит проникнуть в Полис – и ты уже не грязный травник, преступник и изгой, ты – свободный предприниматель. Имеющий неотъемлемые права на жизнь, собственность и прочие блага. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов территориальный фактор – в чьей зоне влияния ты работаешь. Но это уже нюансы… Да, мирок суровый. И удаленный от очагов цивилизации, возродившихся после Конфликта и многочисленных смут. Три-четыре дня, заверил Мишар. И мы отправимся в город.
Джунгли расступились, пропуская их на обширное поле, поросшее стелющимися растениями с ярко-желтыми цветками. Нераскрытые бутоны чем-то напомнили Рику ландыши. Из оранжереи, виденной им в детстве на Атлантике. Мишар принялся с увлечением рассказывать о сборе, сушке, измельчении и расфасовке порошка по пакетам. Нет, это не ганджубас, известный издревле на Земле. Модификация, плод вековых селекций и вмешательств. Рика накрыло дурманящим ароматом. Созревает, с теплом в голосе констатировал травник. Позже Рик узнает, что наркотик на местном диалекте зовется шига – «погружение в радость». Причем у слова имелась дополнительная лексическая окраска. Резко. Почти мгновенный отрыв, заверил Мишар. Стартуешь, уходишь в вирт. Хочешь попробовать? Нет, спасибо. С хитрой усмешкой травник ведет его дальше, через поле.
Лианы и ветви деревьев по неясной причине застывшие на границе с плантацией, устремлялись вверх, сплетались в причудливую сеть высоко над головой, загораживая небо, но пропуская необходимое количество солнечных лучей. Для шиги. И тут, видимо, не обошлось без фантазеров-генетиков.
Рик ускорил шаг. Голова кружилась.
Они вышли к неприметному деревянному сараю с замшелыми стенами и оплетенной вьюнами крышей. Мысленно Рик похвалил плантаторов: засечь их селение с воздуха практически невозможно. Даже если нагрянет облава – никаких построек. Заброшенная гнилая лачуга, и только.
Внутри – полумрак. Мишар прищелкнул языком, и они вдруг ухнули в трубу гравитационного транспортера. Падали медленно, их вынесло на груду мягких подстилок. Комната – просторное, мягко освещенное помещение, стены украшены слайд-гобеленами. На фоне космогонических этюдов и сэншаймских тройных закатов – веселые, подвыпившие люди.
Среди них – Рауль.
Фолнар встал со стула и двинулся навстречу Рику.
Пожали руки.
В голове вертелась всякая ерунда. Мы живы, мы вылезли из такой переделки, что вам и не снилось. Неплохо, вашу мать.
– Выпить есть? – спросил Рик.
– Найдем, – заверил Мишар.
Рика усадили за стол. Высокий детина с короткой стрижкой и выбритыми на висках полосками (его звали Хэм) принес две бутылки портвейна из Полиса. Кто-то вспомнил, что гости грязные. Рика и Мишара отвели в душ, дали одежду.
Сидели, говорили, пили.
Хозяев было четверо. Кроме Хэма и Мишара – коренастый Чен и жилистый Сир, любитель холодного оружия, вечно забавляющийся с «бабочкой». Клички это или настоящие имена, Рик так и не узнал.
После Отры он впервые по-настоящему расслабился.
Пауза…
…Сир рассказывает, как в лагерь (поселок он называл то «лагерем», то «стойбищем») явился ободранный засранец в приколыной куртке…
…все окутывается туманом, Рик проваливается в бормочущий омут нелинейного бреда…
…казалось, он просыпается, но лишь затем, чтобы надышаться какой-то дряни и вновь отойти в астрал…
…слоны…
нет
шпагоглотатели
его сон
…шары и люди, люди, которых давно нет… отец снова берет на руки сына, все кружится, они кружатся, кружатся, кружатся… в его сне можно летать, можно делать все… только одного нельзя – увидеть представление… солнца танцуют, выписывая гиперболы, зима сжимает в ледяном кулаке хрупкий мирок двойной звезды… божественный художник смешивает краски на мольберте, смахивает город, отца и волшебника, творит иную реальность, иную вселенную, центр которой – Рик… поразительной чистоты и яркости радуги закручиваются в спирали, волнами плещутся всюду, проникают в Рика, растворяют в себе сознание… красный, зеленый, голубой… по собственной воле он формирует из этих цветов фигуры, лица, миры… вскоре разум сковывает оцепенение, апатия ко всему… расслабься, шепчет желтая полоска, кошкой изгибаясь у самых глаз, расслабься… нежно-лазурная, ласкающая… ничего, кроме бесконечной эйфории… радость…
Мощный удар разбил совершенство. Рик погружается в чернильную лакуну. Его куда-то волокут.
Холод.
Мокрое.
Воздуха не хватает. Рик закричал, но раздалось несвязное бульканье. Последние капли рая унеслись в канализацию, подхваченные ледяной струей. Затем его, вяло сопротивляющегося, втолкнули в ионный душ. Вкатили инъекцию. Дрянь.
С трудом разлепив веки, он столкнулся с пронзительным взглядом Рауля.
– Сядь, – приказал фолнар.
Рик опустился на груду подушек: Сердце медленно прокачивало кровь, каждый толчок – как удар гонга.
Лица. Тени.
Яркий свет.
Монотонные объяснения, это голос Мишара.
– Сам попросил.
– Что попросил?