In Vino

Рина, не в силах уже сдерживаться, покраснела и сердито заговорила:

– Агей Тарасович, это какое-то завиральное дело, мы же прямо взрослые люди, вот! Мы материалисты, марксисты до мозга и учёные, в конце всего, а потому категорически не можем в подобные заблуждения верить.

– Взрослые, – кивнул доктор и в уголках его глаз засветились весёлые огоньки, – и, что важно, учёные. Вот учёный Сикорский раскрыл психические и физиологические механизмы мимических и многих других стереотипных движений. И что мы видим в свете ярких лучей его теории? Баграт, например, постоянно нюхает чай в кружке, что выдаёт его волнение и любопытство. Что-то я такое затронул, что для него важно. А вы, Октябрина Георгиевна, всё время губы поджимаете, тем самым, создавая в мозгу очаг возбуждения, уравновешивающий ваши протест и недовольство моими словами.

Я пришёл на выручку Рине и перевёл разговор на другую тему, за что она с благодарностью крепко сжала мне запястье. У меня же от этого простого жеста вспотела спина и одновременно пересохло во рту, и я налил себе ещё ароматного докторского чая. Сикорский, всё-таки, был великим учёным.

Мы выпили целый самовар, хрустя сушками и сахаром, слушая громкие ходики на стене комнаты. Ко мне на колени без спроса запрыгнул серый пушистый кот с огромными карими глазами и заняв удобную позу начал утробно булькать, словно закипающий чайник. Но, как оказалось, доктор и не собирался сдаваться. Дав нам небольшую передышку, он вновь приступил с вопросами. Ему, очевидно, нравилось смущать нас, таких молодых и немного растерянных от заклубившейся в комнате взаимной симпатии.

– Вот, скажите мне, Баграт Платонович, какой орган чувств вы считаете у человека самым главным? – С совершенно наивным видом спросил меня доктор.

Я внезапно густо покраснел к вящему удовольствию Агея Тарасовича, а Рина, ощутив, что мы связаны, как солдаты в окопе под огнём неприятельской артиллерии (чего, судя по всему, и добивался этот душевед), решительно выпалила в ответ:

– Глаза! Я считаю решительно, что глаза – зеркало души!

Это красивое сравнение она почерпнула из книг, которые, в отличии от меня, читала с интересом, запоминая оттуда разные сложные слова и витиеватые выражения. Но доктор покачал головой:

– А вот и нет, Риночка. Нос! В Библии, да простят меня марксисты, нюх человека не порицается ни разу, а слух, вкус и зрение – многократно! Помните, как запаниковал майор Ковалёв, лишившись органа обоняния? Если бы от него ушёл глаз или сбежало ухо, стал бы он так переживать?

Мы засмеялись. Я не помнил ничего про Ковалёва, но Библию знал хорошо.

– Обоняние сопряжено со всеми внутренними органами сильнейшими нервными связями, – рассказывал Агей Тарасович. – Ни зрение, ни осязание не влияют так сильно на возникновение и закрепление чувства привязанности между мужчиной и женщиной, как делает это способность различать и иерархически выстраивать запахи.

– Да ну! – Заинтересовалась Рина, мельком взглянув на меня и погладив кота на моих коленях.

– Истинно! Риногенитальный рефлекс ещё в двадцатые годы открыл профессор Воячек из Петербурга, простите, Ленинграда!

Первые два слога в названии рефлекса прозвучали и отчётливо, что теперь и я и Рина покраснели вместе не сговариваясь, а Агей Тарасович всё гнул своё:

– А его последователь, киевский доктор Козловский, с которым нас связывали дружеские отношения, лечил дисменорею путём кокаинизации носовых ходов и часто добивался успехов. Правда метод Козловского в силу открывшихся побочных эффектов кокаина не употребляется теперь широко.

Мы сидели за чаем уже два часа, но никуда не собирались уходить, а доктор всё сыпал и сыпал новыми научными фактами и чудесными историями.

– А вы знаете, молодой человек, – вдруг обратился ко мне Агей Тарасович, – что первые культурные сорта винограда появились где-то в треугольнике между Эрзурумом, южным побережьем Каспия и Тбилиси?

Я вздохнул, вспомнив свою деревню, родных, виноградники с мало кому известными местными лозами, бывшие, быть может, прародителями для множества культурных сортов.

– И, хотя человечество, казалось бы, всё знает про Vinifera и его свойства, наш Сергей Артемьевич с супругой давно носятся с идеей великого винограда, и Рину втянули.

– Что за идея великого винограда? – Делая равнодушный вид, спросил я Агея Тарасовича. Сам же едва сдерживал сбившееся от волнения дыхание.

– Могучий виноград-богатырь, он пережил Ледниковый период! – Ответила за него Октябрина, продолжая рассматривать меня искоса, мельком. – Не боится сорокоградусных морозов, летней засухи и даёт прямо изобильный урожай.

– Да, это целая история! – Поддержал её доктор. – Потапов привёз с Дальнего Востока черенки Vitis amurensis. Слышали о таком?

– Нет, – честно признался я.

– Виноград Амурский, – продолжил объяснять Агей Тарасович, – имеет некрупные фиолетовые ягоды, сладкие как домашнее варенье и в меру терпкие. Китайцы делают из амуренсиса вино, сбраживая сок прямо с мезгой, для получения большей экстрактивности. Такое вино предназначено не для ежедневного употребления и даже не для праздника. Считается, что оно обладает великой целительной силой и его пьют больные люди, отчего быстро идут на поправку. А если в вино добавлять экстракт женьшеня или лотосовую настойку, то получится средство ещё более сильное, пользоваться которым может только очень опытный врач. Без знания о том, каким законам подчиняется ток жизненной энергии ци в организме человека, в какие сезоны, дни, часы наблюдается подъём, а в какие – спад, невозможно использовать это уникальное снадобье. Когда я служил, ну, то есть, работал, в Сибири, я сам много экспериментировал с этим виноградом и, представьте, успешно.