Жажда

– Эвилинда, перестрой маршрут, – прохрипел я, запас кислорода неумолимо заканчивался.

На экране высветился новый маршрут. Через час я должен был вернуться снова в бункер, но подойти к нему с другой стороны, с тылу. Кислорода должно было хватить впритык.

В голове начали зарождаться новые мысли, противоположные прежним. А умирать, то страшно, да и рано, наверное. Сгореть, шагнув в радиоактивное пятно, задохнутся как рыба выброшенная на берег от нехватки кислорода. Бы-рр. Всё таки страшно, но и к тому же мучительно. Ну, а зачем жить? Ты же хотел быть свободным. Тебе опостылело быть марионеткой в руках бездушного механизма, управителя подземной лаборатории. Но он вроде, как друг. Спас мне жизнь, заботился обо мне все эти годы. Ну, да, забота у Энштейна своеобразная. Да ещё, что это за «Колыбель»? Тайны, тайны, завораживают разум, подстёгивают жить. Увлечённый мысленным процессом, следуя по навигации построенного маршрута, я не заметил, как взобрался на холм. Кислорода осталось где-то на двадцать минут, но и до бункера рукой подать. Вот он, осталось только спуститься вниз по прямой с холма. Но тут, справа я увидел их.

ЛЮДИ!!! Как же так? Люди. Считай находились всё время рядом, под носом. Почему их не обнаружили «термиты»? Я торопливо спускался с холма.

– Немедленно вернитесь на маршрут!!! – вопила Эвилинда.

Да, пошла ты, выругался я в сердцах. Приближаясь к неизвестным, заметил, что между нами витает прозрачная дымка. Неужели мираж? Галлюцинация, вызванная нехваткой кислорода. Я подавил в себе готовый родиться истерический смех, упорно двигаясь вперед напевая старую рокенрольную песенку:

– Но у холма нет вершины, у холма нет вершины. Он круглый, как эта Земля. У холма нет вершины, у холма нет вершины.

Неожиданно я натолкнулся на преграду. Дальше дороги не было. Преодолел сто метров вдоль невидимого барьера, прохода нет, сил тоже, кислород на исходе. Будто невидимое стекло между мной и целью.

Люди за «стеклом», как муравьи на «муравьиной ферме» занимались кипучей рабочей деятельностью. Они возводили подобие города. Движения их были синхронны, не чего лишнего, как будто ими управлял невидимый кукловод, дёргая за ниточки. Вот один из них отделился от группы занятой, на мой взгляд, строительством часовни или церкви, и направился в мою сторону. Надо было уходить. Хотя в этом уже не было смысла, запаса кислорода на пять минут, до бункера не успею. Незнакомец приблизился, я смог разглядеть его лицо. Оцепенеть то ужаса и потерять дар речи, это мягко сказать. Лысая голова испещрённая хирургическими шрамами, на месте носа впадина, глаза закрыты, а рот зашит. Человек, если это можно назвать человеком, открыл глаза. На меня взглянула чёрная бездна из ночных кошмаров, забирающая душу. Существо подняло руку и направило в мою сторону узловатые пальцы. Швы, стягивающие рот, разошлись. Пространство наполнил дикий и ужасный крик. Я думал, что у меня лопнут барабанные перепонки. Шумоизоляция гермошлема не спасала от этого дикого вопля. Я чувствовал, как уши заполнялись чем то жидким. Наверное кровь. Ничего не соображая я побежал прочь. Сделав три шага, упал. Вот и всё, промелькнула последняя мысль, кислород закончился. Инстинктивная попытка снять шлем увенчалась неудачей…

***

Что-то влажное и шершавое коснулось лица. В нос ударил запах зловония. Я дышу, значит, я живу.

Приоткрыв глаза, я увидел над собой морду «старого знакомого». Слепой чёрный волк с рыжими проплешинами. Странно. Чувство вселенского спокойствия и безразличия меня не покидало.

– Ну, что уставился. Давай жри, гадина, – спокойно пробормотал я.

Волк снова меня лизнул. Фу, какая гадость.

– Айго, фу. Оставь Егора в покое. Иди ко мне, малыш, – послышался до боли знакомый голос.

Эвилинда, как я рад тебя слышать. Не назойливый голос системы, а живой, людской голос. Через несколько секунд до меня дошло, что я вдыхаю грудью чистый воздух. Я чувствую тепло солнечных лучей не защищённой кожей. Может я умер, а это так называемый рай.

– Егор, вставайте. Нас ждёт Энштейн. Функции вашего организма в норме, я сняла с вас показания. Да и Айго провёл востанавливающию терапию, – вновь раздался голос Эвилинды с нотками настойчивости.

Я поднялся и увидел её, настоящую и живую. Застыв, как истукан, я пялился на стоящую передо мной женщину, экзотическую зверюшку. Провалиться на месте, само совершенство, Венера или как там её Афродита. Да, наверное любая женщина, после стольких лет изоляции, показалась любому мужику сверхсовершенством. Тем более первый человек, нормальный человек, а не эти за барьером. Хотя может, всё-таки это была галлюцинация от нехватки кислорода. Разберемся. Со всем разберемся. Сумбур мыслей. Я смотрел на неё, как на чудо. Костюм, наподобие как у аквалангистов, обтягивал её миниатюрную фигуру, подчёркивая все изгибы. Лучи солнца зажигали искорки в локонах рыжих волос. Я был под гипнозом зелёных глаз Эвилинды. О, Бог, ты создал , это чудо. А вдруг мы новые Адам и Ева, прародители человечества.

Эвилинда улыбнулась и подмигнула мне, не уж то каким-то образом прочла весь бред в моей голове. Она поманила меня пальцем, демонстративно повернулась и пошла вперёд, соблазнительно покачивая округлыми бёдрами. Я выпал из реальности, все сомнения и вопросы выветрились из головы. Как она прекрасна, я счастлив.

В состоянии эйфории я добрёл до входа в бункер. Гидрозатвор с равнодушным шуршанием отошёл в сторону, приглашая внутрь. Ну, почему-то чрево бункера, освещённое холодным светом, не казалось больше тюрьмой. Милый, милый дом.

– Вернулся, блудный сын.

Голос Энштейна вывел меня из эйфории. Я понял, что всю дорогу находился под псивоздействием. Меня вёл волк Айго, а сейчас он остался наружи.

– Что это всё значит, железяка хренова!? Ты всё время со мной играл! Да, это издевательство какое-то! Почему ты не рассказал за семь лет про Эвилинду? Что это за твари за барьером?– с пафосом выпалил я.

– Егор, успокойтесь всему своё время, – вкрадчиво произнесла Эвилинда.

– Заткнись! – заорал я.

Безумная злость накрыла меня волной. Я кинулся к Эвилинде, с намерением свернуть ей шею, и плевать, что минуту назад она для меня была самой красивой и желанной. Мой мир рухнул с ядерным взрывом. Кучка уродов, его убила. А в новом мире места для меня нет.

Помещение наполнилось усыпляющим газом. Мир померк.

***

Операционный стол. Она меня режет. Что они делают со мной.

В первый день Бог создал небо, землю и свет, и отделил свет от тьмы…

Я ещё живой. Нахожусь в колбе-саркофаге. От тела тянутся провода и трубки.

На второй день Бог создал твердь посреди воды, отделил воду над твердью от воды под твердью, и назвал твердь небом.

Я ещё в саркофаге. Я вижу её, она улыбается, делая записи в блокнот. Я слышу его голос:

– Егор, у каждого стада должен быть пастух. Я создал их, а теперь создаю тебя для них. Ты будешь главным связующим звеном между мной и ими. Добро пожаловать в проект Колыбель.

На третий день Бог создал сушу, моря и растения, на четвёртый – светила на тверди небесной, на пятый – рыб, пресмыкающихся и птиц. Наконец, на шестой – зверей земных, скот, гадов земных и человека.

Я главный за барьером. На мне замкнута цепь управления. Я отделяю зёрна от плева, решаю кому дальше продолжить путь по ступеням эволюции, а кому нет. Энштейн создал их и назвал новосапиенс. ИИ взял на себя обязанности Бога. А я в данный момент экспериментальный образец. Был последним человеком на Земле, теперь нас нет. Чужие амбиции стёрли все воспоминания о нас.