Ваше благородие, бомж

– А ты не узнал?

Комлев искоса глянул в лобовое зеркальце. На заднем сидении его бежевого красавца действительно устроился незваный пассажир. Мощная, повязанная белым платком шея, сдвинутая до бровей кепка «а ля Лужков», недобрый взгляд. Трепыхаться и впрямь не имело смысла. Этого человека Георгий Викторович знал отлично.

Глава 11

Пары секунд хватило Комлеву, чтобы прийти в себя. Чрезвычайные ситуации, как и чрезвычайные моменты, для него были не в новинку.

– Здорово, майор! – он криво улыбнулся.

– Привет, капитан! Или уже не капитан?

– Да нет, выше не поднялся.

– А может, не подняли?

– Можно сказать и так.

– Странно? Вроде верно и предано служил. За что такая немилость?

– А ты не ерничай. Служил действительно верно и предано.

– Значит, не оценили?

– Выходит, нет. – Комлев чуть обернулся. – Вот уж не чаял тебя здесь встретить.

– А я, понимаешь, чаял. Чаял и жаждал встретить старых друзей-приятелей. И Насарпанчика обязательно повидаю, и Глотова, и тех, кто давал вам приказы.

– Не та высота, майор, не допрыгнешь.

– Уж я постараюсь. У меня, видишь ли, есть одно серьезное преимущество.

– Это какое же?

– Мне, Гош, терять нечего. Ни паспорта, ни жилья, ни прописки. Перед тобой типичный российский бомж. Я ведь в бегах, как ты понял.

– Уже сообразил. Как тебе удалось освободиться?

– А ты наведи справки, тебе расскажут.

– Неужели сбежал?

– А чего ты ждал? Мне, братец ты мой, рассиживать на зоне некогда было. Меня дела ждали. На воле.

– Какие еще дела?

– Ты о них знаешь, не юли. Во-первых, за себя слово сказать, а во-вторых, за жену. Вы ведь ее списали, верно? – Бомж порывисто вздохнул. – А она ведь беременной была. Стало быть, двойной к вам счет. Потому и не усидел. Не было мне там резона задерживаться… Ты, кстати, пистолетик-то вынь. Я ведь вижу, куда ты тянешься. А ломать прежде времени твою шейку, ой, как неохота. Давай, давай!.. Осторожно – двумя пальчиками левой руки…

– Ты же знаешь, я с левой тоже неплохо бью.

– Стрельба по-македонски? Как же, знаю, а все же так оно надежнее. – Бомж перехватил протянутый пистолет, не спуская глаз с Комлева, нюхнул дульный срез. – Горяченький ствол. Прямо руки жжет. В обойме сколько осталось?

– Много. Патронов пятнадцать.

– Ого! Хорошая у него обойма!.. Да это никак австрийская бирюлька? Хмм… «Глок-18»? – бомж взвесил пистолетик на ладони. – Легонький, однако! Наш «Стечкин» раза в два потяжелее.

– Так и есть.

– Значит, по-прежнему, уважаешь импорт?

– Немецкое оружие всегда было самым лучшим.

– Отождествляешь немцев с австрийцами?

– Гитлер считал себя немцем.

– Ага! Наполеон – французом, а Сталин – русским…

– Не передергивай!

– Ладно, это в общем неважно… В подвале, как я понимаю, остались жмурики? Я ведь видел, как вы туда спускались. Вчетвером, кажется?

Комлев передернул плечом.

– Не бери в голову. Так… Шелупонь подзаборная.

Бомж покачал головой.

– Завидую. Людей чпокаешь, как мурашей.

– А чего их жалеть! Самый бросовый товар на планете. Сколько уж там миллиардов наплодилось на сегодняшний день, помнишь?.. Вот видишь, сразу и не ответишь. Потому как много нас. Чертова прорва. Всю природу загадили.

– Так ты у нас, выходит, борец за экологию? Потому, стало быть, и оружие направо и налево пускаешь? Для скорейшего, так сказать, очищения планеты?

– Это уж суди, как хочешь.

– А я и приехал судить. Какие еще дела мне остались на белом свете?.. – бомж хмыкнул. – Ты вот что, Гошик, глушитель из сумочки вынь и тоже мне передай. В хозяйстве оно, сам понимаешь, все может сгодиться.

Комлев, не прекословя, отдал завернутый в платок глушитель.

– Запасной обоймы, часом, нет?

– Я тебе не склад боеприпасов.

– Верю, – бомж опустил железячку, которую прижимал к затылку Комлева. – А теперь, друг ситный, ты мне подробненько расскажешь, на кого работал Насарпанов, чьи конкретно указания выполнял ты, когда спроваживал меня за решетку.

– Лихой ты парень, майор! Только сам рассуди, какой резон мне с тобой откровенничать?

– Резон, Гоша, всегда есть. Ты, помнится, любил порассуждать насчет кармы с харизмой, вот и кумекай. Сашу косноязычного нашего помнишь?