Бразилия. Полная история страны

Терра да Вера Круш

9 марта 1500 года из Лиссабона отплыла флотилия из тринадцати кораблей, на которых находились тысяча двести человек. Командовал флотилией тридцатидвухлетний фидальгу[4 - Титул португальской знати, соответствующий английскому баронету.] Педру Алвариш Кабрал, которому король Мануэл Первый поручил совершить экспедицию в Индию, по следам Васко да Гамы[5 - Васко да Гама (1460–1524) – португальский мореплаватель эпохи Великих географических открытий (XV–XVII в.), первым прошедший морским путем из Европы в Индию.]. Многим из нас великие мореплаватели представляются этакими беспокойными искателями приключений, которым не сиделось на одном месте, но давайте не будем забывать, что у каждого предприятия имеется финансовая сторона, которая и определяет все прочее. Педру Кабрал происходил из мелкой дворянской семьи, причем был одним из младших сыновей, иначе говоря, его знатности не сопутствовало богатство. А как начальник экспедиции он получал от короля десять тысяч крузадо, что в переводе на чистое золото составляло немногим более тридцати семи с половиной килограммов. Но это еще не все – к золоту прилагалось право беспошлинного ввоза тридцати тонн черного перца, самой популярной специи того времени, и десяти ящиков любых других специй. Не углубляясь в расчеты, можно сказать, что при удачном исходе предприятия к полученному от короля золоту Кабрал мог бы добавить еще столько же или около того. Риск соответствовал оплате, ведь впереди была полная неизвестность.

Педру Алвариш Кабрал.

Гравюра XIX век

Цель путешествия Кабрала лежала не на западе, а на востоке, но в благословенные парусные времена морякам приходилось закладывать большие «крюки», повинуясь ветрам и течениям. У португальцев эта навигационная техника, разработанная в конце XV века, носила название вольта-ду-мар (поворот моря). Прежде чем обогнуть Африку, приходилось плыть в южном полушарии далеко на запад. И вот 22 апреля 1500 года на семнадцатой параллели южной широты Кабрал и его спутники увидели неизвестную землю, которая была принята ими за крупный остров. Но на самом деле то была восточная оконечность Южной Америки. Двумя днями позже португальцы высадились на незнакомый берег, пообщались с коренным населением и отслужили мессу. Кабрал назвал новое владение португальской короны Терра да Вера Круш (Земля Истинного Креста). Один из кораблей был отправлен с донесением в Лиссабон, а остальные поплыли в Индию.

Праздник в честь Св. Розалии, покровительницы негров

Гравюра. XIX век

Так была открыта Бразилия. Данное Кабралом название не прижилось. Первым природным богатством новой земли, на которое обратили свое внимание португальцы, было дерево «пау-бразил» (цезальпиния шиповатая, она же – фернамбуковое дерево), древесина которого использовалась для изготовления красно-фиолетовой краски и предметов мебели. Название «острова» изменилось на Терра да Бразил, которое впоследствии сократилось до «Бразилии».

В 1494 году в кастильском городе Тордесильяс Испания (тогда еще бывшая союзом корон Кастилии и Арагона[6 - Королева Изабелла Первая Кастильская и король Фердинанд Второй Арагонский состояли в браке, который послужил объединению их владений в Королевство Испания.]) и Португалия подписали договор о разделе сфер влияния, согласно которому граница пролегла по 49°32’56” западной долготы. То, что лежало восточнее этого меридиана, отходило к Португалии. Стороны договаривались наугад, не имея представления о реальной географии Атлантики. Изначально граница проходила восточнее, но португальский король Жуан Второй настоял на том, чтобы ее передвинули к западу, и, благодаря его настойчивости, земля, открытая Педру Кабралом, стала владением португальской короны. В будущем пришлось изрядно постараться ради того, чтобы продвинуть границу владений далеко на запад, но главной задачей было закрепиться в Новом Свете.

Местное население, по уровню развития находившееся в каменном веке, встретило португальцев дружелюбно, и это обстоятельство еще сильнее подогрело интерес португальцев к новым владениям короны. С 1501 по 1504 год были проведены две экспедиции, посвященные исследованию берегов Бразилии. Достоверно известно, что в первой из них принимал участие флорентинец Америго Веспуччи, от имени которого впоследствии произошло название новой части света. В ходе этой экспедиции впечатление о коренном населении Бразилии было подпорчено, поскольку при первой высадке у португальцев произошла стычка с индейцами, которые съели одного из незваных гостей на глазах у его потрясенных товарищей. Но дело было не столько в населении, сколько в природных богатствах. Ценная древесина – это хорошо, но она не может сравниться с золотом или серебром, а драгоценные металлы в своих владениях португальцам никак не удавалось найти, ввиду чего интерес к Бразилии вскоре ослабел. Азия выглядела более перспективным направлением, нежели Америка. К тому же в более-менее исследованной прибрежной зоне ценные деревья вскоре были вырублены, а углубляться в незнакомые земли португальцы опасались – дальняя транспортировка стволов была весьма проблематичной, а кроме того, добыча древесины быстро испортила их отношения с местным населением. Португальцы активно привлекали индейцев к рубке деревьев с последующей очисткой стволов от сучьев и погрузкой их на корабли. В лучшем случае тяжелая работа оплачивалась какими-нибудь безделушками, но нередко индейцев заставляли работать силой, а заодно еще и пользовались местными женщинами.

Й.М. Ругендас. Литография. Бразильские индейцы. 1835

Однако же для того чтобы удержать колонии в своих руках, их следует осваивать, иначе они станут легкой добычей соперников, а в соперниках у Португалии значилась не только Испания, но и Франция, не признававшая Тордесильясского договора. Французские корабли нападали на португальские, а кроме того, французы пытались заключать союзы с коренными жителями, настраивая их против португальцев. В 1526 году португальский король Жуан Третий отправил к бразильским берегам эскадру, которая потопила несколько французских кораблей, а с 1530 года началась организованная колонизация Бразилии, пионером которой стал фидалгу Мартим Афонсу де Соуза, состоявший в родстве с королевским семейством.

Великая Португальская империя испытывала постоянную нехватку средств, да и вообще колонии должны приносить прибыль, поэтому первые поселенцы занялись изготовлением сахара из тростника, семена которого они привезли с собой. На какое-то время сахар стал главным продуктом португальской колонии.

22 января 1532 было основано поселение Сан-Висенте, ставшее первым постоянным португальским поселением на бразильской земле. Поселения колонистов представляли собой хорошо укрепленные форты, рядом с которыми ставились жилые дома. При нападении врагов жители укрывались в форте. Кстати говоря, удобное место для закладки поселения Соузе показали индейцы.

Ехать за океан ради выращивания сахарного тростника охотников было немного. Нужен был иной стимул, такой, который выглядел бы привлекательным. Владения португальской короны поделили на так называемые капитанства или донатарии[7 - «Донатария» – нечто, переданное в дар. «Донатарий» – получатель донатарии.], которых изначально было пятнадцать. Капитанства передавались в аренду с правом наследования. Донатарий мог заполучить в прямую собственность не более пятой части территории полученных земель, все остальное оставалось собственностью короны. В своих владениях донатарий пользовался практически неограниченной властью, вплоть до права вынесения смертных приговоров. Принцип был простым – вот тебе земля, осваивай ее на собственные средства и делай на ней что хочешь, но не забывай платить казне положенное и соблюдай коронные монополии. В казну уходило не так уж и много, особенно с учетом того, что учет добытого и произведенного велся самими донатариями (наиболее высокими налогами облагалась добыча драгоценных металлов и камней – казна забирала пятую часть). Сделка выглядела взаимовыгодной – корона слагала с себя все заботы о колонии, но получала от нее регулярные денежные поступления, а донатариям неограниченная власть сулила невероятное обогащение, и размеры потенциального богатства зависели только от их энтузиазма. Особенно ценным приобретением выглядела возможность передачи полученных земель по наследству, ведь так и до основания нового королевства за океаном было недалеко…

Капитанства представляли собой полосы шириной примерно в пятьдесят лиг[8 - Старая португальская лига равнялась примерно пяти с половиной километрам.], тянувшиеся параллельно экватору – подразумевалось, что все земли, лежавшие в глубине материка между двумя пограничными параллелями, являются территорией данного капитанства. Первыми донатариями стали Мартим де Соуза и его младший брат Перу. Мартиму досталось два «надела», а Перу – целых три, правда из-за нехватки средств и людей каждый из братьев сосредоточился на одном капитанстве. И если Мартиму удалось привести свое капитанство к процветанию, то Перу был вынужден расстаться с мыслью о колониальных владениях, поскольку ему не дали как следует закрепиться здесь враждебно настроенные индейцы. Из пятнадцати капитанств шесть так и не начали осваиваться, четыре донатариям пришлось забросить, так что прогресс наблюдался только в пяти капитанствах, из которых настоящего процветания достигли всего два. Короче говоря, затея оказалась не такой уж и выгодной, как представлялось на первых порах. Вложения в освоение заокеанских земель были сродни карточной игре – то ли сорвешь банк, то ли разоришься, – а богатые люди предпочитают вкладываться в более надежные предприятия. Вдобавок время показало, что корона расценивала идею с учреждением капитанств тоже слишком оптимистично – приток денег в королевскую казну не возрастал соответственно росту благосостояния в колониях, поскольку каждый из донатариев больше заботился о собственном благе, нежели об интересах государства.

Колонисты, которых привлекали донатарии, получали довольно крупные земельные участки, с которых выплачивали две десятины, одну церкви, другую – короне. Как вассалы донатария, колонисты мужского пола обязывались к несению военной службы в случае необходимости – небольшой контингент королевских солдат не мог обеспечить надежную защиту от врагов (индейцев, французов и испанцев), так что каждый поселенец рядом с лопатой держал саблю и ружье. Освоение земель сдерживалось острой нехваткой рабочей силы, поэтому колонистам пришлось перейти к насильственному обращению индейцев в рабов. К середине XVI века стало ясно, что идея с капитанствами себя не оправдывает, и в 1548 году король Жуан Третий учредил должность генерал-губернатора Бразилии, который должен был обеспечивать в колонии «справедливость, правосудие и соблюдение интересов королевской казны». Права донатариев были существенно урезаны, отныне они не чувствовали себя «тенью короля», а превратились в подобие наместников, подчиняющихся губернатору. Губернаторской резиденцией стал основанный в бухте Баия-де-Тодос-Сантос город Сидаде-ду-Сан-Сальвадор-да-Баия-де-Тодос-ос-Сантос, ныне известный как Сальвадор, столица штата Баия.

Помимо прочего, генерал-губернаторам поручалось оказывать противодействие нападениям на мирных индейцев и обращению их в рабов. Не стоит искать гуманизм там, где его не было и в помине, – все упиралось в практические соображения. Прежде всего, в Лиссабоне поняли, что для короны гораздо выгоднее сделать из туземных жителей податное сословие, нежели обращать их в рабов, ведь взимаемые подати пополняют королевскую казну, а рабы способствуют обогащению своих непосредственных хозяев. Кроме того, французы не прекращали попыток использования индейцев в борьбе с португальцами и нужно было лишить их такой возможности. Однако же король находился за океаном, губернатор сидел в Сальваторе, а на местах всеми делами заправляли богатые плантаторы-фазендейро[9 - Фазендейро – владелец фазенды, крупного земледельческого или скотоводческого поместья.], которые не желали платить за то, что было можно получить даром, и потому продолжали охотиться за индейцами. Если же индейцев нанимали на работу, то поступали с ними бесчестно, оплачивая их труд по мизерным ставкам. Для того чтобы свести концы с концами, индейцам приходилось регулярно брать взаймы у своих работодателей, и по истечении определенного времени долг вырастал настолько, что выплатить его не было никакой возможности, и «свободный» индеец превращался в закрепощенного раба, который не мог уйти от хозяина-кредитора. Как гласит старая португальская поговорка, «Хоть на жаркое, хоть в суп, а все равно быть курице съеденной».

Карта капитанств Бразилии. 1763

Первым генерал-губернатором был назначен еще один представитель фамилии де Соуза по имени Томе, памятник которому установлен в Сальвадоре на площади, названной в его же честь. Томе де Соуза заслуживает почета, потому что он сделал многое для того, чтобы наладить жизнь в Бразилии. На первом месте для него стояли закон и справедливость, без которых не может быть нормальной жизни. Твердой рукой Томе де Соуза обуздал донаритариев, которые, пользуясь бесконтрольностью, творили в своих владениях что им вздумается и так же жестко усмирял индейцев, изгоняя и истребляя тех, кто проявлял враждебность. Ангелом он не был, да и добрым человеком его назвать нельзя, но в то время Бразилии требовался именно такой руководитель.

Ближайшими помощниками генерал-губернатора были главный судья, главный казначей, капитан-майор, командовавший вооруженными силами, и алькальд-майор, которому подчинялось местное ополчение. Формально Томе де Соуза был губернатором капитанства Баия, которое корона выкупила у донатария, но на деле ему подчинялись все капитанства колонии.

Действия Соузы в какой-то мере смягчались деятельностью прибывших с ним иезуитских миссионеров, главой которых был Мануэл да Нобрега, происходивший из знатной сановной семьи. Иезуитов пригласил в Бразилию король Жуан Третий, придававший первостепенное значение обращению туземных жителей в христианство. Примечательно, что в самом начале колонизации индейцев считали дикарями, неспособными воспринять христианское учение, но в 1537 году папа римский Павел Третий издал буллу[10 - Булла – средневековый папский акт.], в которой коренные жители Америки признавались «настоящими людьми», могущими стать добрыми христианами.

Иезуиты оставили о себе добрую память. В отличие от фазендейро, они не стремились закабалять или порабощать индейцев, обучали их грамоте и ремеслам, справедливо оплачивали их труд, бесплатно лечили и предоставляли выходные по воскресным и праздничным дням. В миссиях устанавливалось самоуправление – так индейцев приучали к административной деятельности. Помимо общей земли, доход с которой шел на обеспечение существования миссии, каждой индейской семье выделялся земельный участок, урожай с которого был собственностью этой семьи. Иногда миссионерам ставят в вину ограничение свободы их подопечных, которым запрещалось выходить за пределы миссий, но это ограничение было вынужденным и делалось для того, чтобы соплеменники-язычники не сбивали новообращенных христиан с избранного пути.

Деятельность иезуитов вызывала большое недовольство у фазендейрос[11 - Fazendeiros – множественное число от fazendeiro.], которые считали, что святые отцы «портят» индейцев, поднимая их на одну ступень с белыми людьми. Нередко дело доходило до нападений на миссии, которые, по сути, превращались в столкновения между индейцами – одни шли на поводу у фазендейрос, а другие защищали свою миссию. Противоречия между светской знатью и духовенством обострились в 1553 году, когда на место отозванного в Лиссабон Томе де Соузы прибыл Дуарте да Кошта. Глава епархии Сан-Сальвадор-де-Баия Перо Сардинья, обладавший прямым и независимым характером, позволил себе публичную критику поведения губернаторского сына Альваро да Кошты, после чего губернатор и епископ вступили в открытую конфронтацию. Теперь уже фазендейрос громили миссии с одобрения губернатора, помогая ему в борьбе с епископом и всем духовенством. Конфликт предсказуемо закончился победой светской власти над духовной. В июне 1556 года епископ отбыл в Лиссабон, чтобы найти защиту у короля, но корабль, на котором он плыл, потерпел крушение у северо-восточного побережья Бразилии. Троим морякам удалось спастись, а все остальные, включая и несчастного епископа, были съедены индейцами (так, во всяком случае, рассказали спасшиеся).

Одной из миссий, основанных Мануэлем да Нобрегой при содействии его ближайшего помощника Жозе ди Аншиеты, стала коллегия Сан-Паулу-душ-Кампуш-ди-Пиратининга, первую мессу в которой отслужили 25 января 1554 года. Со временем небольшое поселение выросло в город Сан-Паулу, численность населения которого (вместе с пригородами) превышает двадцать миллионов человек.

Глава вторая

Войны с французами и индейцами

С 1538 года французский король Франциск Первый начал решительно и безжалостно бороться с еретиками. 1 июня 1540 года в Фонтенбло был издан эдикт о беспощадном истреблении еретиков-гугенотов, которые были протестантами кальвинистского толка. Кальвинистов короли не любили гораздо больше, чем лютеран[12 - В первой половине XVI века в противовес средневековым институтам Римско-католической церкви возникло протестантское движение, целью которого было возвращение к «чистому» апостольскому христианству. Основателем протестантизма стал немецкий монах Мартин Лютер (1483–1546). Увлекшись идеями Лютера, француз Жан Кальвин (1509–1564) создал свое учение, которое во многом отличалось от учения Лютера, оставаясь при этом в рамках протестантизма. Французских кальвинистов называли «гугенотами»], которые, при всем своем еретичестве, признавали над собой королевскую власть, в то время как для кальвинистов выше всего стояла община.

Французский адмирал Николя Дюран де Вильеганьон хотел помочь гугенотам найти безопасное убежище за пределами Франции и с этой целью обратил внимание на Бразилию. В ноябре 1555 года Вильеганьон приплыл на двух кораблях в залив Гуанабара[13 - Залив в штате Рио-де-Жанейро, на берегах которого расположены Рио-де-Жанейро и города, входящие в его агломерацию. Залив Гуанабара был открыт португальским мореплавателем Гашпаром ди Лемушем 1 января 1502 года, и первоначально португальцы приняли залив за устье реки, которую назвали Рио-де-Жанейро – «январская река». Впоследствии название несуществующей реки «унаследовал» город, построенный на западном берегу залива.], захватил остров Серигипи и построил здесь форт, названный в честь Гаспара де Колиньи, будущего лидера гугенотов. Колиньи был другом Вильеганьона и приближенным короля Генриха Второго, сменившего на троне Франциска. Генрих был не прочь наконец-то закрепиться в Южной Америке, и по его приказу Колиньи занимался организацией экспедиции, так что нет ничего удивительного в том, что форт назвали в его честь. На побережье, там, где сейчас находится Фламенго (район Рио-де-Жанейро), французы основали поселение, которое назвали Анривиллем в честь Генриха Второго.

По своему обыкновению, французы заключили союз с индейцами, которые уже год как воевали с португальцами, составив коалицию из нескольких племен, известную как Конфедерация Тамойо. Индейцы рассматривались не только как военные союзники, но и как рабочая сила. Четырех сотен колонистов, приплывших вместе с Вильеганьоном, было недостаточно для быстрого обустройства на месте, особенно с учетом того, что многие из них не были намерены изнурять себя тяжелым физическим трудом. В то время заокеанское будущее рисовалось европейцам в следующем ключе: «Туземцы будут на меня работать, а я стану жить в свое удовольствие».

Охотники племени Бооткудо

(Айморес)

Помимо кальвинистов, среди колонистов были и католики (в основном преступники, выбравшие эмиграцию вместо смертной казни), так что очень скоро начались распри на религиозной почве. Сам Вильеганьон, при всем своем сочувствии протестантам, оставался убежденным католиком и часто вступал в дискуссии с ними. В конечном итоге дело закончилось тем, что протестанты были изгнаны из островной крепости в Анривилль.

Отношения с индейцами испортились очень скоро. Во-первых, индейцев перестали интересовать вещи, получаемые от французов за работу. Потребности у «первобытных дикарей» были минималистичные – если есть один нож, то зачем нужен второй? К тому же французы действовали точно так же, как и все прочие колонизаторы – со временем старались увеличивать объемы работ, снижая при этом оплату. Во-вторых, не всем индейцам было по душе сожительство их женщин с колонистами. Вильеганьону такая практика не нравилась, и он пытался настаивать на заключении церковных браков с индианками, надеясь одним махом приобрести две выгоды – искоренить грех и упрочить связи с местным населением. Из хорошего намерения получился плохой анекдот – в феврале 1556 года вспыхнул мятеж, который возглавил переводчик, первым женившийся на индианке по принуждению Вильеганьона. Неподчинение стало в колонии обычным делом, поскольку у мятежников всегда был под рукой спасительный выход – можно было сбежать к индейцам, которые безжалостно съедали всех попавших в их руки португальцев, но к французам, как к своим «друзьям», относились хорошо.

Бенедиту Калишту. Отбытие Эштасиу ди Са. XIX век

Колонизация Южной Америки проходила на фоне очередной (и последней) франко-итальянской войны за господство на Апеннинском полуострове и в Средиземноморье[14 - Речь идет о войне 1551–1559 годов.]. Европейские дела интересовали Генриха Второго гораздо больше, чем заокеанские, так что о колонии пришлось заботиться адмиралу Колиньи, который в конце 1556 года отправил сюда три сотни швейцарских кальвинистов и французских гугенотов. Надо сказать, что идея передачи протестантов под начало католика Вильеганьона была заведомо провальной, потому что рано или поздно разногласия между губернатором колонии и его подданными могли привести к катастрофическим последствиям. Закончилось тем, что Вильеганьон приказал казнить троих протестантских пасторов как еретиков, после чего все протестанты сели на корабль и уплыли во Францию, а в колонии осталось около восьмидесяти человек. Для развития и обороны этого было мало, а помощь из метрополии не приходила, и потому в 1559 году Вильеганьону пришлось вернуться во Францию для того, чтобы оправдаться и получить необходимое – людей, средства, корабли. Руководство колонией Вильеганьон передал своему племяннику Лежандру де Буасси.

Португальцы, давно наблюдавшие за положением дел у французов, решили, что настал благоприятный момент, и в середине марта 1560 года захватили все французские корабли, стоявшие в Гуанабара, а затем потребовали от Буасси сдать островную крепость, но тот отказался. На суше действовал португальский отряд из двухсот восьмидесяти человек, большинство из которых составляли лояльные индейцы, а на море – флотилия из двух парусников и нескольких шлюпов под командованием Бартоломеу да Кунья, прибывшая из Юго-Западной Африки. В распоряжении Буасси имелось восемьдесят французов и около шестисот индейцев, но исход противостояния был предопределен блокадой французской крепости с моря. В ночь на 17 марта гарнизон оставил крепость и бежал вглубь материка, на индейские земли, после чего форт и вообще все постройки французов были разрушены португальцами.

Настойчивость французов была хорошо известна. Рано или поздно в Гуанабару приплыли бы новые французские корабли, которым оказали бы поддержку профранцузские индейцы. С целью укрепления береговой обороны, к началу марта 1565 года на месте Анривилля было создано укрепленное поселение Сан-Себастьян-ду-Рио-де-Жанейро, ныне известное как Рио-де-Жанейро. Можно сказать, что этот город «подарили» бразильцам французы.

Предосторожность оказалась весьма своевременной, потому что уже 6 марта поселение было атаковано тремя французскими кораблями, которым пришлось уплыть обратно.

Основателями Рио-де-Жанейро стали офицер Эштасиу ди Са, племянник тогдашнего генерал-губернатора Мема ди Са, и Мануэл да Нобрега. Отцы-иезуиты сыграли большую роль в налаживании хороших отношений с местными индейцами, поддерживавшими французов. Из нового поселения регулярно совершались экспедиции вглубь материка, в которых непременно принимали участие иезуиты, выступавшие в привычной для них роли дипломатов.

Португальцам приходилось отбивать атаки французов, которые никак не могли смириться с потерей столь выгодного плацдарма для своей экспансии в Южной Америке, до начала 1567 года. В 1568 году на некотором отдалении от берега начали строить город, так что у Рио-де-Жанейро существует две даты основания – в 1565 и в 1568 году, но первая более правильная, поскольку город все же начался с укрепления.

Кстати говоря, французы не только вынудили португальцев основать Рио-де-Жанейро, но и поспособствовали его расцвету. В 1808 году Рио-де-Жанейро, в который бежала из Европы от Наполеона Бонапарта португальская королевская семья, стал столицей королевства, а затем – столицей Бразильской империи.

Очертания Бразилии на планисфере Кантино. 1502

Потерпев неудачу в одном месте, французы решили попытать счастья в другом. В начале сентября 1612 года около пятисот французских колонистов (на этот раз не протестантов, а католиков) высадились на северо-восточном побережье Южной Америки в районе современного штата Мараньян[15 - Штат на северо-востоке Бразилии.]. Основанная ими колония известна под названием Экиноксиальной (Равноденственной) Франции, поскольку находилась она у экватора, где продолжительность дней и ночей круглый год практически одинакова. Главой французов был капитан Даниэль де ла Туш. Заложив поселение, названное Сен-Луи в честь святого покровителя французского короля Людовика Тринадцатого, колонисты приступили к строительству крепости, но закрепиться на равноденственной земле французам не удалось – в 1615 году их изгнали португальцы, переименовавшие Сен-Луи в Сан-Луис. Крупнейший город на северо-востоке Бразилии с населением более миллиона человек французы подарили бразильцам без каких-либо кавычек, ведь заложили его они, и это единственный бразильский город, основанный французами.

Удача на южноамериканской земле улыбнулась французам только в Гвиане[16 - Гвиана (Французская Гвиана) – департамент Франции, расположенный на северо-востоке Южной Америки, центром которого является город Кайенна. Название Французская Гвиана является отсылкой к временам, когда существовало пять колоний под названием «Гвиана» – испанская (ныне это венесуэльские штаты Амасонас, Боливар и Дельта-Амакуро), британская (ныне это Гайана), нидерландская (современный Суринам), португальская (ставшая бразильским штатом Амапа) и французская.], которая не имеет отношения ни к Бразилии, ни к ее истории. Что же касается индейцев, то они доставляли португальцам гораздо больше проблем – локальные войны вспыхивали то там, то здесь. Следует честно признать, что подавляющее большинство конфликтов провоцировалось самими португальцами. На королевский приказ, запрещавший войну с мирными индейцами, никто не обращал внимания, ведь при желании мирных индейцев легко можно было выдать за немирных – не будут же в Лиссабоне разбираться, кто именно начал войну, а поверят донесению, составленному генерал-губернатором.

Обращение индейцев в рабство было поставлено на широкую ногу. Очень скоро этим начали заниматься профессиональные охотники за рабами, именуемые бандейрос. Они объединялись в крупные, хорошо вооруженные отряды и регулярно совершали набеги на индейские поселения. Охотник легко мог стать добычей и быть съеденным, но игра стоила свеч, ведь рабы стоили недешево и один удачный набег мог превратить нищего в богача.

С индейцами заигрывали только в тех случаях, когда их нужно было перевести из-под стороннего влияния под свое (например – рассорить с французами). Во всех остальных случаях светские власти совершенно не считались с индейцами и их правами. К счастью для португальцев, местные жители не могли объединяться в крупные союзы, в лучшем случае их коалиции составлялись из нескольких племен, а с такими силами победить более развитую цивилизацию, постоянно получавшую помощь из метрополии, было невозможно.

Наиболее крупными войнами с индейцами стали война с племенем айморес 1558 года, в результате которой португальцы на некоторое время были изгнаны из капитанств Ильеус и Порту-Сегуру, а также война с племенем тупи, начавшаяся в 1561 году, в ходе которой индейцы осаждали столицу Эспириту-Санту, капитанства Сан-Висенти, а также Сан-Паулу и Сан-Сальвадор. Эта война растянулась почти на два года и была прекращена при содействии все тех же отцов-иезуитов, а именно – Мануэла да Нобреги и Жозе ди Аншиеты. В подтверждение своих миролюбивых намерений генерал-губернатору Мему де Са пришлось освободить захваченных в плен индейцев, а также часть тех, что были незаконно обращены в рабов.

Со временем обе стороны постепенно притирались друг к другу – индейцы начинали понимать, что изгнать пришельцев они не в силах, стало быть, нужно переходить от войн к сотрудничеству, а португальцы старались действовать не только принуждением, но и убеждением.

Рождение кабокло