Притчи приемного покоя

На двенадцатом году совместной жизни у мужа Илоны Аркадьевны начались проблемы с эрекцией. Раз списали на усталость, другой – на отсутствие настроения, в третий раз, почувствовав близость очередного фиаско, Илона Аркадьевна сказала, что предпочла бы выспаться, поскольку завтра предстоит тяжелый день, но через два месяца стало ясно, что нужно принимать какие-то меры.

Илона Аркадьевна работала инженером-технологом на Первом химфармзаводе, то есть была человеком, близким к медицинским кругам. Она показала мужа двум светилам урологии, а заодно и сама проконсультировалась у специалиста по психологии семейных отношений (в то время их можно было перечесть по пальцам). Оба уролога сошлись на том, что расстройство обусловлено не столько физиологическими, сколько психологическими причинами, а психолог посоветовал Илоне Аркадьевне всячески разнообразить интимную жизнь. Разнообразить, так разнообразить. Илона Аркадьевна встретилась с одноклассницей Аней Оноприенко, торговавшей своим пышным телом еще со школьных времен, и попросила ее поделиться сокровенными профессиональными знаниями. Добрая Аня не только поделилась, чем могла, но и по-свойски предложила помочь – мол, если уж мне не удастся расшевелить твоего гуся, то на нем, как на мужчине, можно ставить крест. Илона Аркадьевна от помощи отказалась, но советы приняла к сведению. Аня особенно рекомендовала спонтанный (вроде бы как спонтанный) утренний секс.

– Бери его за жабры, пока он еще не до конца проснулся, и пользуйся в свое удовольствие, – говорила она. – Утренний мужик – самый сладкий.

Увы, и Анина наука не помогла. В принципе, после долгих стараний и ласковых уговоров можно было достичь кое-какого результата, но именно что кое-какого – вялого и непродолжительного. Вдобавок сама Илона Аркадьевна к тому моменту перегорала настолько, что ей хотелось не любви, а стакана холодной водки под соленый огурчик.

Вообще-то проблема решалась просто – заменой объекта. Но…

А теперь, как и положено, будет самое важное.

Но Илона Аркадьевна любила своего мужа и продолжала любить, несмотря на сложившиеся обстоятельства. Он был такой милый, уютный, хорошо изученный, короче говоря – свой. И мальчик Сережа, их сын, тоже любил папу. Надо сказать, что муж Илоны Аркадьевны был довольно неплохим отцом – с удовольствием общался с сыном, помогал собирать модели самолетов, приобщал к рыбалке (в хорошем смысле этого слова – то есть учил ловить рыбу, а не бухать на природе).

Опять же – квартира. Три комнаты, большая лоджия, высокие потолки. И не где-то в Зажопино, а на Воронцовской улице, то есть – практически в центре. Разменивать жалко, к тому же нельзя уезжать далеко от школы, в которой учился Сережа. Школа была особенная, с углубленным изучением языков и хорошим «центровым» контингентом. В свое время Илоне Аркадьевне пришлось приложить много усилий для того, чтобы устроить сына туда. Ну и вообще Илоне Аркадьевне хотелось, чтобы жизнь катилась по привычной колее. Пусть большой мир меняется, как ему вздумается, а свой маленький мирок должен оставаться таким, каким его создали.

Короче говоря, пришлось прибегнуть к последнему (на то время) средству – инъекциям папаверина в член. Папаверин обладает сосудорасширяющим действием, он расширяет резервуары, в которые поступает кровь, увеличивая тем самым приток крови к мужскому достоинству. Эффект практически моментальный. Не успеешь использованный шприц выбросить, как маленький друг готов к бою, причем готовность эта после эякуляции практически не снижается, что открывает перед мужчиной новые возможности. Разумеется, в бочке меда должна присутствовать и ложка дегтя. Со временем на фоне регулярных инъекций могут развиваться склеротические изменения, но до этого, как говорится, еще дожить нужно. И не факт еще, что инъекции придется делать постоянно. Они избавляют мужчин от тревоги «получится или нет», в результате чего начинает получаться само собой. «Не берите в голову», если кто не в курсе, это универсальная рекомендация на все случаи жизни. Правда, многих коробит сама мысль о инъекциях, да еще и в такое место, но игра определенно стоит свеч.[2 - Автор считает необходимым обратить внимание читателей на то, что любые лекарственные препараты вводятся в организм ТОЛЬКО ПО НАЗНАЧЕНИЮ ВРАЧА. Самолечение чревато нехорошими последствиями, имейте это в виду.]

Совместив рекомендации уролога и психолога с советами Ани, Илона Аркадьевна разработала особый церемониал для знакомства мужа с папаверином. Отправила сына на выходные к свекрови, в субботу утром встала пораньше, привела себя в полный порядок, надела красивое кружевное белье, накинула сверху короткий полупрозрачный халатик и явилась в спальню этакой обворожительной нимфой. Нет – скорее не нимфой, а валькирией, потому что настрой у нее был боевой.

– Я хочу станцевать для тебя, – заявила она разбуженному мужу. – Ты не против?

Муж молча таращил глаза. Илона Аркадьевна включила магнитолу (тогда еще были магнитолы!) и начала танцевать под тягуче-томную музыку. Развязав поясок халата, она вдруг остановилась, вырубила музыку и сказала:

– Я так не могу. Боюсь, что ты набросишься на меня и не дашь закончить танец. Можно привязать тебя к кровати? Так мне будет спокойнее…

Истолковав молчание обалдевшего мужа как знак согласия, она связала его запястья пояском, а затем привязала руки к опоре спинки кровати.

– Мне неудобно, – сказал муж.

– Терпи! – Илона Аркадьевна игриво усмехнулась. – Я хочу тебя немного помучить…

К концу танца, растянувшегося чуть ли не на четверть часа, муж нешуточно распалился – глаза загорелись, лицо покраснело, дыхание стало прерывистым. Однако же орудие любви оставалось вялым, в чем Илона Аркадьевна убедилась, стянув с мужа «семейники».

– Сейчас я покажу тебе фокус! – Илона Аркадьевна достала из ящика своей прикроватной тумбочки маску для сна и надела ее на голову мужа. – Не двигайся, а то все испортишь.

Технику внутримышечных инъекций Илона Аркадьевна освоила два года назад, когда сын болел пневмонией. Ну и вдобавок попрактиковалась на морковке (ничего лучше под рукой не нашлось). Дело-то несложное, главное – воткнуть иглу в нужное место под правильным углом. Игла была тонкой, предназначенной для введения инсулина, но муж от укола дернулся так, что чуть было не своротил спинку кровати.

– Все хорошо, – успокоила его Илона Аркадьевна, легонько сжав левой рукой «орудие». – Все хорошо…

Эффект, несмотря на то что был ожидаемым, произвел на Илону Аркадьевну ошеломляющее впечатление. Она уже и забыла, когда наблюдала подобную готовность. Сняв с мужа маску, Илона Аркадьевна позволила ему с полминуты полюбоваться результатом (это полезно), а потом перешла к дразнящим ласкам, которые очень скоро привели мужа в состояние полного исступления. Мощным рывком он высвободил руки, схватил Илону Аркадьевну и воздал ей все недополученное за последние полгода. Потом чуточку передохнул, восстанавливая дыхание, и выплатил проценты. Короче говоря, замучил до потери сознания в прямом смысле слова – после пятого оргазма Илона Аркадьевна на некоторое время задержалась где-то там, в горных высях.

– Что ты со мной сделала? – спросил муж, когда она вернулась в реальность.

Илона Аркадьевна прочла ему короткую лекцию, трижды проговорив, что место инъекции нужно хорошенько протереть спиртом, а за иглу ни в коем случае нельзя хвататься руками. Мужчины – они же такие безалаберные…

– Давай лучше ты будешь это делать, – предложил муж. – А то мне как-то боязно.

Но со временем попривык и начал колоться самостоятельно, чему Илона Аркадьевна была рада, поскольку медицинская прелюдия слегка сбивала ее с нужного настроя.

Пели в небесах ангелы, радуясь гармонии, установившейся в семействе Сапожковых…

Вы, наверное, догадались, каким будет окончание этой фразы. …А дьявол, тем временем, плел свои гнусные козни, которые довели мужа Илоны Аркадьевны до приемного покоя. Точнее, это сама Илона Аркадьевна его довела… Впрочем, лучше рассказывать по порядку.

С определенных пор Илона Аркадьевна начала подозревать, что в жизни ее мужа появилась другая женщина. Первой сработала интуиция – у любимого как-то внезапно поубавилось энтузиазма, а затем логика начала подкидывать один довод за другим. С чего бы вдруг бухгалтеру совместного российско-итальянского торгового предприятия вдруг понадобилось засиживаться на работе ночами? Много новых договоров? Это ж сколько их должно быть, чтобы так вкалывать? И почему столь резкий рост оборотов никак не отражается на зарплате героического труженика? Ладно, пропустим… А с чего это вдруг милый друг занялся обновлением гардероба? По жизни предпочитал практичные недорогие вещи, мог проносить один костюм четыре года, а теперь вдруг стал записным щеголем? Завел рубашки под запонки, галстуки начал закалывать булавками и (о, Господи!) начал делать маникюр. Положение обязывает? Да начальству, что московскому, что миланскому, начхать на то, как выглядит бухгалтер! Он же не общается с клиентами и не представляет фирму на конференциях. Главное, чтобы баланс сошелся и все лишние концы были бы надежно подчищены. Ладно, пропустим и это, вдруг человеку просто захотелось выглядеть импозантно, чисто для самоуважения…

Из отдельных кирпичиков постепенно складывалась стена недоверия. Дошло до того, что Илона Аркадьевна, презирая себя и ругая последними словами, залезла в портфель мужа, пока тот принимал душ. На самом дне, под бумагами, обнаружились явные доказательства супружеской неверности – презервативы, три одноразовых шприца, початая упаковка ампул папаверина и флакон с асептическим препаратом «Инфасепт». «Инфасепт» умилил особо – коварный изменщик не только пользовал любовницу в презервативе, но и пасть после секса полоскал асептиком, чтобы не принести законной супруге чужой микрофлоры. Похвальная предусмотрительность!

Когда-то муж устроил на свою фирму водителем мужика из соседнего подъезда, с женой которого Илона Аркадьевна была шапочно знакома. Узнав о проблеме, соседка прониклась сочувствием и вытрясла из своего супруга нужную информацию. Да – имеет место быть служебный роман. С менеджером по закупкам, броской тридцатилетней красоткой, которая полгода назад развелась с мужем. Вот же курва – со своим развелась и сразу же захомутала чужого!

Попытка вызвать изменщика на прямой разговор потерпела фиаско. Тот сначала изобразил недоуменное непонимание – о чем это ты? – а затем устроил скандал в стиле: «как ты могла такое подумать?!». У Илоны Аркадьевны хватило ума промолчать о том, что она узнала от соседки и о том, что было найдено в портфеле. Не хотелось обострять отношения до предела, поскольку по реакции мужа стало ясно, что роман у него «проходной» – поиграет-поиграет, да наиграется. В принципе, его можно было понять. Мужик обрел состоятельность после длительного периода несостоятельности и пустился во все тяжкие, желая доказать себе, что он еще о-го-го какой и что пороху в его пороховницах предостаточно.

После долгих размышлений Илона Аркадьевна решила, что один раз – не… Ну, вы понимаете. Можно простить, с кем не бывает. Муж, конечно, поступил по-свински, особенно с учетом того, что это она вернула ему состоятельность, но у них ребенок, они притерлись друг к другу за годы совместной жизни, да и квартиру разменивать не хочется и вообще все мужики – кобели. Стремление оплодотворить как можно больше самок заложено в них природой, а против природы не попрешь. Презервативы и «Инфасепт» тоже говорили в пользу мужа – все-таки не совсем голову потерял, проявляет заботу о супруге.

Но «простить» не означает «спустить на тормозах». Урок гулящему коту преподать нужно, причем такой, чтобы он запомнил его на всю жизнь. Но при этом не хотелось афишировать свое знание, а по большому счету вообще хотелось остаться в стороне. Лучше не обострять, разве не так?

Задача была сложной, похожей на «поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Но Илона Аркадьевна недаром когда-то побеждала на математических олимпиадах (правда в конечном итоге поступила на биофак, а не на мехмат). Решение она нашла быстро, причем – весьма элегантное при всем своем коварстве. Возможно, кому-то оно могло показаться жестоким, но кто-то из китайских мудрецов однажды сказал, что во вразумлении неразумных много справедливости и мало человеколюбия.

Завод, на котором работала Илона Аркадьевна, помимо прочего выпускал и двухпроцентный раствор папаверина в ампулах, тот самый, что использовался для достижения эрекции. Производство было поточным, но при желании можно сделать, что угодно. Как говорят сантехники (и не только они): «Все определяется полнотой налитого стакана». За бутылку армянского коньяка Илоне Аркадьевне изготовили десять особых ампул, по внешнему виду ничем не отличавшихся от обычных. Только вот концентрация папаверина была иной – восемь процентов вместо положенных двух.

Подмена прошла гладко. Шесть штук осталось в запасе, потому что в упаковке, которая лежала в портфеле, было всего четыре ампулы. Оставалось дождаться результата, который должен был наступить очень скоро – муж предупредил, что завтра ему снова придется работать «до зари». «А может и не придется», – ехидно подумала Илона Аркадьевна и поспешила отвернуться, чтобы не выдать себя взглядом или невольной улыбкой.

Приапи?зм (так, в честь древнегреческого бога плодородия Приапа, называется патологически длительная эрекция) – состояние крайне неприятное, болезненное. И чем дольше сохраняется напряжение, тем сильнее становится боль. В общем, все хорошо в меру, а сверх меры уже не хорошо. К тому моменту, когда стало ясно, что нужно вызывать «скорую», неверный муж мог только лежать на спине и стонать. В сидячем положении боль усиливалась и начинала отдавать в спину, а о том, чтобы встать и пойти, не могло быть и речи. Лежал он в квартире любовницы, на пятом этаже безлифтового сталинского дома. В скоропомощную машину страдальца несли на носилках, прикрыв простыней, потому что никакой другой одежды на свои многострадальные чресла он надеть не мог. Дело было утром, в седьмом часу, многие соседи выглядывали на шум и удивлялись – ну и дела! – но страдальцу, одурманенному обезболивающими препаратами, было не до таких мелочей.

Правда, в приемном покое шестьдесят восьмой больницы он прочухался и устроил скандал, требуя, чтобы в истории болезни указали, что его привезли в больницу из здания научно-исследовательского института бетона, находящегося на пересечении Рязанского проспекта со Второй институтской улицей, а не из жилого дома в Бронницком переулке. Вообще-то в историях болезни такие подробности не указывают, записывают только адрес места жительства, но тут уж дежурный врач разозлился на скандалиста и записал, что пациент доставлен из такой-то квартиры такого-то дома, где он находился в гостях у своей подруги. А дежурная медсестра, еще более вредная, чем доктор, позвонила Илоне Аркадьевне и выложила ей все подробности, включая и описание внешности дамы, сопровождавшей ее мужа.

– Такая вся из себя лахудра, воображения как у английской королевы, а нос, как у Буратино и ноги кривые!

Услышав это, Илона Аркадьевна довольно улыбнулась. У нее был правильный, можно сказать – классический нос, и длинные стройные ноги. И никто никогда не называл ее «лахудрой». Всяко-разно обзывали – и «сукой», и «стервой», и «сволочью», но не «лахудрой».

* * *

Мораль сей притчи такова: «любовь» и «обман» – не самое лучшее сочетание. Скажем прямо – никудышное. Банально? Нет – жизненно!

Как-то так.

Притча пятая. Принцесса и рыцарь

«Ты – принцесса из царства не светского,

Он – твой рыцарь, готовый на всё…

О, как много в вас милого, детского,

Как понятно мне счастье твоё!»

    Марина Цветаева, «Лесное царство»

В каждой профессии есть свои ништяки – неофициальные приятные выгоды. Для Геннадия Маратовича ништяком были романы со студентками. В рамках приличия, без какого-либо харрасмента или принуждения. Если два взрослых человека тянутся друг к другу, то какое значение имеет их статус? Где вообще сказано, что доценту кафедры нельзя влюбляться в студенток или, наоборот, студенткам нельзя влюбляться в своих преподавателей? Давайте не будем ставить на одну доску Принуждение и Чувство. Геннадий Маратович никогда не принуждал никого к любви, это недостойно и вообще невкусно. Как можно требовать секс за зачет или за отличную оценку? К любви не принуждают, любовью одаривают… Улавливаете разницу? Что же касается зачетов и оценок, то в этом смысле Геннадий Маратович вообще был не жадным. Для получения у него удовлетворительной оценки достаточно было объяснить разницу между финансированием и кредитованием. Знание источников финансового права гарантировало оценку «хорошо», ну а если студент мог сказать нечто внятное по всем вопросам своего экзаменационного билета, то он получал «отлично». Геннадия Маратовича регулярно критиковали за чрезмерный либерализм (даже сам ректор выражал недовольство), но толку от критики не было никакого. Известно же, что горбатого только могила исправит. Во всех смыслах.