Доктор Данилов в сельской больнице

Добро не слякоть и не святость,
не отпущение грехов…[1 - Станислав Куняев, «Добро должно быть с кулаками».]

– Вы на Тишина не обращайте внимания, доктор. – Медсестра уже закончила делать инъекции и сидела на посту. – Он пыльным мешком по башке шандарахнутый, с ним спорить – себе дороже.

– Тишин – нормальный мужик. – Данилов улыбнулся сестре. – С ним только понимание найти надо.

Общий язык был найден настолько хорошо, что после пятиминутки Данилов услышал от Тишина вежливое и дружелюбное:

– До свидания. Счастливо отдыхать.

– И вам не болеть, – так же дружелюбно ответил Данилов и ушел отдыхать в кабинет заведующего отделением.

Глава третья

Московские новости и непознаваемая местная жизнь

Елена обещала приехать к двум часам. Чтобы первая половина дня не пропадала зря, Данилов решил нанести визит вежливости родителям Маши. Позвонил, представился и был приглашен в гости.

– Мы живем в розовом доме на углу Пионерской и Октябрьской, где с одной стороны аптека, а с другой – почта, – объяснила мать Маши. – Очень легко найти…

В Монаково было много улиц со старорежимными названиями: Революции, Пионерская, Октябрьская, Коммунистическая, имени Коминтерна, Маркса, Энгельса и Парижской коммуны, Советская, Красноармейская, проспект Ленина… Такое впечатление, что улицы здесь в девяностые годы прошлого века не переименовывали, то ли экономили деньги, то ли просто руки не дошли, то ли власти опасались, что подобные действия не встретят понимания у населения.

Визит оказался унылым. Родители Маши долго сетовали на изменившиеся нравы, намекая на несправедливое к ним отношение со стороны главного врача, которого иначе как Юркой-жуликом не называли. Данилову сразу стало ясно, где зарыта собака: по причине пенсионного возраста обоих Машиных родителей попросили из заведования, а продолжать работать рядовыми врачами они не пожелали и ушли на пенсию, целиком и полностью сосредоточившись на дворовых новостях и дачном земледелии.

– Мы не любим шума, поэтому будни проводим на даче, а выходные – в городе, – сказала Машина мать.

От рассказа о своих невзгодах она (отец Маши больше помалкивал, только кивал, соглашаясь с тем, что говорит жена) быстро перешла к расспросам и принялась выпытывать у Данилова, что за человек Полянский, с которым был роман у ее дочери, и почему он до сих пор не женат.

Данилов призвал на помощь фантазию и щедрыми, яркими мазками нарисовал светлый образ перспективного молодого ученого, с головой ушедшего в науку, кочующего с симпозиума на конференцию, с конференции на семинар, отдающего всего себя интересам дела, у которого совсем не оставалось времени на устройство личной жизни.

Он рассказывал и внутренне содрогался от смеха, думая о том, насколько его Полянский отличается от реального, завзятого бабника и закоренелого холостяка, число несостоявшихся спутниц жизни которого давно перевалило за сотню. «Знаешь, она така-а-ая! Ты не представляешь, какая она! Я наконец-то нашел свою половинку!» – и через полтора-два месяца: «Она такая, как все, ничего особенного». В этом был весь Полянский. Маше недолго оставалось ходить в его половинках, но пока что оба они верили, что это навсегда, и были счастливы.

Высидев для приличия час, Данилов сослался на скорый приезд жены и откланялся, получив приглашение по-свойски заходить на огонек. Вышел, облегченно вздохнул, позвонил Елене, узнал, что она стоит на одном из множества светофоров, которыми славится город Солнечногорск, и отправился на прогулку. Неспешным шагом добрел до набережной, полюбовался рекой и не спеша вернулся домой, в общежитие.

Спросил бы кто Данилова: «Какое оно, Монаково?» – Данилов ответил бы не задумываясь: «Разное». Действительно, разное: асфальт сменяется грунтовыми дорогами, цепочки одноэтажных домиков – четырех– и пятиэтажными домами, а окраины, которые уже лет сорок никак не отвыкнут звать новостройками, застроены девяти– и шестнадцатиэтажками. За городом, на берегу Волги, вырос элитный таунхаус «Монако гранд меридиан» – оплот и пристанище местной буржуазии.

– Эх, не ложатся к нам монАковцы, одни монакОвцы, – вздыхал охочий до нетрудовых доходов доктор Дударь. – МонАковцы все в Тверь норовят улечься или в Москву. Богатое к богатому тянется, голытьба к голытьбе…

Елена приехала ближе к трем часам. Навигатор вывел ее прямо к общежитию. Данилов увидел из окна, как она паркуется задом к подъезду, и поспешил на улицу.

– Вова! – Елена повисла у него на шее. – Я уже успела так соскучиться! Никита передавал тебе привет, если бы ему нашлось место, он бы приехал со мной.

Багажник и салон Елениной машины были забиты под завязку вещами Данилова.

– Какой я, однако, зажиточный, – пошутил Данилов, спустившись за новой партией вещей в четвертый раз.

Седьмая ходка оказалась последней.

– Когда благородный муж умерен в еде, не стремится к удобству в жилье, расторопен в делах, сдержан в речах и, чтобы усовершенствовать себя, сближается с людьми, обладающими правильными принципами, о нем можно сказать, что он любит учиться, – выдала Елена, скептически оглядев даниловские апартаменты, заваленные коробками и пакетами.

– Конфуций? – предположил Данилов.

– Он самый. – Елена, лавируя между завалами, подошла к окну и выглянула во двор. – Вид у тебя неплохой. Ну, рассказывай, Данилов, как ты тут живешь? Уже успел сблизиться с людьми, обладающими правильными принципами?

– Пока что только с соседкой из пятнадцатой комнаты, – признался Данилов. – Я же больше живу на работе, чем здесь.

– Соседка симпатичная? – насторожилась Елена.

– Миленькая такая, – поддразнил Данилов, – чай заваривает вкусно. Я тебя с ней познакомлю, должна же ты войти в местное общество, чтобы иметь представление, с кем общается твой муж.

– Давай отложим на потом, – ответила Елена, присаживаясь на край кровати. – Сейчас мы разберем этот бардак, а потом я расскажу тебе последние московские сплетни.

– А давай сначала сплетни? – просил Данилов. – Я безумно соскучился по московским сплетням!

– Ordnung muss sein! («Порядок должен быть!» – нем.) – Елена встала и подняла ближайший пакет. – Сначала разберем, а потом будем разговоры разговаривать… Ой, а скрипку-то я тебе не привезла! Совсем забыла! Балда я, балда!

– Ничего страшного, – поспешил успокоить Данилов. – Вернее, хорошо, что не привезла. Мне тут все равно не до скрипки, местная обстановка как-то не располагает к музицированию. Жителю Монакова больше подходит баян или балалайка.

– Ты хочешь сказать, что здесь так провинциально?

– Здесь все по-другому, – серьезно ответил Данилов. – Это другой мир, это… – он замялся, подбирая нужное определение, но не нашел ничего лучше, чем сказать, – не Москва, это – матушка Россия.

– Жду подробностей, – потребовала Елена.

– Сначала орднунг, потом московские сплетни, ну а третьим номером программы пойдут местные впечатления. – Данилов разрезал ключом от апартаментов упаковочный скотч и раскрыл самую большую из коробок…

Разобрались быстро. Через полчаса вещи лежали по своим местам. Большая часть – в шкафу, электрический чайник и посуда – на столе, книги и справочники – на широком подоконнике. Наполнившись знакомыми вещами, комната в общежитии стала совсем домашней.

– Ничего, – одобрила Елена. – А можно ли гостям пользоваться вашим душем?

– Разумеется. – Данилов достал из шкафа только что убранные туда махровый халат, чистое полотенце и флакон с гелем для душа. – Держи. Тапки под кроватью.

Переодевшись, Елена подняла вверх руки, посмотрела на ноги, обутые в пластиковые шлепанцы Данилова, и усмехнулась:

– Вылитый Маленький Мук. Душевая-то у вас запирается?

– Изнутри – да, – ответил Данилов. – Если хочешь, я могу подежурить у двери, охраняя твой покой.

– Лучше вынеси мусор, завари чай и накрой на стол. – Елена указала пальцем на пакет, который остался стоять в углу. – Я привезла пирожные, чтобы отметить твое новоселье…

Данилов управился гораздо быстрее Елены, которая любила долгие водные процедуры. Наконец она вернулась и рухнула на кровать, простонав:

– Хорошо-то как, не помереть бы от счастья! Дорога была такой тяжелой, по Московской области сплошные пробки… Господи, какое счастье, что у нас с тобой нет дачи!

Данилов оглушительно заржал, а отсмеявшись, рассказал жене историю с подводными земельными участками и потребовал:

– Выкладывай свои сплетни, а то еще немного, и я узнаю все из газет.

– Ты же не читаешь их!