В объятиях суровой, но прекрасной тайги

– Одно понятно, спокойная жизнь кончается нужно собирать сход и решать как нам быть в случае чего.

Прохор спокойным голосом остановил начавшиеся громкие рассуждения Ивана и Пантелея:

– O чем ваши языки мелят, – какой сход, -что за если что! сколько раз против царя руку подымали? – и где они сейчас! – И с этими царь батюшка разберётся, а наше дело землю во время вспахать да зерном закидать, а с остальным пускай разбирается тот кому надо, а коль царю батюшке наша помощь понадобиться, то я вместе с сыновьями на защиту отечества пойду, мы на то и казаки чтобы порядок в отечестве блюсти.

Прохор закончив своё праведную речь поправил картуз и усы попрощавшись с друзьями направился по своим делам.

Иван и Прохор возразить Прохору не могли так как он как ни крути был прав, они просто молча глядели ему вслед.

И действительно сошедший снег с полей торопил мужиков готовиться к полевым работам, кому нужно было лемеха оковать, кому-то борону подготовить, компост на поле вывезти, кому-то крышу нужно поправить.

Весной природа просыпается и деревня оживает, с раннего утра слышен в кузне стук молотка, чаще слышен крик петуха, скотина подалась на луга в это время года пока земля ещё не прогрелась на солнце начинается заготовка дров на следующую зиму.

Вот и Силантий настроился чтобы ехать в лес и на волять берёз, но войдя во двор он понял, что его престарелый отец Никодим приготовил ему другую работу, под навесом уже лежали струганные доски с брусками а рядом улыбающийся отец, который увидев вошедшего сына во двор сказал:

– Ну вот и Силантий пришёл, мы тут с твоим младшим сыном, а моим внуком порешали поехать в лес берёз на дрова на волять а тебе крыльцо нужно отремонтировать уже совсем прогнило- не дай Бог кто провалится.

Улыбаясь сказал Никодим Степаныч укладывая в телегу топоры и пилу в телегу поглядывая на внука Степана который ловко не по- детски управлялся с упряжкою запрягая лошадь.

Силантий молча выслушал отца и с возмущением стал говорить:

– Батя! какие берёзы ты собрался с ребёнком валять, в твои годы уже дальше этого двора выходить вредно, ни то- что берёзы валять, где Иван, Фёдор, Семён, Николай?:

– Ты сынок за меня не переживай, у меня ещё сил хватит берёзы валять, да и Степку ты за ребёнка не считай он уже старшим братьям фору даст, а парней я отправил на кузню помогать кузнецу Ерофею, он уже действительно не мощным стал, а ты как староста должен думать кто после него будет, так что мы со Стёпкой поедим в лес, а ты как староста должен быть в деревни за всеми приглядывать!

Силантий молча смотрел на отца, который открывал ворота чтобы внук Степан мог выехать со двора, в душе у Силантия была такая гордость за отца, что он не поддаётся старости и учит внука только всему хорошему и прекрасному, вот и сейчас Силантий знал, что отец поехал с внуком ни так за дровами, а как в основном отдать внука в объятия красоты тайги.

Стёпка сидел рядом с дедом на телеге молча глядел на медленно приближающий лес, а в душе гордился, что дед не считает его ребёнком и даже поставил его выше старших братьев.

Но в самом деле Стёпка был необыкновенным ребёнком, ему было всего девять лет от роду но по росту и ширине плеч намного обошёл своих одногодок поэтому ему было интереснее крутиться возле старших, которые его с удовольствием брали в свою компанию и без всяких издёвок восхищались его сообразительности уму, ловкости и силе, только иногда подтрунивали над ним если в компании появлялись девчонки:

– Стёпка! – Ты уже вон какой большой, пора уже тебе женится мы уверены за тебя любая из этих девчонок пойдёт, а мы на твоей свадьбе так погуляем, что в лесу всё живое зашевелится.

На что Стёпка без всякой обиды, но всегда с улыбкой отвечал хихикающим девчонкам и пацанам:

– Обязательно погуляем на моей свадьбе, но я сам себе невесту найду когда ещё больше выросту.

Дед Никодим тоже сидел молча глядя на поле, которое они проезжали и не без гордости в душе восхищался внуком, которого Бог не обделил умом и душой, а душа у Стёпки была чистая и открытая, любил трудится и помогать другим, был безотказным, любил ходить в широких штанах с не заправленной рубахой и даже пояс на рубахи никогда не завязывал он считал, что для тела должна быть свобода в движениях.

До опушки леса они доехали быстро так как лес начинался всего в нескольких сотнях метров, и дорога пошла в глубь леса по обе стороны дороги расцвели уже разнообразного цвета цветы, а воздух был насыщен не передаваемым ароматом, дед Никодим остановил лошадь и обращаясь к внуку спросил:

– Но и как Стёпка! тебе такая цветная весенняя красота?

Стёпка молча спрыгнул с телеги и поглядывая по сторонам и вперёд уходящей дороги спросил:

– Дед! и как далёко эта дорога по этой красоте идёт?

– Определённого конца в тайге дорог нет она просто через несколько вёрст обязательно исчезнет, по этой дороге мы ездим за дровами да омшаник посматриваем, в омшанике пчелиные улья со всей деревни, так что эта дорога скоро исчезнет, но можно ехать и дальше если нужно, но там неизвестность, лучше идти пешком ведь незнающему человеку неизвестно через сколько вёрст будут завалы, а с конём их трудно преодолеть.

Стёпка постоял несколько минут вглядываясь вдаль уходящей дороги, в душе у него закипела какое- то любопытное желание как можно дальше углубиться в тайгу, чтобы познать неизведанное в этом лабиринте бескрайность тайги:

– Ну и чего мы деда остановились! – Поехали туда где исчезнет эта дорога.

Усаживаясь на телегу улыбаясь глядя на деда и прищурив глаза сказал Стёпка, дед Никодим почесал свою длинную седую бороду, поправив картуз и беря вожжи в левую руку уселся рядом с внуком, лошадь не дожидаясь команды повезла их дальше по ели заметной колеи дальше в глубь леса.

Проехали совсем немного Стёпка увидел рукотворный длинный холмик, к которому и направил дед Никодим коня со словами:

– Нужно в омшаник заглянуть, проведать пчёлок работяг, да весеннего свежего воздуха больше напустить, я думаю уже через пару дней улья можно на поляну вывозить.

Никодим открыл двойную дверь в омшаник, внутри было не так свежо как на воздухе но чувствовалась жизнь тысяч пчёл копошащихся в ульях издающих своеобразный запах.

Никодим прошёл до самого конца омшаника открыл до конца все отдушины за одно прикладывая к ульям ухо и довольным голосом обращаясь к Степану сказал:

– Всё в порядке внучек, все пчелы зимушку отлично перезимовали, без мeда не останемся.

От омшаника, как показалось Степану, проехали совсем недалёко а следа от дороги уже не было лишь просека по которой они проехали ещё около часа пока не упёрлись в поваленные деревья.

Никодим сидевший всю дорогу молча делая вид будто дремлет, давая внуку спокойно любоваться приятными звуками тайги и разнообразием трав, ничему не удивляясь Никодим кряхтя слез с телеги и подойдя к внуку который стоял впереди лошади и глядел вперёд как бы оценивая расстояние этого завала, а конца завала не проглядывалось:

– Ну вот Стёпа! узнал как далёко можно по тайге ехать.

Стёпка деду с ответом долго не задержал, а по деловому ответил:

– Дед смотри сколько здесь деревьев навалено уже, если их все вывести так сколько зим может наша деревня топится не валя живое дерево.

Никодим посмотрел на внука у которого от увиденного был приподнятый адреналин на столько, что казалось он открыл что- то никому неведомое, дед похлопал внука по плечу сказал:

– Ты Стёпка верно мыслишь! Нужно на дрова валять только сухостой, что конечно мы все и стараемся делать, но дело всё во времени и расстоянии до этого сухостоя.

– Конечно далековато сюда ездить, но я всё равно буду только в это место ездить.

Сказал Степан беря под узды коня, чтобы разворачиваться в обратную дорогу коню было легче, было видно что и дед с ним был согласен так как только внук остановил коня он не спеша стал убирать из телеги сумку с провиантом, топоры и пилу.

Телегу вдвоём они загрузили хлыстами сухостойных деревьев довольно быстро, так как не понадобилось их пилить, а лишь обрубать кое- какие сучья.

Солнце опустилось далеко за полдень и только тогда дед Никодим как будто вспомнил аж громко воскликнул:

– Стёпка! -Мы чего- то заработались, а кушать- то забыли, давай съедим то что нам моя Агафья наложила да потихонечку тронемся до дома.

– Я деда! сейчас мало об еде думаю, мне интересно больше посмотреть что там за этим завалом.

– А ты Стёпушка садись и я тебе расскажу то что никому не рассказывал и не хотел рассказывать а просто забыть, но похоже не забуду, но тебе расскажу только побожись, что никому не расскажешь.

Стёпка с широко открытыми глазами смотрел на деда и крестясь сказал:

– Божусь деда! -Никому ни-ни.

– Ну тогда садись и молча слушай.