Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana

Красиво сказано, да. Но чего-то подобного – это вам любой заштатный либералишка легко наплетёт с три короба. Матёрый же либералище Муссолини – не просто говорил. Он действовал.

В марте 1919 года в Милане, на площади Сан-Сеполькро, состоялась презентация организации под названием «Итальянский союз борьбы», которую мы уже мельком упомянули выше. По подсчётам самого Муссолини, в тот день на сходке присутствовало человек пятьдесят. Впрочем, цифра эта имела тенденцию каким-то магическим образом постоянно расти. К 30-м годам уже несколько сотен человек клятвенно заверяли, что и они тоже вышли на площадь в тот назначенный час. Статус «сансеполькриста» стал очень модным. Ибо там, на Сан-Сеполькро, и родился итальянский фашизм в том виде, в каком мы его знаем и не любим. На стражу демократии и гласности встал созданный Муссолини легион боевиков-чернорубашечников. Защита свободы слова началась с нападения на редакцию «Аванти» и её разгрома. Под предлогом же опасности «красной контратаки» Муссолини принялся в промышленных масштабах завозить в редакцию «Народа Италии» оружие и взрывчатку.

В ноябре 1919 года прошли парламентские выборы. Участвовавшие в них фашисты не смогли провести ни одного депутата. Даже в Милане, где баллотировался сам Дуче, они получили только четыре тысячи шестьсот семьдесят пять голосов. По зрелом размышлении Муссолини пришёл к выводу, что народ просто не улавливает разницу между ними, фашистами, и социалистами. Собственно, в этом не было ничего удивительного. В январе 1921 года от Социалистической партии откололось самое левое крыло, образовав Итальянскую коммунистическую партию. Заметно поправевшие в результате раскола социалисты теперь могли смотреться в фашистов буквально как в зеркало. Да и от коммунистов, честно говоря, фашисты отличались в основном лишь источником финансирования. Сила ночи, сила дня… Ну, вы в курсе.

Нужно было что-то менять. И Муссолини переобулся ещё раз. Он заявил:

– Не хочу больше защищать интересы немытых пролетариев, а желаю отстаивать интересы крупного, среднего и мелкого капитала!

– И каких же образом ты нам собираешься помогать? – поинтересовались крупные, средние и мелкие капиталисты.

– А вот, скажем, будут у вас проблемы с профсоюзами, – отвечал Муссолини, – забастовки там, всё такое… Так мои парни подъедут и…

– Заткнись и возьми наши деньги! – сказали капиталисты.

Как известно, лучший надсмотрщик – бывший раб. Ядро же сансеполькристов состояло из бывших профсоюзных активистов и синдикалистов. Уборщицы не успевали сметать в кучи выбитые левацкие зубы, а деньги в партийную кассу потекли рекой.

Дела шли столь успешно, что в преддверии следующих парламентских выборов фашисты получили приглашение вступить в электоральный антисоциалистический «Национальный блок», состоявший из либералов, националистов, представителей некоторых других правых сил, а теперь ещё – и фашистов. На выборах 1921 года блок продемонстрировал неплохие результаты: сто пять избранных депутатов, из них тридцать пять – фашисты, включая и самого Муссолини. Обретя депутатскую неприкосновенность, тот стесняться перестал и окончательно спустил чернорубашечников, получивших к тому времени имя «сквадристы» (от squadra – «команда»), с цепи. Градус уличного насилия резко вырос. Поскольку же всегда приятнее быть среди тех, кто бьёт, чем среди тех, кого бьют, – ряды сквадристов стремительно множились.

Количество, впрочем, не всегда соответствовало качеству. В своей предыдущий реинкарнации Муссолини слишком уж заигрался в либерализм и свободу слова, предоставив её в том числе и собственным последователям. Чернорубашечное войско начало роптать – мол-де, Дуче-то ненастоящий, нету в нём истинной силы – и даже частично взбунтовалось. К счастью, инцидент удалось замять путём переговоров. Дабы такого не повторилось в будущем, Муссолини провёл масштабную реорганизацию своего хозяйства: в ноябре 1921 года «Итальянский союз борьбы» был преобразован в Partito Nazionale Fascista – «Национальную фашистскую партию».

Не ограничиваясь административными мерами, Муссолини перешёл к наглядной демонстрации того, что он действительно Дуче, а не тварь дрожащая. Переформатированные согласно принципу единоначалия отряды чернорубашечников росли, обучались и вооружались. Началась подготовка к фашистской революции. Благо в феврале 1922 года премьерский пост занял Луиджи Факта, правитель слабый и даже не лукавый. Сквадристские отряды беспрепятственно заходили в муниципалитеты итальянских городов и выкидывали обитающих там чиновников на улицу. Не видя адекватной реакции правительства, левые пытались отвечать акциями протеста. Это не только не помогало, но даже скорее мешало. Так, например, в разгар забастовки миланских трамвайщиков сквадристы ворвались в депо и силой заставили бастующих выйти на маршруты, снабдив трамваи табличками «Бесплатно. Подарок от фашистов».

В октябре 1922 года, принимая в Неаполе парад из сорока тысяч чернорубашечников, Муссолини заявил о праве правых править Италией. И пришёл к выводу, что настала пора возобновить столь приятное его сердцу знакомство с королём. Начался Марш на Рим. Со всех концов страны к столице выдвинулись походные колонны фашистов. По разным оценкам, от тридцати до трёхсот тысяч человек. Путь был неблизким, потому шли они почти неделю. Сам Муссолини в это время отсиживался в глубоком тылу, в Милане.

Король был поставлен перед необходимостью принимать какое-то решение. Премьер-министр Факта и генерал Пьетро Бадольо советовали ему объявить военное положение. Бадольо утверждал, что вся история закончится с первым же ружейным залпом, и запрашивал соответствующих полномочий. Вряд ли генерал ошибался. Войска были верны королю. Народ был верен королю. Мало того, даже сами чернорубашечники были верны королю. То, что они были фашистами, вовсе не мешало многим из них, включая представителей командной верхушки, по совместительству быть ещё и монархистами. Если бы король даже не приказал стрелять, а хотя бы просто сказал «баста!» – велика вероятность, что все развернулись бы и спокойно пошли по домам.

Вместо этого Витторио Эмануэле – Третий, не Второй, не путайте! – начал торговаться с Муссолини, предлагая тому пост министра иностранных дел. Я же предупреждал, что это был плохой, негодный король. Предыдущий Витторио Эмануэле – Второй, не Третий! – не испугался силой оружия остановить аж самого маршировавшего на Рим Гарибальди. Вот какое влияние размер усов может оказать на судьбы державы. Отсюда мораль: будете выбирать короля – выбирайте как можно более усатого.

Иностранными делами Муссолини заведовать не пожелал. Тут, как назло, к королю прибежали крупные, средние и мелкие капиталисты и зашептали тому на ухо: мы, мол, Бенито, давно знаем, он порядок в стране наведёт. Старательно обходя вниманием тот факт, что едва ли не основной причиной текущего беспорядка являлся всё тот же Бенито. Короче говоря, Витторио Эмануэле поручил Муссолини сформировать коалиционное правительство.

Не поймите неправильно. В тот момент Муссолини ещё не достиг абсолютной власти. Хотя сам он и похвалялся, что не присвоил диктаторские полномочия исключительно в силу огромной личной скромности, но фашистская революция власть не взяла. Её фашистам просто подарили, поленившись связываться. Разумеется, уже и одно это являлось колоссальным успехом. Однако в тот момент в Италии всё ещё сохранялся работоспособный парламент. При утверждении кандидатуры Муссолини на должность премьер-министра депутатские голоса разделились в пропорции триста шесть «за» на сто шестнадцать «против». Другими словами, о единодушной поддержке речи не шло.

Осознавая недостаточную устойчивость своего положения, Муссолини начал готовиться к следующим выборам. Для чего приступил к развлечению итальянского народа маленькими – даже скорее крошечными – победоносными войнушками.

В августе 1923 года на границе Греции и Албании греками была по ошибке расстреляна итальянская военная миссия, занимавшаяся, в соответствии с международным соглашением, демаркацией границы. В ответ Муссолини послал в Ионическое море четыре броненосца, которые после непродолжительной бомбардировки оккупировали остров Корфу. Греческое правительство выплатило репарации и контрибуции, и победоносная итальянская эскадра отбыла восвояси.

В январе 1924 года был подписан договор между Италией и Югославией, закреплявший аннексию в пользу Италии города Фиуме (современная Риека). Собственно, заслуги Муссолини в этом не было, поскольку ещё в 1919 году Фиуме захватили дезертиры из итальянской армии под предводительством поэта Габриэле Д’Аннунцио. Так что было достаточно просто зафиксировать этот факт на бумаге.

В июле того же года Муссолини одержал новую победу. Джубаленд вышел из состава Занзибара вошёл в состав Сомали. В переводе с дипломатического языка это означало следующее: маленькая и дремучая британская колония превратилась в колонию итальянскую. По правде сказать, никто за неё даже не воевал, её просто купили за двадцать пять тысяч фунтов сразу и тысячу в год сверху. Но какая разница? Ведь никто не мешал Муссолини сообщить вверенному народу, что держава-то наша – ого-го! Растёт и ширится!

Вверенный народ, в свою очередь, был приятно удивлён столь очевидными международными успехами нового энергичного лидера. Настолько приятно, что на выборах в апреле 1924 года блок Муссолини получил 64,9% голосов избирателей. Правда, этому способствовал ещё и некоторый административный ресурс, включавший избиения оппозиционных кандидатов, погромы в газетных редакциях и типографиях, разгоны собраний и манифестаций, а равно и другие продукты трудовых фашистских будней.

Но избранный парламент всё ещё не был чисто профашистским. В мае 1924 года депутат от социалистов Джакомо Маттеотти выступил с докладом, в котором изобличал злоупотребления фашистов во время выборов и требовал отмены их результатов. Десять дней по этому поводу шли жаркие парламентские баталии. Затем повестка дня изменилась. Социалисты больше не спрашивали, куда делись украденные у них голоса. Теперь они интересовались: а куда делся Маттеотти? Тело пропавшего депутата обнаружилось лишь через несколько недель. Покрытое многочисленными ножевыми ранениями. И это едва не стоило Муссолини карьеры. Мёртвый Маттеотти оказался на порядок более опасным противником, нежели Маттеотти живой.

Совет на будущее: если вдруг доведётся вам стать фашистским диктатором – никогда не приступайте к политическим убийствам, не задушив предварительно оппозиционные средства массовой информации. В противном случае – рискуете нажить кучу проблем на свою голову. Что и произошло с нашим героем.

Причина убийства Маттеотти была столь очевидна, что никто даже не пытался её скрывать. Более того, довольно быстро поймали и убийц, троих членов Фашистской партии, которые клятвенно заверяли, что действовали по собственной инициативе. Чему не поверил никто, включая самих фашистов. Умеренные партийцы массово сдавали партбилеты. Отставки попросили даже некоторые министры собственного муссолиниевского кабинета. Оппозиционные депутаты в знак протеста ушли из парламента. Коммунисты с криками «за Маттеотти!» убили фашистского депутата Казалини. Радикальное крыло фашистов возмутилось: чего это, дескать, коммунистам теперь можно, а нам нельзя? И снова завело старую шарманку про «Дуче-то ненастоящий!» Начались массовые уличные столкновения. Вся Италия, от мала до велика, целыми днями бегала, орала и чего-то беспрестанно требовала от бедняги Муссолини, у которого от расстройства при виде такого бедлама даже открылась язва. Король же вместе с вверенными ему вооружёнными силами, напротив, взял на себя традиционные функции народа. А именно: безмолвствовал.

Муссолини, впрочем, тоже выжидал. Дождавшись же, пока все набегаются, выпустят пар и выдохнутся, в январе 1925 года выступил в парламенте с речью о том, что если кто-либо всерьёз считает его виновным в убийстве Маттеотти, то пусть возьмёт верёвку и повесит его, Муссолини, прямо здесь и сейчас, в этом зале. Вешателей, однако, не нашлось. Откуда ж им было взяться, если оппозиция парламент покинула? Постановив таким образом считать себя оправданным по всем пунктам обвинения, Муссолини дал отмашку к началу широкой кампании по контролю над прессой и посадкам различного рода активистов. Под замес по наведению порядка попали все, без разделения на своих и чужих. Нельзя сказать, что это далось Муссолини так уж легко. В 1925—1926 годах на его жизнь покушались как минимум четырежды. Наиболее тяжёлое ранение нанесла ему англичанка Виолет Гибсон, умудрившаяся с близкого расстояния поразить из револьвера выдающийся нос диктатора. Что даже не отбило у него политического нюха. Остальные же горе-террористы и вовсе стреляли и бросали бомбы чуть ли не в противоположную от цели сторону.

Но именно в те года – не во времена Марша на Рим, не под «хрум-хрум!» ботинок чернорубашечников, не на улицах, а под скрип перьев чиновников в тиши кабинетов – и свершалась настоящая фашистская революция. Муссолини, как опытный любовник, завоёвывал Италию не силой, а лаской.

Энцо Бьяджи, один из величайших итальянских журналистов XX века, человек, которого даже злейший враг не смог бы обвинить в излишних симпатиях к фашизму и фашистам, писал:

«Муссолини был гигантом. Я расцениваю его политическую карьеру как шедевр. Если бы он не увлёкся войной бок о бок с Гитлером, то спокойно умер бы в своей постели, воспеваемым и почитаемым. Итальянский народ по единодушному согласию был счастлив жить под его управлением».

Весной 1925 года вышли в свет законы, предусматривавшие новый обязательный порядок заключения трудовых договоров и значительно расширявшие права трудящихся. Был введён строгий контроль за условиями труда женщин и несовершеннолетних. Появился специальный орган, призванный развивать физкультуру и массовый спорт, обеспечивать интеллектуальный досуг рабочих и служащих. Позднее, в 1933 году, впервые в итальянской истории возникнет и государственная пенсионная система.

Сейчас поверить в эту трудно, но до Муссолини Италия, аграрная страна с идеальным климатом, умудрялась жить впроголодь. Зависимость же от импорта продовольствия приводила к перманентному дефициту национального бюджета. В июне 1925 года Дуче объявил о начале «Битвы за пшеницу». Нет, никакой кампанейщины с распахиванием целины и охотой на воробьёв. Комплекс мер, базирующийся на передовых в тот момент разработках профильных научно-исследовательских институтов: проведение селекции, внедрение использования удобрений, техническое перевооружение отрасли, в том числе путём предоставления целевых кредитов мелким хозяйствам, обучение крестьян современным методам земледелия. Всего за семь лет от начала программы по сборам зерна с гектара Италия вышла на первое место в мире, в буквальном смысле догнав и перегнав Америку, предыдущего лидера по этому показателю. Справедливости ради чудом это не было. Муссолини всего лишь вывел урожайность на уровень, нормальный для природно-климатических условий страны. Другой вопрос, что до него подумать об этом никто не сподобился. В результате удалось почти вдвое снизить зависимость от импорта и заткнуть дыру в бюджете.

Были, впрочем, в фашистской аграрной политике и ошибки. Так, например, пшеница сильно потеснила в структуре производства другие зерновые культуры и мясо-молочные продукты. В том, что сегодня в меню итальянских ресторанов вы видите пасты и пиццы, а не супы и каши – отчасти виноват Муссолини. Но в целом, с точки зрения обычного итальянца, – еда стала дешевле, еда стала калорийнее.

В октябре 1925 года Муссолини отправил в Палермо спецуполномоченного Чезаре Мори, поставив перед ним задачу окончательного решения мафиозного вопроса. Тот, не особо заботясь о всяких мелочах, типа улик и доказательств, начал методично отправлять преступников в тюрьмы. Чего там доказывать, если на Сицилии и так каждая собака знает, кто тут мафиози, а кто нет? Существует, правда, мнение, что верхушка Коза Ностры благополучно поимки избежала, вовремя слившись в одно целое с высшим эшелоном фашистов. Но в любом случае это была самая эффективная антимафиозная операция в итальянской истории.

В 1928—1932 годах была воплощена программа по осушению болот. Что, в комплексе с созданием эффективной государственной системы здравоохранения привело к существенному снижению заболеваемости туберкулёзом, оспой, бешенством и прочими пакостями.

Муссолини мы обязаны даже тем, что сегодня в Италии все говорят по-итальянски, а не на сотнях собственных диалектов, как предпочитали делать до него. Журналист по профессии, важнейшим из СМИ он полагал радио. А кинематограф, как социалист-ленинист по происхождению, – важнейшим из искусств. В результате, дабы понять, что же там лопочут дикторы и актёры, всей Италии пришлось садиться за парты и учить собственный язык.

Спросите любого современного итальянца, что он думает о Муссолини. Наряду с самыми полярными оценками, вне зависимости от политических убеждений вашего собеседника, вы практически неизбежно услышите одну и ту же фразу: «Это был человек, при котором поезда ходили по расписанию». И ежели доводилось вам пользоваться услугами тамошних железных дорог, думаю, согласитесь, что это весьма лестная для него эпитафия. В общем, жить при Муссолини действительно стало лучше, жить стало веселей. До поры, впрочем.

В этих же 1925—1926 годах были приняты и так называемые Leggi fascistissime. Дословно это означает… ммм… как образовать превосходную степень от прилагательного «фашистские»?.. Фашистейшие? Короче говоря, – сверхфашистсткие законы.

Во-первых, теперь Муссолини официально именовался Capo del governo primo ministro segretario di Stato, что по смыслу соответствует чему-то вроде «Наиглавнейший президент премьер-министр адмирал-генерал». Отныне он не подчинялся вообще никому, кроме короля. Поскольку же о профессиональных качествах этого короля мы уже наслышаны, обстоятельство это можно было смело не принимать во внимание.

Во-вторых, запрещались любые забастовки и профсоюзная активность в целом, за исключением официальных фашистских профсоюзов. Вводилась цензура средств массовой информации. Политические партии и общественные организации, представляющие опасность для государственного строя, подлежали роспуску и запрету. Поскольку же в стране имелась одна-единственная партия, которая априори не представляла опасности для фашистского режима – собственно Фашистская партия – она и осталась единственной разрешённой.

В-третьих, поменялось избирательное законодательство. Выборы в парламент теперь выглядели так: Большой фашистский совет под председательством Муссолини вырабатывал список кандидатов на весь парламент сразу, а гражданам предлагалось этот список либо одобрить, либо нет.

Ну и плюс всякое по мелочи: смертная казнь за антигосударственную деятельность, учреждение секретной полиции и тому подобное. Вот теперь Муссолини стал полноценным диктатором.

Народ, однако, вовсе не роптал: на выборах в марте 1929 года список кандидатов в парламент, утверждённый Большим фашистским советом, получил одобрение 98,4% избирателей при явке в 90%. Так некоторое время и жили. Детей растили, землю пахали, дома и заводы строили, Дуче любили. В общем, – хорошая жизнь. Живи, Бенито, да радуйся!

И всё бы хорошо, да что-то нехорошо. Лёг однажды, в декабре 1934 года, Муссолини спать. Но не спится ему – ну никак не засыпается. Вдруг слышит он на улице топот, у окон – стук. Глянул Бенито, и видит он: стоит у окна всадник.