Запретное королевство

Взгляни на алькасар!
Заявит всяк тебе глупец,
Прекрасен здесь базар!
Крылатый лев смирён к гостям,
Что с сердцем к нам явились!
Поддайся ярмарки страстям,
Какие и не снились!

Кажется, эта песня оказалась слушателям совершенно не по нраву, и исполнителю в спешке пришлось покидать место выступления. Однако же репертуар уже следующего барда вызвал бурю эмоций и шквал громких аплодисментов, в том числе и со стороны королев и королей.

Наша ярмарка красива,
И чудесна, и прелестна!
И на всех хватает пива!
И совсем у нас не тесно!
Покупай, скорее, груши!
Навостри, смелее, уши!
Славна наша королева,
Как красива эта дева!
Ты внимай её речам,
Если это по плечам!

– Браво, браво! По плечам! Как это прекрасно! Вот же поэтов пригласили в этом году! – выкрикивали из толпы залитые слезами дамы, каких до глубины души тронула прекраснейшая из песен, что доводилось им ранее слышать. К слову, из года в год открывали они для себя новые таланты, каких забывали на следующий же день.

Финал песни оказался кстати – на сцену вовремя вышла королева, погрузив площадь в гробовое молчание. Мельком осмотрела она гостей королевства, верных подданных, собственную стражу и даже собравшихся в кучу неподалёку бездомных, каких не удавалось без скандала прогнать. Она кивнула, слабо и незаметно, словно голова едва её слушалась. Обратила взор к королям и вознамерилась озвучить подготовленную днём ранее речь.

– Рада видеть собравшихся на этой площади гостей. Сегодня у нас…

– А король Владимир не явится на ярмарку? – раздалось из толпы, в какой невозможно было определить автора вопроса.

– Будущий король Владимир желает вам отличного отдыха на этом важном для королевства мероприятии. Сам он появиться на этой сцене не сможет, но пока я…

– Надеюсь, наше поколение не повторит событий Безвременья? – теперь уже вопросил королеву усатый мужчина в шапероне, от чего та несколько опешила, искренне удивлённая желанием каждого второго перебить её речь.

– Ни я, ни Владимир не имеем цели повторить давние трагичные события. Ярмарка, на какую вы явились сегодня, тому подтверждение. Это не просто развлечения и покупки. Это укрепление связей! Северное, восточное и западное Королевства заключили союз, и не желаю я его расторгать.

Старикашка в лохмотьях с подозрением глядел на королеву с тех самых пор, когда только взошла она на престол. Сидел он возле любимого стога сена, прячась от недругов, и размышлял об истинных намерениях женщины, какую повадилось у народа называть мамой. Желает ли она, чтобы пасынок занял трон? Каковы истинные её намерения и что сокрыто за тем твёрдым панцирем, в каком является Миа перед народом?

А Володя с грустью наблюдал за выступлением мачехи из окна ненавистной холодной башни. Не различал он произносимых королевой слов, не разбирал и выкриков из толпы, а только лишь слабые струны гитар касались его слуха. И под эту далёкую мелодию, плавную и ни в коей мере не весёлую, погрузился юноша в давние воспоминания, тёплые и светлые, в каких жив ещё был отец, не помышлявший о второй свадьбе и едва смирившийся с потерей жены.

Сидели они с сыном вдвоём на балконе возле сада и глядели на лес, за каким близилось к закату уставшее солнце. Мужчина широко улыбался, вспоминая собственное прошлое, полное приключений и опасностей. Любил он рассказывать историю своего становления королём, и указывал рукой куда-то на край земли, где всегда мечтал побывать, но куда не имел возможности отправиться, не желая надолго оставлять королевство.

Володя едва привык к вечно угрюмым глазам своего отца. Они оставались такими уже на протяжении нескольких лет, и никакая улыбка не была способна это исправить. Седой, отрастивший густую длинную бороду, мог внушать он недругам страх одним лишь своим видом. Однако сын ещё мог разглядеть в чертах лица то приятное, за что полюбила его и мать Володи в своё время, и нынешняя королева-регент.

– Если, Вова, тобой будет править жажда приключений, – говорил он, и слова эти запомнились юноше на всю жизнь. – То ты либо отправишься в эти приключения и насладишься жизнью, либо жить никогда и не начнёшь. Мне вот хватило нескольких путешествий, а потом я встретил твою маму. Да, умела женщина вправить голову…

Володя прокручивал отцовские слова снова и снова, в минуты глубоких раздумий, какие не могли не посещать, когда ты – пленник собственного Королевства. Однако воспоминания оказались особенно яркими под музыку неизвестных бардов. Словно пережил юноша тот далёкий вечер вновь. Словно встретился с отцом лицом к лицу. Словно получил необходимый сердцу ответ – как ему этим днём поступить.

Он не был уверен в своих силах. Обойти прислуг, обмануть стражу и незаметно проскочить на ярмарку, где важно постараться с королевой не пересечься? Народ и гости имели мало представлений о внешности юноши, а стоило нарядиться в крестьянскую рубаху, так и сама Миа, быть может, пасынка и не признает.

Душа будущего короля требовала свободы! Сколько может он сидеть в четырёх стенах и в изученном вдоль и поперёк саду? Как долго должен оставаться в тени, незнакомый с настоящих миром, полным чувств и эмоций? Когда начнёт строить жизнь по-своему? Быть может, с этого самого дня?

Стража, день и ночь охранявшая покои королевы Мианы, без особых вопросов впустила Володю к ней в комнату. Здесь юноша, имея желание оставить посещение незамеченным, захватил только лишь один кожаный мешочек, судя по характерному звону, полный монет. Может ведь король Владимир позволить себе купить пару сувениров?

Обойти прислуг оказалось даже проще, чем юноша предполагал. Те готовили обед, стирали и убирались, увлёкшись делом так, что и не замечали более ничего и никого. В их же интересах выполнить работу качественно и в срок.

Свобода оказалась всего за парой дверей, какие не охранял никакой дракон. И Володя уже был готов совершить эти первые самостоятельные шаги за пределами родного гнёздышка.

Сабрине завязали глаза и под руку вели в неизвестном направлении. Слышала она шум ветра, птичьи крики, журчание далёкого ручья, постепенно сменившиеся на детский смех, музыку и диалоги случайных прохожих. Так девушка определила, что дядя вёл её к центру города. Марлен был в непривычном для него хорошем настроении, обещая племяннице приятный сюрприз.

Они оказались на рынке, что удалось определить по одному только звучавшему голосу королевы. Где ещё могли бы они её встретить, и для чего стала бы она произносить пламенные речи о давнем союзе трёх королевств, если не для ярмарки?

Уже в эти минуты закрадывались к девушке приятные догадки. Не смела она рассказывать о них родственникам, не желая навлечь на сюрприз беду, да и не хотела убеждать себя в починенной лавке раньше времени. Ведь сюрпризом вполне могло оказаться что угодно, вплоть до покупки случайного сувенира на последние монеты, чего девушка совершенно не желала.

– Теперь можешь снять повязку! – разрешил Марлен и помог развязать узел у тряпки. В первые секунды в глаза ударил дневной свет, и Сабрине оставалось только прищуриться. Однако по знакомой плитке под ногами и стоявшим возле ног новеньким глиняным горшкам окончательно девушка убедилась в правильности своих догадок.

– Дядя, неужели вам удалось починить лавку? Но откуда взяли вы…

– Не волнуйся по этому поводу? Не спрашивай.

– Мы сможем вернуться к нашей мечте и накопить денег! – счастливо воскликнула Сабрина и обняла стоявшую поблизости тётю Габи, что была довольна видеть улыбку на лице дорогой племянницы.

– Только бы не навлечь на себя беду, – повторяла, в свою очередь, Габриэлла, но слова её так и не добрались ни до чьих ушей.

Лавку выправили, покрасили и добавили новенькую табличку-указатель сбоку, по какой гости рынка издалека могли заприметить горшки и иную глиняную посуду. Большинство изделий, выставленных на продажу, принадлежали отцу Эриды, лучшей подруги Сабрины. Он без особых проблем отдал плоды своего труда, довольный уже только тем, что горшки могут быть проданы за считанные дни и станут красоваться в Королевских дворцах.

День заиграл для девушки новыми красками. Прежде мрачный и хмурый, стал он ярким и праздничным, каким и должно было быть дню ярмарки. Готова была Сабрина вновь почувствовать себя торговкой и оказаться за прилавком, встречая всякого посетителя лучезарной улыбкой. И составила ей компанию в столь нелёгком деле верная Эрида, какую привлекал не праздник вовсе, как таковой, а возможность провести время с подругой.

– А как прошёл твой день, Эрида? – поинтересовалась девушка, попутно знакомясь с узорами на новеньких горшках.

– Ух, необыкновенно! Помнишь Джона? Ну, не кивай, конечно, ты его помнишь! Тот, с торчащими волосами, кузнец. Мы расстались.

– Но вы даже не успели сойтись, – опешила Сабрина, не поспевая следить за любовными интригами.

– Поняли, что не подходим друг другу. Я поняла. Он, конечно, умолял меня не бросать его, клялся в вечной верности, но я была непреклонна. – Эрида изрядно жестикулировала руками, едва не задев пару горшков, однако привыкла сопровождать речь непроизвольными движениями, с какими, как девушке казалось, выглядели её рассказы гораздо эффектнее.

– А как было всё на самом деле? – с недоверием уставилась Сабрина, кажется, зная свою подругу, как облупленную и заподозрив её в маленьком обмане.

– Ух, да, тебя не проведёшь. Сказал, я слишком увлечена глиной и тканями, поэтому мы просто не можем быть парой! Ему нужна та, с которой сможет он ковать вместе мечи, видите ли.

– Я сразу говорила тебе, что путного ничего у вас с Жаном не выйдет.

– Джон. Его зовут Джон, Сабрина! Жаном звали фермера, с которым я рассталась в прошлом месяце. Неужели так трудно запомнить?

– Уже не важно. Скоро объявится какой-нибудь Пол, или Дон, или Том, или… Стой, у нас нет воды здесь. День предстоит долгий, стоило бы сходить, не думаешь?

На подобной жаре, какая господствовала в Королевстве в летний период, спасением являлась лишь вода. Девушка всегда брала с собой целое ведро из дома, ставя в углу лавки, где никому оно не мешало. Однако в этот раз на рынке оказалась Сабрина внезапно, и теперь собиралась отойти к ближайшему роднику.

– Сходишь? Я постою. А что бы и нет, в самом деле, поищу Дона или Тома. А может, какому принцу приглянусь? – усмехнулась Эрида и подтолкнула светловолосую подругу к выходу.

Уходя, Сабрина вновь заприметила неподалёку от ларька знакомого бездомного в лохмотьях, старательно завлекавшего гостей ярмарки послушать его пленительные речи. На секунду у девушки промелькнула странная мысль – не мог ли он и поломать лавку? Не имея вариантов, готовы люди кого угодно назвать преступником от безысходности. Но старик едва имел мотивы для сих действий, разве что окончательно сошёл с ума и совершил подлость веселья ради.