Пионерский некрополь

Игорь ничего не понимал. Он ощущал сильную боль в шее, где-то слева внизу чуть повыше ключицы. Почему-то болела грудь, но не внутри, а как бы на поверхности, словно от ожога…

– Где я? – тихо спросил Игорь и тут же удивился своему низкому хриплому голосу. Ему было также совершенно не понятно, почему его назвали Геннадием Петровичем.

– Вы в больнице, – ответил незнакомец, – Мы вам сделали операцию, и теперь всё будет хорошо.

Незнакомец представился доктором Александром Павловичем и начал задавать какие-то то очень простые, то довольно странные вопросы. Игорь чисто механически отвечал или растерянно бормотал: «не знаю». Потом внезапно ему сильно захотелось спать, и он словно провалился в сон. Игорь не знал, сколько времени он проспал. Открыв глаза он обнаружил, что в комнате был лёгкий полумрак, а где-то совсем рядом звучал голос доктора:

– …Очень похоже на то, что после той ножевой травмы шеи поступление кислорода к клеткам мозга было временно нарушено. Это вполне может объяснить и провалы в памяти, и изменение личности… Он думает, что ему сейчас двенадцать лет, и всё, что было после этого, сейчас заблокировано, а может и совсем уничтожено…

Игорь повернул голову и увидел, что Александр Павлович разговаривает с какой-то пожилой женщиной. Та держала в руке носовой платок и периодически шмыгала носом и вытирала слёзы.

– Жизнь вашего мужа сейчас вне опасности, – продолжал доктор, – И нам остаётся надеяться, что память к нему ещё вернётся. Думаю, что уже на следующей неделе вы сможете забрать его домой…

…За окном стояла поздняя ночь. Настольная лампа с тёмным абажуром освещала только центральную часть кабинета. Вдоль стен и в углах было темно. Главврач Сергей Валентинович сидел за своим письменным столом и, откинувшись на спинку стула, продолжал свой рассказ:

–…Так что на основании предоставленных нами результатов экспертизы суд признал его невменяемым и приговорил к принудительному психиатрическому лечению. Я не думаю, что он сможет когда либо покинуть пределы нашего заведения… Нам было очень сложно оценить степень тяжести его заболевания на момент совершения покушения на директора пионерлагеря, но, судя по всему, после этого состояние бедного мальчика ещё более ухудшилось…

– Почему вы так думаете? – спросил главврача его собеседник, сидевший в кресле в самом тёмном углу кабинета, куда не достигал свет настольной лампы.

– Потому что теперь он уверен, что это он сам является директором пионерского лагеря, которого пытался убить, и даже рассказывает про совращение какой-то пионерки, которую он якобы утопил в реке, боясь, что она всё расскажет… Для двенадцатилетного мальчика, скажу я вам, это довольно странные фантазии. Даже если принять во внимание, что по его описанию в той реке под прибрежными корягами действительно обнаружили фрагменты скелета ребёнка – возможно, как раз той девочки…

– И что его теперь ждёт? – поинтересовался сидевший в кресле.

– Что ждёт? – главврач пожал плечами, – Годы, долгие годы в нашем учреждении. Скорее всего, вся его жизнь пройдёт в этих стенах… Успокоительные утром и вечером, электрошоковая терапия…

– И это на протяжении, скажем так, пятидесяти-шестидесяти лет?

– Обычно очень долго такие пациенты не живут, – ответил главврач, – Но что-то около того, в лучшем случае. Или в худшем – тут смотря как считать…

Тот, кто сидел в кресле, некоторое время помолчал, а потом сказал несколько иным тоном, словно обращаясь уже не к главврачу, а к кому-то другому:

– Вот видишь, всё получилось не так уж и плохо.

Главврач в некотором замешательстве торопливо оглядел тёмные углы своего кабинета. К его немалому удивлению, из мрака в светлое пятно шагнула невысокая девочка. Разглядеть её как следует было трудно – весь её силуэт казался нечётким и постоянно колебался, словно пламя свечи, переливаясь разными жёлто-оранжевыми оттенками.

– Значит, – негромко отозвалась девочка, – Мне надо ещё пятьдесят лет ждать?

– Зато он получит свой штраф здесь, а потом ещё и по другую сторону, – ответил из темноты тот, кто сидел в кресле.

– Я уже устала ждать, – грустно вздохнула девочка и снова бесшумно растворилась в темноте.

Главврач недоумённо посмотрел в сторону кресла. Сидевший там незнакомец наклонился чуть вперёд, и в светлом пятне от настольной лампы появился профиль Дзержинского.

– А кто это была такая? – осторожно спросил главврач.

– Это, Сергей Валентинович, та самая пионерка, – ответил Дзержинский, – Понимаете, пока ваш пациент жив, она не может… Как бы это получше сказать?.. Не может уйти. Вы меня понимаете?

– Моему пациенту всего двенадцать лет, – сказал Сергей Валентинович, – Он никак не может быть причастен к смерти пионерки, произошедшей более тридцати лет назад…

– Скажем так: его телу всего двенадцать лет, – отозвался Дзержинский, – Но тот, кто в нём находится причастен к тому преступлению. Можете мне поверить.

– Извините, Феликс Эдмундович… – главврач несколько смутился, – А вот почему вы именно ко мне… явились?

– Почему? – в голосе Дзержинского промелькнули озорные нотки, – Это всё ваш алкоголизм, батенька, безобразничает… Ну, шучу… почти… Просто меня попросили посодействовать в одной истории…

В этот момент словно дуновение ветра пронеслось по кабинету. Сергей Валентинович с ужасом заметил, как лицо резко Дзержинского преобразилось – оно заметно побледнело и стало как бы высеченным из мрамора, неживым. Взгляд основателя ВЧК померк… В углах кабинета зашевелились тёмные тени, и на потолке отразились всполохи красного пламени.

– Пора… – едва слышно пробормотал Дзержинский.

«Что?» – хотел было спросить Сергей Валентинович, но непреодолимый страх сковал всё его тело.

– Мне пора… – сказал Дзержинский, и в следующую же секунду кресло, где он сидел, опустело.

Сергей Валентинович невольно поёжился от внезапно наполнившего кабинет холода. Подождав несколько секунд, он встал из-за стола, прошёл к двери и зажёг верхний свет. Внимательно оглядевшись по сторонам, главврач подошёл к шкафу и достал оттуда почти пустую бутылку водки и стакан. Воровато озираясь, он быстро выплеснул остатки водки в стакан и осторожно поставил пустую бутылку в корзину для бумаг.

– Ух… – вздохнул Сергей Валентинович, – Привидится же такое…

Он залпом опустошил стакан и, оставив его на краю стола, поспешно выскочил из кабинета, не погасив свет и плотно прикрыв за собой дверь.

-…Не, ну это было ваще… – сказал Макс, – Замочить директора прямо на линейке…

– Да выжил директор вроде, говорят, что на «скорой» его увезли…– отозвался Димка.

Ребята лежали на пляже. Совсем рядом, под ослепительным солнцем, медленно катила свои воды река. Пятеро мальчишек, незаметно выбравшись за территорию лагеря, уже успели искупаться и теперь сидели на песке и грелись на солнышке. Был среди них и Пашка, тот самый, который не так давно вместе с Игорем повстречал на этом пляже таинственную девочку Нелли. С тех пор прошла всего неделя…

– Слушай, Паш, – сказал Макс, – А правда, что ты и Игорь за день до этой фигни здесь на пляже были?

Пашка молча кивнул.

– Ну, и чего с ним такое приключилось? – спросил Макс, – Вроде нормальный пацан был?

– Не знаю… – Пашка махнул рукой.

– Может вы встретили кого?.. – не унимался Макс, – Чего он так сразу-то двинулся?

– Да не встречали мы никого… – пробормотал Пашка, но тут же осёкся и начал активно сгребать руками песок засыпая свои ноги.

– О! Ребята, смотри какая! – неожиданно воскликнул Димка.

Все оглянулись. В дальнем конце пляжа на песке сидела девочка примерно их возраста в тёмно-синем купальнике. Странно, но никто не заметил, как она появилась – когда ребята пришли на пляж, кроме них там никого не было.

Пашка невольно вздрогнул, потому что узнал её. Он хотел было сказать что-то Димке, Максу и остальным ребятам, но не успел. Макс решительно поднялся с песка и подошёл к незнакомке.

– Привет! – довольно раскованно и непринуждённо сказал он, – Ты местная?

– Нет, из пионерлагеря, – ответила девочка.

– А из какого отряда? – спросил Макс.