– Было бы за что, – отмахнулся он от моей благодарности. – А может, передумаешь? Я тебе такую бульбеню забульбеню, что все обзавидуются. А? Как? Да? Нет?
– Я подумаю. Обязательно.
– Подумай, чувак, подумай.
На пороге я обернулся:
– Слышь, Док, а если ты мне татуировку сделаешь, а она мне потом разонравится, свести можно?
– Можно, если осторожно. Но лично я предпочитаю на старую новую наложить.
– Как это?
– Анджелину Джоли знаешь?
– Знаю, конечно. Как не знать.
– Наглядный пример. Когда она за Билли Боба Торнтона замуж выскочила, сделала на руке надпись «Billy Bob», a после развода поверх старой новую татуировку наложила – цифры долготы и широты Камбоджи и Эфиопии.
– Чего так затейливо?
– Там родились ее приемные дети, – объяснил Доктор.
– Во как, – покачал я головой. – Ясно. Ну а совсем-совсем убрать можно?
– Можно. У Джонни Деппа, например, одно время была татуировка «Winona Forever».
– В честь Вайноны Райдер?
– Ну да. А когда расстались, Джонни стер в слове Winona последние две буквы.
– Получилось «Wino Forever»? – прикинул я.
Доктор кивнул.
– Точно.
– «Пьяница Навсегда»? Или «Вечный Пьяница»?
– Да хоть так, хоть так, а лучше всего – «Беспробудный».
– Круто.
– Ага, весело.
– А каким образом это дело сводят?
– Кто как. Разные способы есть. Я, к примеру, шлифую под местной анестезией. Кто-то кремами сводит, кто-то – лазером. Ну а кто-то делает пересадку кожи, но это уже чистая хирургия, это уже в клинике.
– А я вот слышал, заморозкой сводят.
– Есть такое дело, криохирургией называется.
– Ты применяешь?
– Нет. У меня аппарата нет.
– Дорогой?
– Не в этом дело. Просто необходимости в нем до сих пор не было. Вот если бы скарификацией занимался, завел бы, наверное, что-нибудь продвинутое, дабы неудачные келоиды сводить. А так – зачем?
– Ясно, – кивнул я. – Ну, спасибо за консультацию.
– Да не за что. – Он спрыгнул с подоконника, подошел и протянул руку: – Давай, чувак, бывай. А насчет эксклюзива ты подумай.
– Обязательно, Док, подумаю, – пообещал я, пожимая его узкую холодную ладонь.
Когда я уже был в конце коридора, Доктор выглянул из кабинета и громко сказал, снимая с себя всякую ответственность:
– По поводу Демона сам, чувак, смотри. Я тебя предупредил.
В ответ я лишь махнул, дескать, не ребенок – уже все понял, повторять не надо.
ГЛАВА 12
Вышел я на улицу без двадцати восемь. И вышел окрыленным. Еще бы. Хотел ведь чего? Хотел разыскать того, кто сделал Антонине шрамирование, через него выйти на саму Антонину, через нее – на ее дружка. А получилось что? Получилось еще лучше – сразу нашел адресок Антонова-Демона. Это ли не удача?
Впору было плясать от радости.
Но, когда я прибыл по адресу (ехать там было от силы пять минут со всеми красными светофорами), радость моя поубавилась – убивца на месте не оказалось.
Я несколько раз проиграл звонком трель футбольных болельщиков – та-та, та-та-та, та-та-та-та та-та, но никто к двери не подошел.
Ну нет так нет.
Недолго сомневаясь, я открыл оба замка Ключом От Всех Замков и, продолжая держать пистолет на изготовку, проник в квартиру.
Меня ничуть не смутило, что я тем самым совершаю проступок, подпадающий под действие первого пункта статьи 139 Уголовного кодекса РФ. Ерунда. Поступал так не впервые, за долгую сыщицкую карьеру доводилось проворачивать подобное не раз и не два, поэтому давно забыл, как это – смущаться.
И наказания не боялся. Максимальная кара по данному пункту – исправительные работы на срок до одного года. Разве это кара? Вот если бы был я, к примеру, вампиром, то за проникновение в чужое жилье без приглашения мне светило бы (не по Уголовному кодексу РФ, разумеется, а по Уложению Посвященных) полное развоплощение. Но не вампир я, слава Силе, а дракон.
Однокомнатная квартира Евгения Антонова по прозвищу Демон не походила на человеческое жилье, скорее – на мастерскую художника. Мебели было очень мало – стол, кресло, два стула. Это все. Зато имелись: мольберты с неоконченными работами, сваленные в кучу холсты, рамы разных размеров, листы с эскизами, на столе – кисти, тюбики, банки с красками, бутыли с какой-то химией, прочая дребедень из той же песни. А на стенах – плакаты разных времен и народов, графические работы и картины, написанные маслом. В воздухе присутствовал дурманящий запах ацетона. И еще скипидара. Жильем же не пахло. И в переносном смысле, и в прямом. Правда, в углу стоял холодильник, но ничего съестного в нем не было. Абсолютно.
Тут не живут, тут работают, окончательно решил я, шаря взглядом по пустым лоткам и полкам. А в последнее время даже и не работают.
Заглянув в морозильную камеру, я обнаружил две неаппетитного вида картонные коробки. Сначала подумал, что лекарство, но потом прочитал на упаковке: «CRYOLASER». Картриджи хладагента оксид азота».
Я был прав, подумалось мне, у него все-таки есть портативный криохирургический аппарат.