Последний тур . Дело чёрного старика. История первая

При этих словах Василий сломал сигарету и бросил её в пепельницу. Лялин открыл рот от возмущения и направил свой обезумевший и одновременно обиженный взгляд на начальника. Он явно просил Габашидзе вмешаться. Если бы Лялину подобным образом ответил не Куприянов, а кто-либо другой, то он бы заорал так, что стёкла полопались. Но Василий Иванович обладал в управлении непревзойдённым авторитетом. Лялин понимал, что он против Куприянова мелковат.

Габашидзе, поймав беспомощный взгляд заместителя, изобразил на лице гримасу, говорящую о том, что он, мол, тоже не в силах противостоять опытному сыщику. А по сути, Михаил был очень даже согласен с Василием. Лялин явно был лишним в его аппарате. И должность эту он получил только благодаря влиятельному родственнику. Александр Николаевич сильно мешал работе, но избавиться от балласта было непросто. Мохнатая лапа стойко обороняла место Лялина.

– Успокойтесь! – властно сказал полковник. – Василий Иванович, и вы, Александр Николаевич, сядьте. Спрячьте свои эмоции. Мы здесь не торговки на базаре.

Оба оппонента, повинуясь начальнику, сели напротив друг друга. Габашидзе скрестил руки у подбородка и обратился к Куприянову.

– Василий, прокурор не подпишет.

– Подпишет.

– Почему так уверен?

– Я уже звонил Молчанову. Он согласен.

– Я сразу мог догадаться, что у тебя, Василий, уже всё на мази. Зачем тогда комедию ломаешь? Сразу не мог сказать, что твой друг Молчанов уже в курсе?

– Так положено.

– Что тогда тут обсуждать? – полковник налил из графина воды и выпил залпом. – До приказа на пенсию успеешь?

– Попробую. Если не успею, тогда задержусь.

– Это как? – вскрикнул Лялин.

Габашидзе и Куприянов одновременно посмотрели на заместителя, как смотрят на самого отсталого двоечника в классе. Лялин сразу всё понял и виновато опустил голову.

– Ладно, Василий Иванович, – протянул руку сыщику полковник, – иди, раскручивай свой раритет.

Василий ответил на рукопожатие и пошёл к выходу. Тут Габашидзе его остановил вопросом:

– Василий, а сколько там было эпизодов?

– Пятнадцать.

– Эх ты, – крякнул Лялин, – за пятнадцать эпизодов вора не поймали! Хороши были сыщики! – глаза зама блеснули ехидством.

Михаил махнул Куприянову, чтобы тот выходил, а он попытается втолковать Лялину, что преступники гораздо умнее и хитрее, чем представляет себе Александр Николаевич.

1972 год. 12 мая. 21:05

Люба сегодня устала как никогда. Она еле тащила ноги. В театре был утренний спектакль, а потом изнурительная репетиция. Труппа готовилась выезжать на гастроли. Люба Пожарская пришла в труппу сразу после театрального училища. Ещё за год до окончания она знала, что будет служить в этом областном театре. Главный режиссёр театра Борис Забродский заметил талантливую девушку на экзаменах и предложил Любе место. Пожарская, девушка прагматичная и трезво оценивающая свои возможности в провинции, недолго думая, согласилась. И вот теперь, благодаря своей внешности, таланту и, конечно, не без лёгкой руки Бориса Константиновича, Любовь Пожарская ведущая молодая актриса известного в стране театра. Поклонники, внимание влиятельных мужчин, ненависть, порой совершенно не прикрытая, со стороны женской половины театрального коллектива. Все эти незабвенные атрибуты театрального закулисья теперь стали спутниками жизни Любы Пожарской.

Жила Пожарская в трёхэтажном доме послевоенной постройки. Квартира досталась ей от отца. После смерти мамы, Люба тогда оканчивала первый курс, отец женился на своей сотруднице и переехал в другой город. С тех пор они не виделись. Только письма и несколько телефонных звонков. Но материально Владимир Гаврилович, так звали отца, Любу не бросал. Он обеспечивал её вплоть до окончания училища.

В этот тёплый майский вечер, подходя к своему подъезду, Люба остановилась, доставая ключ из сумочки. Лучше это было сделать перед входом в подъезд. Здесь хотя бы светила тусклая лампочка, а внутри было как всегда темным-темно.

– Любаша, девочка моя! – вдруг услышала Пожарская хрипловатый женский голос. Какие-то знакомые нотки в этом голосе были. – Что, не признала меня?

Люба пыталась понять кто перед ней. Женщина стояла спиной к слабой лампочке, поэтому разглядеть можно было только её контур. А вот лицо было полностью в тени.

– Иди, обними тётю Риту! – женщина развела руки и двинулась навстречу Пожарской. – Чай не признала, племяшка?

– Господи! Тётя Рита, вы что ли?

– Так я это, я!

Тётя Рита крепко прижала хрупкую девушку к себе. Нельзя сказать, что Люба обрадовалась внезапному появлению Маргариты, маминой сестры. Племянница не видела свою родственницу лет десять. И, честно говоря, не думала, что когда-нибудь свидится с ней. Ни мать Любы, ни отец не жаловали Маргариту Львовну. Были на то причины. Но Люба помнила, что в детстве и отрочестве ей было с тёткой интересно. Она была тогда весёлая, озорная и жила совсем не по советским правилам. Красиво одевалась и делала Любе подарки в тайне от родителей. Кстати, так же как и Люба, училась в театральном. Но в профессию так и не пошла. Маргарита пошла совсем другим путём.

– Так что же мы стоим? – вдруг очнулась Пожарская. – Пойдёмте в дом.

Женщины поднялись в квартиру. Маргарита поставила у порога свой небольшой чемодан и бросила на него серый плащ, до сих пор висевший на руке. Небрежно скинула стоптанные туфли и пошла осматривать квартиру. Люба всё это время наблюдала за родственницей с неким удивлением. При свете Маргарита выглядела совсем неважно. Когда-то эффектная, зеленоглазая красавица превратилась в перезревшую тётку. Талия пропала, волосы скорее похожи на копну соломы, морщины прорезались не только на лице, но и на шее, да и сама шея стала заметно короче. «Тётка, – подумала Пожарская, разглядывая исподтишка Маргариту. – Такие тётки торгуют у нас квасом на улице летом. Все на одно лицо. Вернее, на одну фигуру. Инкубаторские».

– А Гаврилович- то, где? – прервала размышления Любы тётя.

– Папа давно живёт в другом городе. У него новая семья.

– Ишь ты! Тихоня, тихоня, а бац и в дамки. Шустрый мужичок твой папа.

– Не суди, да не судим будешь, – процитировала Люба и строго посмотрела на Риту. – Это все ваши вещи? – Люба указала на чемодан и плащ.

– Все, – со странной улыбкой ответила тётя.

– Несите их в мою комнату. Спать будете там. А я перейду в мамину спальню. Потом приходите на кухню, сделаем ужин.

После ужина Маргарита принесла из чемодана коробочку с «Герцеговиной флор». Она держала папиросу между пальцев, стараясь не помять мундштук. Чиркнула спичка, струйка сизого дыма поползла к потолку. Рита затянулась несколько раз и, подперев голову рукой, усталыми глазами стала рассматривать племянницу.

– Красивая ты, Любаша. Нашего ты племени.

Люба молчала. Она не знала как вести себя с тётушкой. Что-то настораживало Любу. Поведение Маргариты было ей непонятно. Поэтому она решила закончить на сегодня общение с родственницей и перенести всё на утро.

– Тетя Рита, вы, наверное, устали. И мне тоже поспать надо. День был тяжёлый. Идите в душ. Я сейчас принесу полотенце.

– Вижу, что не ожидала, – вдруг вслух озвучила свои мысли тётя.

– Чего не ожидала?

– Не ожидала, что я вот так нарисуюсь, – в речи Маргариты проскочили какие-то грубые нотки. – Телеграмму ты мою, конечно, не получила.

– Не было никакой телеграммы.

– Видишь, как бывает, – продолжала, затягиваясь папиросой Рита. – Деньги я заплатила, а телеграмма так и не пришла.

Никакую телеграмму Маргарита не отправляла. Она врала. Дело обстояло совсем не так. Она понимала, что в этом доме Маргарита Терёхина нежелательный гость. Поэтому и решила приехать внезапно. Ну не выгонят же родственницу вот так сразу. Какое-то время пожить дадут. А за «какое-то время» можно разрешить много проблем. Даже изменить к себе отношение Пожарских.

После того, как Терёхина отсидела свой срок в колонии, она должна была пять лет прожить в Тюмени. Выезжать оттуда ей запрещалось. И вот в прошлом году в одном из журналов, Маргарита Львовна увидела фото своей племянницы. Молодая перспективная актриса театра давала интервью одному из столичных журналистов. Тётушка поняла, что это шанс. Не воспользоваться таким случаем – грех. Такая удача выпадает нечасто. Теперь можно попробовать вырваться из холодной Тюмени и осесть в южном сытном городе. Тем более, что скоро срок ограничения на выезд заканчивается. С участковым, который надзирал за Ритой, отношения ровные, он возражать не будет.

Боялась тётушка только того, что воспротивится её приезду Владимир Гаврилович. Он на дух не переносил «эту воровку», так Пожарский называл сестру своей жены. Поэтому прежде чем появиться по знакомому адресу, Маргарита Львовна целый день провела около областного театра. Ей не составило труда выяснить всё необходимое о своей племяннице. Там же она узнала, что Люба живёт одна, а Пожарский женился и уехал из города. За спиной выросли крылья. И Терёхина смело ринулась в наступление. Результат – она сидит на кухне в шикарной по тем временам квартире. У неё есть своя комната, она сыта и все прелести жизни снова обещают вернуться.