Амнистия

– Вы что, заболели? – с надеждой спросил Локтев.

– Я здоров на твою беду, – сказал Руденко. – Подробности на месте.

– Возможно, к этому времени у меня появится кое-какая информация о Тарасове, – сказал Локтев.

Когда Локтев сел за руль «Жигулей», на встречу поезда из Петрозаводска он уже опаздывал.

…Локтев проехал вдоль площади трех вокзалов, развернулся, увидел свободное место, приткнул в него машину и вытащил ключ из замка зажигания.

– Хреновая штука эти «Жигули», – сказал мужик, продолжая сосать папиросу. – Такая низкая посадка, что можно прямо из салона бабам под юбки заглядывать.

– Ты же только что на поезд опаздывал, время, – Локтев показал пальцем на наручные часы. – Хватай мешки, вокзал отходит.

Мужик мгновенно среагировал на команду. Встрепенулся, выскочил из машины, пристроив мешок на плече, подхватил сумку и тут же затерялся в привокзальной толпе, второпях забыв расплатиться.

* * *

Поезд «Петрозаводск – Москва» прибыл на третий путь минут двадцать назад. Волна пассажиров уже схлынула. Локтев прошагал по пустому перрону, вошел в седьмой вагон. В служебном купе какая-то женщина в черной юбке и форменной серой рубашке, стоя спиной к двери, сортировала стоженное в стопки грязное белье.

Чтобы обратить на себя внимание, Локтев громко кашлянул в кулак. Женщина обернулась.

– Здравствуйте, Лида, – Локтев улыбнулся. – Не узнаете?

Смирнова, приблизилась на полшага, прищурила глаза, будто плохо видела.

– Я Алексей Локтев.

Он постучал себя ладонью по груди, давая понять, что Алексей Локтев именно он, и никто другой.

– А, вот теперь узнала. А то смотрю, лицо знакомое. Алексей, конечно.

– Как вы поживаете?

– Все катаюсь туда обратно. А вы как в Москве устроились?

– Да вот, стараюсь пристроить свои пьесы в московские театры, – Локтев скромно опустил глаза. – Трудное это дело.

– Конечно, трудное, – согласилась Смирнова, имевшая самое слабое представление о том, как пристраивать пьесы собственного сочинения в столичных театрах. – А какими судьбами здесь оказались? Посылку хотите отправить?

– Не совсем посылку, – замялся Локтев, не продумавший, как удобнее приступить к делу. – Я, собственно, тут на улице увидел нашего общего знакомого Максима Тарасова.

При упоминании о Тарасове Смирнова как-то сникла.

– Ехал на троллейбусе, смотрю, он идет по улице, – продолжал врать Локтев. – Вышел на остановке, а его уж след простыл. Оказывается, Максим в Москве, я и не знал. И сразу о вас вспомнил. Так хочется с ним увидеться.

– А я Максима видела неделю назад.

– Что, видели здесь в Москве?

Локтев вдруг так разволновался, что вспотели ладони.

– Здесь видела. Вот на вашем месте он стоял. В Петрозаводске один незнакомый человек передал Максиму посылку, какую-то небольшую коробку. Максим подошел к поезду, стоял вот прямо, где вы стоите.

– Прямо где я стою? – тупо переспросил Локтев. – Надо же. И как он поживает?

– Неплохо поживает, поправился.

– Может, вы знаете, где найти Максима? – быстро забормотал Локтев. – Хочется посидеть с ним, поговорить, былое вспомнить. Былое и думы… Нам ведь есть, что вспомнить.

– Найти его можно очень даже просто. Правда, адреса Максима или его телефона я не знаю. Но у меня есть…

Смирнова нагнулась, достала из-под стола кожаную сумочку, покопавшись в ней, вытащила сложенный вчетверо листок и передала бумажку Локтеву.

– Это номер его пейджера. Просто передайте сообщение. Мол, хочу увидеться, оставьте свой телефон, а Максим перезвонит.

Локтев развернул листок: телефонный номер оператора, для абонента… Локтев не мог поверить в свою удачу. Слишком много везения выпало на один день.

– А как к вам попал этот номер?

– Максим оставил, – просто ответила Смирнова. – Сказал: если ещё будут какие оказии, брось сообщение на мой пейджер, я приеду. Вы идите, а то поезд сейчас отправляют в отстойник, на запасные пути.

– Не знаю, как вас благодарить, до свидания.

Локтев шагнул назад, развернулся, по узкому коридорчику дошел до тамбура, но неожиданно развернулся.

– Лида, я хотел…

Он застыл на пороге служебного купе. Смирнова, снова взявшаяся за белье, держала в руках стопку серых простыней.

– Лида, я, наверное, не должен этого говорить. Впрочем, не знаю. Максима разыскивает милиция. Все очень серьезно. Говорят, он совершил преступления. Он убийца.

– Максим убийца? Его ищут? Зачем же вам нужно его видеть?

Смирнова опустила руки, простыни упали на пол.

– Я должен был вас предупредить. Для того, чтобы вы держались от Тарасова подальше. Я знаю, что он очень опасен. Не встречайтесь с Максимом ни под каким предлогом. Не передавайте больше никаких посылок. И никому, ни одной живой душе, не рассказывайте о том, что дали мне номер его пейджера. И вообще, берегите себя. Прощайте.

– Подождите… Послушайте…

Но Локтев не хотел ждать, не хотел слушать. Он повернулся на каблуках и выскочил из вагона на нагретый солнцем перрон. «Сейчас я встречусь с Руденко, передам ему номер пейджера, – думал Локтев. А дальше… Дальше они сами все выяснят. Дальше свобода. Ведь он обещал свободу. Он не может обмануть. Все кончается. Так быстро. Так хорошо. Я умываю руки. Ура, я умываю руки. Боже, я умываю руки».

* * *

Руденко ожидал Локтева не у ординаторской, а на свежем воздухе, перед входом в хирургический корпус городской больницы. Присев на лавочку в тени раскидистого тополя, он со вкусом поглощал шоколадное мороженое в вафельном стаканчике и глазел на парочку жирных голубей, токовавших на подоконнике первого этажа.

– Опаздываете.

Руденко проглотил остатки мороженого, опустил блестящую бумажку в урну и протянул руку липкую ладонь Локтеву.