Вертолетчица

– Он за первый раз заплатил, а не за второй. Начала я между делом в его карманах копаться, нашла лопатник, в это время кто-то сзади закричит «какая дура». Я думаю, ну, конечно, я дура, ебут меня прямо на морозе за просто так. Вывернула его лопатник, только две бумажки оставила, а морячок во мне все своего дружка гоняет, а потом ухватил за волосы, да как давай меня по-зверски натягивать. Заорал напоследок как медведь и опять в меня цистерну спермы напудорил. Смотри, четыре тысячи с лишним я сегодня одним местом заработала, за год на этом чертовом консервном заводе будешь рыбешек в банки заталкивать, а столько не получишь.

Учительнице стало противно от того, что она полгода прожила в одной комнате с этой прошмандовкой и считала ее порядочной. Чемодан был собран и Верка ускакала с заработанными деньгами. Утром в общежитие приперся вчерашний Веркин ухажер, требовал ее, угрожал милицией, но ее и след простыл, ищи ее теперь на просторах Советского Союза.

Сашка Капустин завалил Наталью Павловну на следующий день в классе истории после уроков прямо на учительском столе. Она сильно не сопротивлялась, после вчерашних Вериных откровений она бы и между гаражами чувствовала бы себя намного чище. Они начали встречаться воткрытую, учительский коллектив немного осуждающе пожужжал, а учащиеся позавидовали Александру. Он приходил к ней в общежитие в статусе жениха, и даже Церберша иногда пускала его навестить училку. Моральные устои советского общества постепенно падали. Над страной неслась тройка Мишка, Райка, Перестройка. Капуста рассказывал Наташе, что весной они поженятся, и она тоже станет Капустиной, но весной они не поженились, а в начале лета обучение Александра в ПТУ завершилось. Он объявил ей, что еще не нагулялся и не готов к семейной жизни.

Капустин уехал по распределению в Новый Уренгой, из которого сначала часто, а потом все реже приходили письма с северными зарисовками.

Ну, здравствуй, Новый Уругвай

Сашка Капустин и Александр Чарлин летели из Тюмени в Новый Уренгой. После окончания ПТУ города Мурманска у них на руках были направления в УБР №14. Чарлик фальцетом уже несколько раз пропел придуманное им двустишье:

Ну, здравствуй, Новый Уругвай,

Скорее ноги раздвигай.

Друг раздражал Капусту, у которого уже второй день было ужасное настроение после прощания с Натальей Павловной, училкой из ПТУ. Она устроила ему в аэропорту саратовские страданья, не желая отпускать в Новый Уренгой.

– Новый Уругвай, вроде бы он, а ты поешь, ноги раздвигай, – недовольно поправил Александр друга.

– Ты прав, сейчас переделаем.

– И сочиняй скорей, ты меня уже достал своим вступлением.

Чарлик задумался на пару минут, передвигая на носу очки с объемными линзами, обыгрывая в мозгу смешное название Нового Уренгоя, услышанное им вчера в тюменском аэропорту.

Ну, здравствуй, Новый Уругвай.

Девчата, ноги раздвигай.

Еще чуть-чуть и в гости жди.

Мы пробурили пуп земли.

– Пуп земли уже был, – продолжил недовольно бурчать Сашка.

– Где был, когда был?

– У Высоцкого был.

– Да кто об этом знает? Ты да я, да мы с тобой.

– Да любой мужик в СССР знает.

– Я стихи сочиняю не для мужиков, а для баб. И вообще это устойчивое выражение, все слова у кого-то, где-то были, и девчата, и ноги и раздвигай, – зло высказался Чарлик.

Капустин отвернулся к иллюминатору и прижал ладони к ушам, чтобы не слышать творческих мук товарища. Ему вспомнились умоляющие глаза Наташи и свои слова, что через год он накопит деньжат и тогда они сыграют свадьбу.

В аэропорту Нового Уренгоя стояла тридцатиградусная жара. Заполярный город встречал их июльским зноем единственного по-настоящему летнего месяца в этих краях. После трудоустройства в УБРе друзья отправились заселяться в рабочее общежитие.

– У нас в 302 комнате два мальчика живут, так что мы вас к ним подселим, – сказала им комендант общежития. – Идите к кастелянше, получите постельные принадлежности, и пусть она вас проводит.

В 302 комнате стояло четыре панцирных кровати, две из них были засланы, а две нет. За столом сидело два добрых молодца и играли в карты. Один был чернявенький, тонкий в кости, одетый в джинсовую варенку, другой – блондин, кряжистый как дуб, с бугристыми мышцами, выпирающими из-под футболки.

– Вот, мальчишки, подселяем к вам двоих, для полного комплекта, – сказала кастелянша.

– Бегите за водкой, – произнес чернявенький. – Будем знакомиться.

– А водка в магазинах есть? – спросил Чарлин.

– В Новом Уренгое, как в Греции, все есть, только места надо знать. Идешь на стоянку такси возле универмага

и подходишь к любому таксисту.

– А у них почем?

– По сорок рубликов, в ночное время – пятьдесят.

– По сорок, – возмутились в два голоса, приезжие из Мурманска.

– А у вас почем?

– У перекупщиков двадцать пять.

– Вы же подъемные получили, через десять дней аванс, потом получка, скидываетесь на водку и закуску, и не нойте.

Чарлика не было часа три, все уже устали ждать. Капуста успел уже все узнать про живущих в комнате ребят. Чернявого звали Эдик, он был из южного города Майкопа, где было такое же ПТУ, обучавшее на бурильщиков, как и в Мурманске. Второго звали Василь, он был белорус из какой-то забытой богом деревни, молчаливый до ужаса. Так что разговаривать пришлось с одним Эдиком, но тот болтал за двоих и компенсировал молчание Василя. Пацаны приехали на Севера в прошлом году и уже более-менее освоились. Как оказалось, им придется работать в одной бригаде, и от этого еще сильнее хотелось обмыть эти открывшиеся обстоятельства.

Наконец явился Чарлик с двумя бутылками водки и бутылкой шампанского, и со свертком под мышкой.

– Нафиг ты шампанского купил, – возмутился Сашка. – Или в нагрузку к водке давали?

– Нет, просто мы сегодня идем в гости на женскую половину общаги. Я тут познакомился с одной из пятьсот девятой комнаты, обещала организовать подруг.

– Это со Светкой или с Валькой? – спросил Эдик.

– Со Светкой, классная девчонка.

– Да у нее пятно от ожога на полшеи и на полщеки, – хмыкнул Эдик. С ней если целоваться, лицо нужно платочком завешивать.

– Чарля у нас слепондя, снял очки, и все бабы красотками стали, – рассмеялся Капуста. – Ты их кстати одевал, когда в магазин пошел?

– Да, одевал, – обиделся Чарлин. – Ну, есть у девчонки маленький изъян, там почти незаметно.

– Хорошо, идем. Я, как старший товарищ, должен убедиться, непорченая ли невеста, – продолжал прикалываться над другом Сашка.

– А кто еще будет? – задал резонный вопрос Эдик.

– Подружка, которая живет вместе с ней, и еще двоих приведет.