Анекдоты Российской империи. Домашняя прислуга

– А так. На днях, например, пришёл муж домой, только что я подумала, что надо его поцеловать, а она уже и поцеловала его.

– Матрёна, вычисти мне две пары ботинок.

– Ишь ты, две пары?! Нешто сегодня на четвереньках ходить будете?

– Барыня, а барыня, кохту-то вашу, стало быть, я пропалила всю.

– Как?!.. Ну, хорошо, после этого вы можете убираться вон, и я вычту её стоимость из вашего жалованья.

– Да ты, барыня, зря-то не надрывайся, не серчай, кохту-то свою всё одно не стала бы носить.

– Почему?!

– Да потому что всю-то я её заржавила, стало быть.

Барыня наняла деревенскую прислугу.

– Смотри, Параша, – говорила она, уходя из дому, – без меня никого не пускай в квартиру, потому всякий народ ходит, воры и мошенники.

– Слухаю, барыня.

– Смотри же, никого.

Вечером барыня возвращается домой.

– А барин разве со службы не приходил ещё домой? – удивлённо спрашивает она свою прислугу.

– Как не приходил, почитай три раза приходил.

– Так где же он?!

– А кто ж его знает, где. Недавно был ещё тут, подле дверей, кулаки все об двери обломал, колокольчик оборвал да мне грозил бока намять.

– Что ты говоришь?!

– Право слово! Часа два под дверьми стоял, а как ты, значит, приказала не пущать никого без тебя, я и не пустила его.

– Аграфена, я ухожу, а ты вычисти птиц.

– Каких, барыня?

– А вот, канареек, что в клетке висят. Да ты чистила когда-нибудь?

– Сколько раз!

Барыня возвращается.

– Ну, что, вычистила?

– Вычистила, вычистила, ни одного пера не оставила на их. Вот токмо не знаю, как жарить али варить теперь прикажете их?

– Авдотья, притащи-ка ты мне мой старый башмак из спальни.

Авдотья идёт в спальню. Через некоторое время обиженная возвращается назад.

– Ну, что ж ты?

– Вестимо, что: кликала, не идёт, а нешто мне такого борова с места-то стащить!

– Какого борова?

– Да ведь ты старый башмак приказала из спальни притащить.

– Ну!..

– Ну, а ён брыкается.

– Кто, башмак?!

– Ну, да – супруг, значит, твой.

– Что?!

– Ну, вот… сама же завсегда старым башмаком его зовёшь.

– А, что, Лукерья, господа твои дружно живут?

– До того дружно, что один от одного не отстают ни в чём: уж ежели барин в три часа утра вернётся домой, барыня беспременно в пять.

– Ты довольна местом али нет?

– И где там довольна, ежели никакой свободы нет.

– Зачем же живёшь?

– Я не всё барынино бельё в свой сундук успела перетаскать – вот, как до полдюжины соберу всего, беспременно откажусь.

– Я, Аннушка, не могу держать вас у себя: к вам постоянно ходят кумовья, чужие люди. Я ещё понимаю, если бы родня…

– Так чаво же ты раньше-то, барыня, не сказала мне о том – пущай бы тогда, заместо кумовьёв, двоюродные братья ходили бы ко мне.

– Матрёна, что ты сделала?

– А что?

– Да ты карманы зашила мне!

– А вижу я так, что завсегда пустые они у тебя – ну, думаю, чаво им зря болтаться, так вот и позашила их.