Красный блокчейн

Консьерж пробежался в обе стороны, сердито подмахивая себе правой рукой, и вернулся к знакомому. Они о чём-то переговорили, а потом направились обратно в отделение. У двери консьерж ещё постоял, внимательно сканируя пространство, и решительно зашёл внутрь. Хунбиш выждал минуту, выбросил пустую бутылку. Быстрым шагом направился к метро.

Увечьям и страданьям не подвергайся! Отправляйся, взлети, дитя моё! Волосики твоей груди сделаю сплошь золотыми! – сказала она. – С напастями и злыми духами не встречайся, дитя моё! Волосы на твоей голове я сделаю рассыпным золотом! – сказала она.

Золотоордынская рукопись на бересте

Люди эволюционируют. И намного быстрее, чем предполагает наука. Биологи в качестве ставшего уже классическим примера быстрых изменений любят указывать на английских бабочек, затемнивших цвет своих крыльев из-за загрязнения. Они сменили окраску со светлой на тёмную, чтобы лучше прятаться на почерневших берёзах. Процесс занял несколько десятилетий. По меркам эволюции – мгновение. Или вот слоны. Теперь они предпочитают рождаться без бивней. Во избежание. Ну а что тогда можно сказать о людях, развивших за несколько лет периферическое зрение такой силы, что теперь они научились одновременно не отрываться от телефона и спокойно видеть всё, что происходит вокруг.

– Я выезжаю, – сказал Хунбиш новой рецепционистке.

Он была одета с полным пренебрежением к своей верхней части тела – в бесформенный балахон неопределённой раскраски. Низ, однако, был затянут в йога-бриджи. Владельцу капсульного отеля имело бы смысл провести с ней беседу по поводу стиля. Девушка, не отрываясь от телефона, встала, чтобы дотянуться до вскипевшего чайника. Хунбиш посмотрел на неё и понял, что она совершенно чётко и однозначно обратила внимание на его взгляд.

– Вещи там, – кивнула она. – Тебя искали.

Выяснилось, что буквально несколько минут назад здесь был человек, очень похожий по описанию на консьержа.

– Что ему было надо? – спросил Хунбиш. – Он знал моё имя? Как он спросил?

Девушка улыбнулась, увидев что-то в телефоне, замерла на секунду, чтобы рассмотреть картинку, а потом продолжила стремительно двигать большим пальцем. Как она успевает что-то понять в таком мельтешении, – с уважением подумал Хунбиш.

Начальная школа в лице классного руководителя смогла в своё время отрастить ему атавистическое преклонение перед любыми выделяющимися умениями. Неважно, какими. Важно, чтобы человек умел делать нечто особенное. Например, успевал просмотреть сто двадцать картинок в минуту. Самый быстрый пользователь соцсетей на диком севере.

Учительница при этом непостижимым образом умудрилась привить своим подопечным самоуничижительную скромность, если речь шла о собственных способностях. Никто, в итоге, не сомневался в гениальности окружающих, и все тайно считали себя полными бездарностями.

– Знал, – сказала она. – Спросил фамилию. Длинная такая. Много «а».

– Баавгайбаатар?

– Да, похоже, – согласилась девушка, отбрасывая что-то с экрана пальцем.

– Где тут у вас тусовочное место? – спросил он. – Там много людей. Пруд ещё есть. Квадратный.

– Не знаю, – сказала она. – Я не тусуюсь. Зачем?

– Можно, я заряжу немного телефон? – спросил он. – На кухне.

Девушка молча кивнула. Он была примерно его возраста, ну может быть, чуть старше. На год-два. Иногда Хунбиш примеривал на себя на роль другого человека. Каково это – сидеть на ресепшне, видеть десятки разных людей ежедневно, разговаривать с ними, чем-то помогать, подсказывать? Наверное, он бы хорошо справился. Он бы старался – но не так, чтобы это было явно. Не суетился бы. Наоборот, делал бы вид занятого человека. Вот как она. А потом снисходил. Делал вежливое одолжение.

Когда они в одиннадцатом классе ездили на экскурсию в МГУ – в Монгольский Государственный Университет, и зашли в его библиотеку, Хунбиш отстал от экскурсии. На первом этаже, сразу после гардероба, был установлен стол. Наверное, за ним должен был сидеть консультант, который мог посоветовать, куда идти посетителям. Но за столом никого не было. Его одноклассники стайкой пошли за проводившей экскурсию библиотекаршей, а Хунбиш занял место консультанта.

Его несколько раз спросили о чём-то, и он уверенно направлял людей в разные стороны, не имея совершенно никакого представления о том, что он делает. Студенты принимали его советы серьёзно, несмотря на его возраст, но вот единственный спросивший его о чём-то преподаватель недоверчиво улыбался и переспрашивал.

Он не встречал людей взглядом, а наоборот, сделал независимый и немного утомлённый вид – сколько же вас здесь ходит, не напасёшься на всех ценных советов. Ему удалось отправить в путешествие по библиотеке человек пять или, может быть, шесть, когда его экскурсия вернулась, и он со смехом приветствовал своих одноклассников. Как только стало понятно, что он успел по-настоящему поработать в настоящем заведении, все зашумели – восторженно, возмущённо, радостно, и библиотекарше пришлось повысить голос.

– Тихо! – сказала она. – Тишина! Успокоились! Вы, молодой человек, очень зря пропустили нашу экскурсию. На ней было много интересного.

Он смутился, но потом, смешавшись с одноклассниками, принял несколько уважительных хлопков по спине.

Хунбиш улыбнулся, подержав перед собой это воспоминание. Телефон немного зарядился, и он вышел с кухни, прихватив свой рюкзак. Ему так и не удалось придумать, куда двигаться дальше. Он прошёл мимо улыбающейся в телефон рецепционистки. Она быстро набивала сообщение двумя пальцами.

– До свидания, – сказал он.

– Пока, – ответила она, продолжая улыбаться. – Эй, монгол. Патрики. Ты спрашивал про место. Это Патрики.

Эскалатор, как помощник Эрлик Хаана, полновластного хозяина ада, утянул его вниз. Хунбиш отчего-то ожидал увидеть на станции мусор и беспорядок – как это могло бы быть где-нибудь в подворотне вокзала. Но нет. Платформа метро радовала глаз чистотой и была похожа на музей. Если бы не прибывающие с рёвом каждые несколько минут составы, можно было бы подумать, что люди просто спешат перейти из одного выставочного зала в другой.

Ему приходилось ездить на поезде к дяде в Бон-Ундур, и ещё несколько раз в Улан-Батор: на три экскурсии с классом, и один раз с мамой, но там-то дорога была проложена по земле. По поверхности. В сливающихся с горизонтом песках. А тут – под землёй.

Он добрался с пересадкой до Пушкинской. Сверился с картой в телефоне и направился по правой стороне улицы. Миновал череду уличных кафешек, прошёл мимо деревьев, задевая листья. Деревья были установлены в огромные кадки с кусками коры сверху. Тень вскоре закончилась, и высокое белое солнце окатило его волной городской духоты.

По бокам высились стены – ровные, уходящие в небо. Ни одной зацепки. Штурмовать такие стены – если бы возникла вдруг такая необходимость – было бы непросто. На первом этаже рабочие мыли витрины из шланга, совмещённого со шваброй. У неприступных стен располагались скамьи усиленной конструкции, а также похожие на бронепоезда урны.

Всё это было талантливо спроектировано таким образом, чтобы нанести максимальный ущерб возможному врагу. Но вот о чём конструкторы не подумали, так это о тактике штурма. Любой уважающий себя воин сначала выбьет укрывшихся защитников издали – луком. Метров со ста – ста двадцати. А потом уже заберётся наверх. Собственно, вся Европа в своё время совершила одну и ту же самонадеянную ошибку, думая, что крепости смогут остановить Орду. Нет, не смогут.

Беззаботные они. Расслабились. Что тогда, что сейчас.

Москва – другой мир. Другая вселенная. Машины – с левым рулём. Почти не сигналят. Пропускают пешеходов на переходах. Вот ведь реально останавливаются и ждут! По велодорожкам действительно ездят велосипеды. И самокаты. Вообще, самокаты – отдельная история. Весь город в этих самокатах. Школьники, взрослые. Огромное количество курьеров с коробами на спине. Прямо муравейник. Тротуары ухоженные. Не засыпанные песком. Стриженые кусты. Деревья. Трава в парках. Белки. Озёра. Может, все тут уже к этому привыкли. Не очень понятно, как к такой красоте и изобилию можно привыкнуть. Но вот смогли. Воспринимают как должное. Другой мир.

Хунбиш вышел на площадь. Здесь были установлены стеклянные кубы кафешек. За ними возвышался монумент лихому и победительскому Маяковскому. Он свысока смотрел на площадь. Как триумфатор. На парапете кто-то прикормил пшеном целую ораву голубей.

Хунбиш нашёл свободные качели на длинных цепях. Сел, покачался. Серьёзные мужчины на плакатах напротив покачались вместе с ним. Здесь было приятно – тень, кафе, скамеечки. Островок спокойствия. Наконец, дальше по улице он увидел шпиль той самой высотки. Да, он на месте. Просто вчера он подошёл сюда с другой стороны.

Хунбиш замедлил шаг. Изменил его на прогулочный. Туристический. Он просто бесцельно и праздно гуляет здесь. Почему именно здесь? Ну а почему бы и да.

Хунбиш прошёл мимо пруда, у которого тётка деревенского вида выгуливала огромную тёмную свинью на поводке. И тётка, и свинья стояли одинаково неподвижно. Хунбиш замедлил шаг, на мгновение допустив мысль, что это какой-то арт-объект. Но нет, вполне себе живые существа.

Вот и знакомые дома. Здесь его выставили из клуба. Здесь была богиня. Вот тот самый бар на перекрёстке. Ночью всё выглядело немного иначе, но тем не менее местность узнать было можно.

Хунбиш, не совершая суетливых телодвижений, уверенно подошёл к кустам, в которые упирался переулок консьержа. Сел завязать кроссовок.

Да!

Под переплетёнными тонкими стволами белела петля тряпичной сумки.

Хунбиш потянул её на себя. Ветки не хотели отдавать добычу, но они просто не понимали, кому они противостоят. Затем он демонстративно проверил надёжность узла на кроссовке. Поднял с земли сумку. В ней было что-то прямоугольное. С одного бока выпирал небольшой горбик.

Хунбиш перекрутил вокруг неё ручки. Попробовал засунуть в рюкзак. В итоге просто взял в руку. Сердце его колотилось.

Бары и магазины уже открылись, но очередей ещё не собралось. Урны были готовы к новой порции бутылок. Тротуары – вымыты. Скамейки – выровнены параллельно бордюрам. Он прошёл мимо витрины с манекенами в микроскопических купальниках. Зигзагом протиснулся через табун самокатов.

А потом что-то тяжёлое ударило его в правое ухо, в голове ахнул на полсекунды салют, и картинка ужалась в точку.

Разлив Воинственности. Установление гражданского Порядка. Вечная Радость. Великое Сияние. Распространение Добродетели. Законное Наследие. Сверкающее Благоденствие. Небесная Благосклонность. Совершенное Процветание. Великодушное Правление. Истинная Добродетель. Чудесное умиротворение. Возвышенное Счастье. Бесчисленные Годы. Великое Процветание. Небесное Руководство. Возвышенное Счастье.

Девизы Императоров династии Мин (1368 – 1644)

Всё вокруг было пропитано звоном. Противным, наплывающим жёлтой тошнотой. Он вкручивался в голову как отвратительный мягкий штопор.

Хунбиш потёр затылок, чтобы размазать этот звон, сделать тише. А потом коснулся уха и отдёрнул руку.