Семьи: книга третья

– Да. Курят влагалищем! Вставляют себе сигару, затягиваются хорошенько, потом вытаскивают и выпускают дым.

И снова дружный смех накрыл компанию.

– Ха-ха!.. И ты вместе со своей девушкой на это шоу ходил? – сощурив глаза, спросил Юрий.

– Да, – ответил Легков, несколько напрягшись, но тут же продолжил, еще веселее, чем прежде: – Или берет связку лезвий для бритвенного станка – хорошую связку, штук сорок, – и прямо туда!

– Да ну нафиг! – вытаращил глаза Ринат. – Они не острые, наверное.

– Ага, не острые, – вытаскивает связку, берет одно лезвие и тут же при тебе карандаш им затачивает! Ха-ха!.. Птицу… Ха!.. Засовывает себе туда живую птицу, а через минуту – птица вылетает.

– Ха-ха!.. Сейчас вылетит птичка! Ха-ха-ха!.. Это круто, конечно, – просмеявшись, но еще не вполне придя в себя от услышанного, сказал Ринат. – Я даже не знаю, больше сочувствую или завидую этой птице.

– Я тоже тут видео в интернете смотрел, – весь взволнованный и распаленный от пяти минут безудержного веселья, начал Юрий в заметном нетерпении, желая и от себя рассказать интересную историю. – Мужик берет пустую стеклянную банку, типа как из-под огурцов, в пол-литра объемом, ставит ее на пол крышкой вниз и садится на нее задницей!

– А-а-а-а! – с отвращением на лице протянул Ринат.

– Фу-у-у-у! – будто увидев что-то жутко противное, отстранился от друга Легков.

– Садится задницей… Хах… – еле сдерживаясь от смеха, продолжал Юрий. – Глубоко так, почти полностью. Ха-ха!.. И вдруг банка лопается! Кровища!..

– Фу-у-у! Тьфу! Тьфу-у-у-у! – нахмурившись, принялся отплевываться Легков. – Фу-у-у-у!

– А-а-а-ай! Ай-ай! – сморщился Ринат, брезгливо туша в пепельнице недокуренную сигарету.

– Тьфу-у-у-у! Прекращай всякую херню нести! – со злой миной сказал Легков и, отвернувшись почти спиной к Юрию, уставился на соседнюю дорожку.

С минуту друзья сидели молча. Колкость Юрия, отпущенная им в ответ на самодовольное бахвальство Легкова о своем посещении пинг-понг шоу, была абсолютно бессознательной. Ни секунды не задумывался он и уж, конечно, не понимал, что главная цель его рассказа про банку в заднице заключалась не в том, чтобы развеселить товарищей забавным курьезом, а в том, чтобы обнаружить пошлость возникшей ситуации, красноречивой аналогией показать всю низость друга, вместе со своей девушкой посетившего и с таким удовольствием делившегося сейчас впечатлениями от увиденного гадкого шоу. Впрочем, точно так же, как и Юрий, не понимали этого и Легков с Ринатом; однако на подсознательном уровне все трое совершенно ясно и в полной мере почувствовали, в чем заключалась суть озвученного остроумного намека.

– Да почему же херню? – спросил наконец Юрий, задетый бурной реакцией друга и выказанным им после этого крайним пренебрежением.

– Потому что херню! Зачем ты вообще это рассказал?! – вспылил вдруг Легков.

– Просто, – растерянно проговорил Юрий, не понимая, что стало причиной столь сильного негодования Легкова. – Зашел разговор… Ты же первый начал.

– Какой разговор? Что я начал?! – вытаращился в недоумении Легков.

– Ты. Про таиландок этих рассказывать… Вот и я решил тоже…

– Что тоже? Это совсем разные вещи!

– Да в чем же разница?!

– Во всем!

– Нет никакой разницы.

– Огромная разница! Я говорил про пинг-понг шоу, а ты – про отвратительного педика, который сел жопой на банку… Это совершенно разные вещи.

– Ничего не разные: ты рассказал про птицу во влагалище – я решил рассказать про банку в заднице, – с самым серьезным видом заметил Юрий.

– Ха-ха-ха!.. – залился хохотом слушавший разговор Ринат.

Смех друга разрядил обстановку: сразу следом засмеялся Юрий, а потом и Легков, которому уже ничего не оставалось, кроме как присоединиться к товарищам.

Сыграв еще несколько партий, друзья отправились по домам. Легков вызвал такси, а Юрий поехал с Ринатом – им было по пути.

Глава X

Юрий и Ринат были давними друзьями: и с Легковым, и с Завязиным они познакомились уже во взрослом возрасте, друг друга же знали с самого раннего детства. Родом они были из небольшого районного города, где жили по соседству, учились в одной школе, а по ее окончании оба поехали получать высшее образование в областной центр – в N-ск, позднее оставшись тут работать. Они были ровесниками и все этапы взросления и становления прошли бок о бок, участвуя в главных событиях жизни друг друга. Но если в детстве в школе друзья проводили вместе по целым суткам, разлучаясь исключительно на время уроков и сна, то чем старше становились, тем меньше виделись. В N-ске они поступили в разные университеты, появились постоянные девушки, вскоре и семьи; друзья все реже встречались, а когда по выходе из альма-матер начались жесткие трудовые будни, почти перестали общаться.

Окончив университет, Юрий устроился работать дежурным инженером на городскую гидроэлектростанцию. Работа была сменная, сутки через трое, и такой график оставлял ему уйму свободного времени. Приходя после смены, Юрий до обеда отсыпался и уже к вечеру был вполне бодр, имея впереди еще два полных выходных дня. Их он решил посвятить учебе в аспирантуре и написанию диссертации по экономике – предмету, к которому еще с университетских времен начал испытывать вполне определенный интерес. Но даже и тогда у Юрия оставалось достаточно времени, чтобы регулярно видеться с друзьями, только на этих встречах все реже бывал Ринат.

После университета Ринат был принят на работу в крупную компанию, занимающуюся монтажом и ремонтом промышленного оборудования самого разного назначения, где вплотную занялся карьерой и, получив одно за другим несколько повышений, вскоре был назначен на важную и ответственную начальственную должность. Должность эта подразумевала ненормированный рабочий день, постоянные командировки и отъезды, так что Ринат был сильно ограничен в свободном времени; те же немногие вечера, которые у него оставались, по большей части отнимали любовницы, и до встреч с товарищами дело редко когда доходило.

Могло пройти полгода, в которые Юрий и Ринат не виделись и даже ничего не слышали друг о друге; но, если случалось какое-нибудь событие или просто одному вздумалось позвонить, они общались так, будто встречались последний раз только накануне.

– Значит, новую девушку окучиваешь? – поинтересовался Юрий, когда друзья отъехали от клуба.

– Да, – оживился Ринат. – И тебе тоже нужно любовницу завести. Представь, как здорово было бы. Вместе бы куда-нибудь ходили, отдыхать ездили.

Юрий ничего не ответил, а только улыбнулся.

Было уже за полночь. Город замирал. Машина с друзьями быстро неслась по пустынным улицам, и вскоре они оказались в районе, где жил Юрий, но на последнем перекрестке, вместо того чтобы свернуть, Ринат съехал к обочине и остановился.

– Ну ладно, пока, – обратился он к товарищу.

– Как пока? – удивился Юрий. Они находились на удалении от его дома, и чтобы дойти отсюда, ему нужно было долго подниматься в крутую гору, да еще по хорошенько ударившему к ночи морозу, тогда как проехать на машине можно было всего за пару минут. – Добрось меня до дома, – прямо попросил он Рината.

– Ты шутишь, что ли? – недовольно отрезал тот. – Тебе тут пройти всего одну остановку осталось.

– Ринат, ты что? – недоумевающе посмотрел на друга Юрий. – Доедем до меня. Тут всего метров триста и столько же обратно. Тебя это ни по бензину, ни по времени никак не затруднит.

– Юра, давай быстрее. Я тороплюсь, – ответил Ринат с явным раздражением.

Доводы друга были неоспоримыми, и действительно не существовало никаких особенных сложностей проехать лишние полкилометра; но поступиться своими интересами, пусть даже только условно, означало для Рината уступить, проиграть. Что-то в глубине души говорило ему, что он и без того сделал достаточно, подбросив Юрия до перекрестка, если же он еще довезет его к самому дому, то это будет уже проявлением излишней услужливости, даже как будто слабости, покорности, и это что-то внутри него настойчиво требовало, чтобы он высадил друга именно здесь, не сворачивая ни на метр от собственного маршрута.

Выйдя из машины, Юрий поднял воротник своей куртки, засунул руки в карманы и, проводив взглядом автомобиль друга, направился вверх по улице.

«Крутым начальником стал, – думал он про себя. – Ниже своего достоинства считает три минуты уделить, чтобы товарища домой завезти. Ха, говорит: “Я тороплюсь”, – а сам в клубе упрашивал нас с Денисом еще партию в боулинг сделать – все отыграться пытался. Друг называется».

Юрий хотел понять Рината, но не мог. Зная характер товарища, он даже не подумал бы обижаться, если нужно было ехать далеко, а значит, тратить бензин и время; но в данной ситуации Ринату ровным счетом ничего не стоило проехать по пустому городу еще каких-то два квартала, и такое открытое, ничем не обоснованное пренебрежение друга глубоко возмутило его.

Желая срезать путь, Юрий свернул в небольшой второстепенный проезд с разбитым в ямы асфальтом и совершенным отсутствием чего-либо хоть отдаленно напоминающего тротуар; впрочем, машины в этот поздний час уже не ездили, и он шагал прямо по дороге. Фонарей здесь не было вовсе, но свет, нисходящий от полного круглого диска луны, сияющего на безоблачном небе, и без них освещал улицу довольно хорошо. Юрий шел по одному из многочисленных частных секторов N-ска: справа и слева от него тянулись кривые глухие заборы, которые через равные расстояния упирались в возведенные еще до революции покосившиеся от старости одноэтажные деревянные дома, поставленные по-деревенски – фасадами в три окна на улицу. Ни одной души не было видно поблизости; все вокруг погрузилось в спокойную безмятежность ночи, тишину которой лишь изредка разрушали гулкие отрывистые звуки, долетающие откуда-то совсем издалека, так что природу их уже и нельзя было разобрать.

Оказавшись наедине со своими мыслями, Юрий углубился в раздумья о сегодняшней встрече с друзьями, и, как всегда в таких случаях, его вновь охватило мучительное недовольство собой. В памяти его в мельчайших деталях возникали различные моменты: разговор с Легковым, когда он в ответ на преисполненные радостью рассуждения товарища о преимуществах своей свободной жизни высказал мнение, что если у человека нет семьи – значит, с ним что-то не так; веселая беседа друзей о способности человека, в отличие от животного, разнообразить свои сексуальные отношения и свое замечание, что эта же способность к разнообразию, о которой они рассуждают с таким удовольствием, может проявляться также в виде всяческих извращений; вспомнил он и колкую иронию, отпущенную Ринату в отношении заставки на его телефоне; и свой намек на пошлость Легкова, который повел свою девушку на сомнительное тайское шоу. Юрий возвращался мыслями к каждой из этих ситуаций и ясно видел, что все его высказывания так или иначе содержали в себе какие-либо замечания, упреки, выливающиеся или в открытое недовольство друзей, или в молчаливые паузы.

Давно уже Юрий стал замечать в себе подобные проявления. Друзья прямо говорили ему, что он часто напрягает их своими разговорами, да и сам он видел, что так в действительности и было. Отчасти это его удивляло: шутки и подколки товарищей никогда не отличались мягкостью и даже наоборот – всегда были пошлыми и грубыми; но если откровенные оскорбления Рината или, к примеру, Легкова воспринимались всеми непринужденно и весело, то его, в общем-то, вполне корректные замечания неизменно рождали крайне негативные реакции друзей. Он пытался исключить такие моменты и с этой целью постоянно анализировал свое общение с товарищами, но, странное дело, чем больше проходило времени, тем чаще возникали подобные ситуации. Они появлялись вне зависимости от его воли, как-то сами по себе.