Они вернутся

– Неплохая идея, – одобрил Леха.

А Юлька предложила даже отмечать такие вещи у себя в дневнике. И, уточнив у капитана точное время, аккуратно зафиксировала: «11 августа, 11:35. Накренившаяся береза с гнездом».

– Сейчас посмотрю, что у меня записано после того, как мы следы стоянки встретили… – Она принялась шуршать листками. – Нет, никаких особых деталей… А тут уже про ваши ныряния пошло…

– Погодьте, – встрепенулся Леха. – Сколько времени мы гребли перед тем, как я купаться полез? Где-то с час, да?

– Да, что-то около того, – подтвердил Сергей.

– Значит, мы сейчас как раз подходим к тому самому месту, где я нырял! Вы помните, как оно выглядело? Сможете его узнать?

– Да там и примет-то особых не было…

– Была одна, – вмешалась Юлька. – Там на правом берегу дерево мертвое стояло. А по левому заросли ивы у самой воды тянулись. Я это хорошо запомнила: полчаса там в лодке просидела, пока вы… – она, как видно, по привычке собиралась сказать «дурью маялись», но вовремя осеклась.

– Отлично! – воодушевился Леха. – Значит, все высматриваем мертвое дерево!

– И что потом? – обернулся к нему Сергей.

– Там видно будет…

Однако прошло десять минут, двадцать, а ничего похожего на Юлькину примету так и не обнаружилось. Более того: вскоре речка сузилась, деревья справа и слева подступили к самой воде, так что кроны их норовили сомкнуться над головой, а еще через минуту лодка вплыла как будто под своды чертога. Здесь стоял таинственный зеленоватый сумрак, почти отвесные берега были покрыты темно-зеленым мхом, от них веяло холодом.

– Тут мы точно не были! – резюмировал Сергей.

– Кажись, ты прав, – вынужден был согласиться Леха. – Получается, мы плывем уже не тем маршрутом…

– Когда же он успел смениться? – подивилась Юлька. – И почему мы этого не заметили?

– Вот и я не могу постичь, – подхватил Сергей. – Ведь, если мы перемещаемся во времени или пространстве, это должно быть как-то заметно?

– Теоретически – да, – отозвался Леха. – Но что-то я никаких переходов или сдвигов в пейзаже не замечал. Он, конечно, однообразный, но не настолько же, чтобы перемещение в другую точку было совершенно неуловимым.

Они помолчали, размышляя.

– А может, и не было сейчас никакого перемещения, – словно что-то прикидывая, добавил Леха.

Сергей обернулся, вопросительно глянул на товарища.

– Хочешь сказать, что это, наоборот, в прошлый раз произошло?

– Ну да. После того, как мы следы стоянки обнаружили, нас и переместило. А сейчас мы нормальным курсом следуем.

– Причудливо тасуется колода…

Юлька на корме только вздохнула тоскливо. Потом стала опять что-то записывать в блокнот.

Так они и плыли дальше, продолжая внимательно осматривать окружающий ландшафт: вдруг все-таки подвернется что-нибудь знакомое? Правда, не очень-то было понятно, чем им это может помочь. Вероятно, просто ощущалась потребность уцепиться хоть за какие-то ориентиры в этой невообразимой хронопространственной путанице…

Некоторое время путешественников сопровождали три зимородка. Первыми их заметил Сергей: они сидели рядком на торчащей из воды коряжине, но, как только лодка подплыла ближе, один за другим сорвались с места и улетели вперед. Через несколько минут изумрудно-синие пичужки опять показались в поле зрения, подпустили людей метров на десять – и снова повторили тот же маневр. Так продолжалось несколько раз…

А между тем опять начались переплетения коряг и полузатопленных валежин. Продвигаться вперед становилось всё труднее, то и дело приходилось останавливаться и браться за топор – обрубать мешающие сучья и расширять проход для лодки. Даже воде в таких местах было тесно – она начинала волноваться и шуметь, убыстряя бег, словно боялась, что ей вот-вот перекроют путь. В конечном счете так и случилось: русло перегородили сразу семь-восемь стволов, чуть ли не вплотную прибившихся друг другу. Пришлось путникам карабкаться на этот заплот и перетаскивать через него лодку – потому что выбраться на берег здесь и вовсе было невозможно: с одной стороны нависал отвесный глинистый обрыв, а с другой топорщились густые кустарниковые заросли.

Препятствие удалось преодолеть практически без потерь, только Юлька разок оступилась и едва не ухнула в проем между стволами, но вовремя ухватилась за толстый сук.

– Держись! – Леха подоспел на помощь и помог ей вскарабкаться на ствол. – Всё нормально?

Штурманша с досадой тряхнула мокрой чуть ли не по колено ногой. В сапоге хлюпала вода.

– Корова я неуклюжая, – буркнула она.

– Да ладно тебе, Юлико, – утешительно сказал Леха. – С кем не бывает…

Они спустили лодку на воду и расселись по местам. Сзади послышалась возня: это Юлька стягивала с ноги сапог. Последовало короткое журчание: содержимое обувки было вылито за борт. Раздался прерывистый вздох.

Леха обернулся к спутнице, попытался ее подбодрить, но та лишь отмахнулась.

Сергей угрюмо усмехнулся, прекрасно понимая, из-за чего сестра так пригорюнилась, хотя, казалось бы, что тут особенного: подумаешь, ногу намочила! Но в том-то и дело, что за время похода Юлька уже дважды умудрялась шмякнуться в воду. Один раз чуть ли не с головой – в самый первый день, когда они точно так же перелазили через сосновый ствол (тогда подобные акробатические трюки были для них еще в новинку). И что самое одиозное – при этом она утопила Лехину видеокамеру Panasonic, на которую снимала весь процесс преодоления препятствия, из-за чего потом долгое время вела себя как побитый зверек, несмотря на то, что сам владелец камеры и не думал ее упрекать, хотя, конечно, выход из строя дорогой видеотехники его отнюдь не радовал… Второй раз Юлька «искупалась» на следующий день, когда выбиралась из лодки на крутой берег: поскользнулась и плюхнулась задом, причем утянула за собой и Леху, который пытался ее удержать. На сей раз у нее на шее висел ее собственный фотоаппарат – и ему погружение под воду тоже не пошло на пользу, даром что это был обычный советский «ФЭД». Впрочем, фотоаппарат после основательной просушки вновь заработал исправно, благо у Юльки нашлась запасная кассета с пленкой. А вот видеокамера, даже просохнув, отказывалась подавать признаки жизни. Виновницу инцидента это весьма удручало, но Леха надеялся, что в какой-нибудь ремонтной мастерской ему помогут воскресить японское чудо техники, служившее хозяину верой и правдой вот уже пятый год. Юлька заикнулась было, что оплатит ремонт, но великодушный ее поклонник и слышать ничего не хотел…

И вот сейчас, надо полагать, спутница вспомнила о своей тяжкой вине – оттого-то и сидела смурная. Должно быть, предавалась безжалостным самобичеваниям.

Леха, как видно, тоже это понимал. И потому, чтобы разрядить обстановку, проговорил:

– Я что-то не припомню, чтоб мы раньше через такой завал перебирались. А вы?

Сергей задумчиво похрустел пальцами. За время пути им встречалось уже столь огромное количество завалов, что восстановить в памяти облик какого-то конкретного из них сейчас было довольно проблематично – они все наслаивались друг на друга, образуя в представлении некий единый архетипический образ. И все-таки возникало ощущение, что заплот из стволов, который они с успехом преодолели, несколько выбивается из этого архетипа. Так что Сергей подумал-подумал и согласился: да, вроде бы ничего подобного прежде не встречалось.

Юлька тоже буркнула что-то в этом же духе.

– Значит, – сделал заключение Леха, – мы и в самом деле продвинулись вперед. До такой точки, где еще не были. Это радует. Может, так мало-помалу и преодолеем весь маршрут.

– Интересно, насколько это «мало-помалу» затянется? – хмуро проговорил Сергей.

– Там поглядим, – философски отозвался товарищ. – Рано или поздно всё равно выберемся.

– Приятно иметь дело с оптимистами.

– А в этом месте по-другому не прожить, как говорится. Аномальная зона – штука серьезная…

Снова помолчали. Сергей в раздумьях глядел на густые сочно-зеленые заросли осоки, целыми охапками свисающей к самой воде.

Потом перевел взгляд прямо по курсу и невольно воскликнул:

– Смотрите, снова зимородки! Те же, что ли?

И в самом деле: впереди на фоне ивовой листвы синели знакомые пятнышки – опять три, как и в прошлый раз.

– Чего это они постоянно втроем тусуются? – хмыкнул Леха.