Эффект безмолвия

***

Говоря об итогах выборов, необходимо отметить безоговорочную победу Матушки над силами коалиции Хамовского и один веселый случай, произошедший, когда Понченко, также направленный Хамовским на выборы, на записи своего выступления, устал выговаривать слова и, кинув бумаги в телекамеру, нервно вскрикнул в адрес телезрителей:

– Да пошли вы все на йух, что бы я тут перед вами распинался! У меня и так хорошая должность!..

ПРЯМОЙ ЭФИР

«Вой – признак либо внутренней пустоты, либо опасности».

Слившись с тишиной кабинета, Алик вновь и вновь повторял вступление к прямому эфиру, в котором ему впервые предстояло исполнить роль ведущего. Он бросил

взгляд на часы – Хамовский ожидался меньше, чем через тридцать минут.

– Уважаемые телезрители, сегодня в прямом эфире нашей телерадиокомпании,… – произнес он в который раз, глядя в экран, расположенного впереди него телевизора, как в объектив телекамеры.

Неспособность творить речь в ходе выступления угнетала Алика. Он заучивал написанное, как школьники заучивают стихотворения, но волнение опустошало его память, истребляя самые привычные логические связи речи и даже слова, словно бы лангольеры Стивена Кинга переквалифицировались из пожирателей прошлого в пожирателей мыслимого. Плюс к тому, Алика преследовало сомнение в высказанных фразах, мешая составлению окончательного текста.

«Почему телезрители уважаемые? Ты всех уважаешь? Просто «телезрители» – сухо. Может просто – здравствуйте?» – спорил он сам с собой …

Вопросы к прямому эфиру были прочитаны и структурированы, но Алик продолжал переставлять их, выстраивая композицию, которой предстояло быть разрезанной звонками телезрителей.

– У нас звонок в студию,… – недопроизнес он с приглашающей к диалогу интонацией, как настойчивый стук в дверь прервал тренировку.

«Хамовский», – подумал Алик, но не успел он сказать: «Входите…» – как дверь открылась и в кабинет деловым непререкаемым шагом прошла Валер.

– У меня серьезный разговор, не терпящий отлагательства, – сказала она безаппеляционно.

– Татьяна, не сейчас, у меня прямой эфир, – попросил Алик.

– Ничего страшного, я постараюсь быть краткой, – не уважила Валер, присаживаясь на диван.

– Татьяна, ты мне сильно мешаешь, – начал сердиться Алик.

– Мне надо по работе! – возмутилась Валер.

– Татьяна, встань и выйди за дверь! – повысил голос Алик, чувствуя нарастающий холодок гнева.

– Почему вы повышаете на меня голос?! – грозно упрекнула Валер, но не двинулась с места.

– Татьяна, встань и выйди! – еще громче сказал Алик, не замечая, как гнев исказил его лицо.

– Да как вы смеете! – вскрикнула Валер и выскочила из кабинета, звучно захлопнув за собой дверь…

«Успокойся, успокойся…», – мысленно зашептал Алик, стараясь внутренней силой удержать гневные вибрации…

Тут дверь открылась без стука, и на пороге показался Хамовский. Энергия и деловитость исходили от него.

– Здравствуйте, Семен Петрович! – подскочил с кресла Алик. – Проходите. Сейчас распечатаю вопросы, и пойдем в студию.

Линии жизней журналистики и власти устремились друг к другу и скрестились, сдавленные пальцами. Алик вернулся к столу и включил принтер. Хамовский сел в кресло, напротив Алика, где обычно сидели все посетители, а только что сидела Валер, и, глядя на лист, выползающий из принтера, спросил:

– Много еще вопросов поступило?

– Есть еще, – ответил Алик. – Спрашивают…

Алик не успел рассказать о чем, как дверь в его кабинет опять распахнулась.

– Семен Петрович, можно к вам? – едва сдерживая рыдания, ломающимся голосом выговорила Валер.

– Что случилось? – Хамовский растерянно посмотрел на Валер, на Алика и опять на Валер.

– Семен Петрович, я больше так не могу, – запричитала Валер, пустив слезы. – Постоянные придирки, притеснения, унижения.

Она подтянула один из свободных стульев ближе к Хамовскому и села.

«Надо любым путем ее убирать из телерадиокомпании», – подумал Алик и вынужденно заоправдывался:

– Семен Петрович, я не понимаю о чем она.

– Перед вашим приходом он на меня накричал, выгнал из кабинета, а я ведь только по работе, по работе, – Валер рыдала.

– Семен Петрович, я готовлюсь к прямому эфиру, это у меня дебют, а она, словно бы специально…

Прямой эфир прошел без единой помарки, Алик чувствовал себя уверенно, словно всегда сидел в кресле ведущего. Валер создала ему переживание, стершее волнение перед телекамерой и публичным выступлением, и теперь она смотрела сквозь стекло, отделяющее монтажный пульт от телестудии, где Алик беседовал с Хамовским, и не могла понять…

После прямого эфира, когда Хамовский ушел, Алик успокоился, и мысль о Валер исчезла до следующего скандала. Он не любил портить жизнь, ни себе, ни окружающим и, считая нервную вспышку Валер верным признаком внутренней пустоты, записал свои впечатления:

***

Правила пустого бокала

«Удивительно то, что хотя внутренний мир человека всегда не полон, большинство стремится наполнить только карманы».

1. Каждый пустой бокал имеет жаждущий рот.

2. Каждый пустой бокал в момент наполнения становится нужен.

3. Стоит бокалу чокнуться, как он оказывается на пути к опустошению.

4. Пустой бокал успокаивается среди пустых.

5. Если один бокал из комплекта наполнен, пустые в расстройстве.

Пятый пункт Алик отнес к себе.

ПРОВЕРКА ИЗ ОКРУГА

«Как источникам и руслам рек нет дела до того, куда уходит поток воды, так и большинству людей нет дела до итогов своей деятельности».