Крайний случай

– Спаренный. Такое бывает. Занимайте свободные места.

– А где ее билет? Дайте посмотреть. Может, ошибка…

– А кто ты такой, чтобы я перед тобой отчитывалась? – возмутилась проводница, сознавая всю полноту власти в вагоне. – Спаренный билет у вас. Ясно?

Злобно глядя на въедливого пассажира, она громко гаркнула:

– Провожающих прошу выйти…

На ходу Сергей спрыгнул с подножки. Благо, машина рядом, и следующая станция неподалеку…

Железнодорожный состав сильно уступил бензиновым лошадям. Сергей до его прибытия успел выяснить у дежурной по станции, что с введением компьютерной продажи билетов одно место никак не может быть продано дважды…

Он ворвался в открывшийся вагон с таким же воодушевлением, как в свое время актеры Эйзенштейна – в Зимний дворец…

Проводница своим телом перекрыла доступ в служебное купе, где на столе лежала папка с проездными документами.

– Засунь свои компьютеры себе…! Двойные билеты есть! – кричала она на весь вагон. – А если ты не понимаешь такой простой вещи, то горе твоей матери…

– Вы как со мной разговариваете? Я сейчас к начальнику поезда пойду, – пообещал Сергей.

Веки проводницы нервно подернулись.

– Да хоть к самому Президенту.

«Сразу видно, стреляная птица», – понял Сергей и выскочил из вагона. Вслед ему унеслась реплика:

– Начальник поезда по составу ходит, и тебе его ни в жизнь не найти.

Предсказание служебной дамы оказалось форменной ложью. Солидный мужчина лет сорока пяти в кителе с погонами стоял в соседнем открытом тамбуре…

Подсадная ушла в другое купе, а семья Сергея расселась по своим местам. Он еще раз попрощался с детьми и женой, и в третий раз вышел из вагона, сопровождаемый тяжелым взглядом проводницы. Вот только взгляд этот скорее тяготил ее, чем Сергея, витавшего в облаках как от одержанной победы, так и от знакомого предчувствия, что теперь-то уж все будет хорошо.

Беспокойная поездка

«О бичевозах слышали? Ходят такие поезда на Тюменский Север, полные вахтовиков – рабочих, трудящихся по вахте, т. е. месяц работающих на нефтяных промыслах, месяц отдыхающих дома. Средь них попадаются люди отчаянные и разгульные, и коли они соседи по вагону, то жди неприятностей …»

Начало отпуска сродни цветению уставшей от зимы природы. По крайней мере, так казалось Сергею. Попаши-ка год средь мороза и тайги вдали от родного дома, то, если сердце ледком не тронулось, захочется отца с матерью повидать, и друзей, и места, что с детства знакомы.

Автотуризм приелся. Как только Сергей вспоминал бессонные ночи в машине с детьми на заднем сиденье и женой справа, то настроение мигом портилось. В этот раз дети давно у тещи, жена в санатории. В кармане, правда, не купейный, а плацкартный билет да и не до конечной станции, придется пересаживаться, и, скорее всего, на автобус. Но это ли проблемы?..

Цепь вагонов на десять минут замерла у вокзала. Пассажиры, как овцы, столпились возле входов, за которыми ждал кров, еда и сон… нетерпеливо подтолкнули наверх старушку, пробкой загородившую доступ в тамбур и никак не достававшую ногой до нижней ступеньки, вдогонку закинули ее огромные сумки. Следом, пихаясь и наступая на ноги, устремилась остальная публика. Сергей, поддавшись общему дорожному психозу, тоже оттеснил, кого смог, и забрался в вагон…

Прилипчивый дух дома на колесах окутал его. Он нашел свою полку, разложил вещи, сел и расслабился. На душе стало легче, будто уже доехал.

Поезд дернулся, вокзал поплыл прочь.

Влажное, пахнущее приятной свежестью постельное белье скрыло чумазый бугристый матрас и подушку, и… вскоре Сергея сморил глубокий сон. Состав шел на юг, время от времени останавливаясь…

Топот многих ног разбудил. Сергей приоткрыл глаза и в тусклом свете различил череду проходящих мимо одетых в барахло мужиков с рюкзаками и объемными сумками.

Напротив, у боковых полок, остановились двое. Они запихнули вещи под сиденье, уселись и принялись громко перекликаться с товарищами, рассредоточившимися по всему вагону. Все сводилось к одному: «Все ли в вагоне?»

«Вахтовики, – подумал Сергей, приподнялся и выглянул в окно. – Похоже, что Сургут. Два часа стоянки».

Он опять прилег и под неровные басы работяг вскоре задремал. Очнулся от того, что кто-то бесцеремонно сдвинул его ноги и сел на полку…

Четверо мужиков сгрудились вокруг столика у сквозного вагонного прохода. Голоса гудели энергично, как высоковольтные провода. Снедь падала на столик со стуком. Готовился запоздалый ужин…

Проскрежетал нож для вскрытия консервов. Пробулькала жидкость. Звучно встретились стаканы.

– Ну, поехали!

Четверка мужиков разом запрокинула головы. Крякнули.

– Между первой и второй перерывчик небольшой!

Раздалось бульканье.

– Чтоб не хуже и без проблем!

Звякнули, крякнули…

Стаканы наполнялись и опустошались так быстро, словно в них была вода, а держали их замученные солнцем пустынные странники. На фоне тостов, становившихся все менее внятными, а то и вовсе отсутствовавших, звонкой пощечиной прозвучал возглас:

– Что не до краев наливаешь? Хочешь, чтобы у меня глаз был, как у дохлой сороки?

– Иди ты… – прилетело в ответ угрожающее шипение, напоминающее змеиное.

Двое выпивох поставили локти на столик, собираясь помериться силой, и сей еле державшийся предмет немедленно опрокинулся.

Закуска полетела на пол. Задиры стукнулись лбами. Остальные продемонстрировали блестящую реакцию в ловле стаканов и бутылки. Раздался мат-перемат, и четверо пьяных дружно поползли по полу, как насекомые. Подобрали все, даже скумбрию в томате выскребли из тапка спящего соседа…

«Сказать бы им, чтобы тише сидели, да их тут как саранчи, и все пьют. Могут и морду набить, – размышлял Сергей, осторожно поглядывая на происходящее. – Неужели только я не сплю? Вряд ли. Сосед ворочается. Да они ж по всему вагону ужинают, баламутят. Скорее всего, многие не спят, да не решаются слово сказать…»

Квартет вахтовиков восстановил столик, расставил провиант и пошел курить. Вернулся секстет. Двое гостей были из соседнего купейного вагона, но из той же бригады вахтовиков. Они еле связно рассказывали, как одолевали свою соседку. До Сергея долетело: «…очень ничего себе дамочка…». Он прислушался.

– Мы выпили-то всего ничего, – лопотал один из новеньких. – А вот Степку развезло. Он поднялся на верхнюю полку. Ну мы внизу остались. Напротив, укрывшись простынкой, дамочка спала животом кверху…

– Она только вид делала, что спит… – продолжил второй. – Да нам без разницы. В дурака сыграть захотелось. Столик объедками завален, а живот-то у нее довольно широкий и плоский. Чем не игровая площадка? Вот мы на ней колоду и разбросали. Что обижаться? Все северяне – братья и сестры. Не со всего же маху лупили картами, а осторожно клали. Тут Степка, стервец, с полки ухнул. Женщина вскочила и в крик. Карты на пол. Она как поняла, что мы на ней играли, так прямо взбеленилась. Пришлось уйти, а Степка там остался…

Пьяный поздний ужин на четыре персоны перешел в хмельную ночную попойку на шесть… Голоса все гудели…

– Хлеб порежь.

– Нож куда-то запропастился.

– Он где-то на полу остался. Сходи у народа поспрашивай.