В поисках себя

Хорек побледнел. Он не знал, что ответить.

– Да ты не бойся меня. Пока. Удивлен, что я здесь?

Хорек согласно кивнул.

– Ты уже достаточно взрослый, чтобы знать, что все дела, которыми заправляла достойная покойница, а также дела всех других «воспитателей» так или иначе находятся под моим контролем. Спасибо, дочка, – Черный Лист поблагодарил Ветку, принесшую ему чашку горячего напитка, – Теперь уже ты будешь вести дела со мной. Раз уж Хлыст пропал. А как еще по-другому? Никак. Пока такие шустрики, как вы все, – он окинул взглядом притихших ребят, – еще маленькие, за вами присматривают специально поставленные для таких дел люди. Вы под их присмотром приносите доход в нашу общую большую организацию. Когда же вы взрослеете, вами занимаюсь уже я. В зависимости от ваших умений и успехов решаю, какое занимать место и на каких ролях вам быть в нашем обществе. Понимаешь?

– Да. Понимаю.

– Молодец, – Черный Лист отхлебнул чай и поморщился, – Горячий. Но это хорошо. Так вот. Поскольку ты теперь здесь за главного, то тебе и вести дела со мной дальше. Заниматься будете тем же, чем и всегда. Попрошайничать, приворовывать. А денежки лично ты, Хорек, будешь еженедельно приносить мне по адресу, который я тебе потом укажу. Понял?

– Да. Понял.

– Хорошо. А то, что я лично сюда зашел, так это потому, что захотелось самому посмотреть на пострелов, зарезавших Хлыста. Не отпирайтесь. Это сделали вы. Думаю, что это конкретно твоих, Хорек, рук дело. Да я не в претензии. Мне самому этот дуралей не нравился. Жадный, жестокий. Но самое главное, глупый. Толку от него большого все равно не было бы. Рано или поздно он кончил бы тем же.

– Но как вы уз…

– Как узнал? Не будь наивным, Хорек. В этом городе у меня везде свои глаза и уши. Виданное ли дело, когда стайка юнцов под покровом ночи сбрасывает в яму большой сверток, на поверку оказавшийся трупом человека, напрямую ведшему со мной дела? То, что кому-то хотелось бы укрыть, на самом деле все равно становится мне известно. Наперед предупреждаю. Играть со мной не стоит. Все должно идти по заранее обговоренному плану. Понимаешь?

– Да. понимаю.

– А вы, дети, понимаете?

– Понимаем, – за всех ответил Стрекоза.

– Тогда у нас с вами все будет хорошо. Ладно. Пожалуй, на этом все, – Черный Лист встал из-за стола, – Пойдем, Хорек, проводишь меня. Я должен обсудить с тобой кое-какие детали нашего будущего сотрудничества.

Когда через полчаса задумчивый Хорек вернулся в дом, ребята обступили его с расспросами о теме разговора с Черным Листом.

– Сказал, где его найти в следующий раз. Еще сказал, что у нас все будет по-старому, как при Старой Кларе. Он даже согласился со мной насчет объема наших еженедельных взносов. Мол, обязательно старайтесь, но пусть все будет в разумных пределах. Не как при Хлысте. Да. Еще сказал, что, если бы мы его не… Ну, вы понимаете. В общем, Хлысту и так бы не поздоровилось. Он, оказывается, утаивал часть доходов от организации. Вот, сука! Нас заставлял пахать, как проклятых, а часть средств прикарманивал себе. И еще, – Хорек замолчал.

– Что еще? – поторопили с ответом ребята.

– Сказал, что на меня у него отдельные планы. Какие, скажет потом…

Через несколько дней Хорек уже не жил вместе со своими подопечными из дома Старой Клары. Он снимал отдельную комнату в небольшом доме, расположенном в трех кварталах от места, в котором он провел последние одиннадцать лет. Да и за их делами он уже не следил непосредственно, поручив командование малолетними оборванцами Стрекозе. Сохраняя теплую привязанность к тем, с кем вырос, он часто навещал их. Сам же по требованию Черного Листа стал заниматься совсем иными вещами…

***

Коллин родилась в очень богатой и знатной семье. Ее отец, лорд Берин, помимо небольшого родового замка, расположенного в центре Селиена неподалеку от королевского дворца, владел несколькими земельными угодьями и различными шахтами, разбросанными по всей стране. На его землях выращивали продовольствие, в шахтах добывали полезные ископаемые. Эти угодья, а также множество ремесленных хозяйств в самом городе, приносили ее владельцу немалый материальный доход. Владел лорд Берин и двумя золотоносными приисками на востоке страны. Эти месторождения не отличались большим наличием драгоценного металла. Однако, и они приносили в копилку их господина определенное количество денег. Король Фарий, правивший Ретонией в это время и являющийся далеким родственником лорда Берина, назначил его своим поверенным в делах, касающихся международной торговли, а также сделал, наряду с еще несколькими лордами, ответственным за снабжение армии продовольствием и вооружением. Боги благоволили деятельности знатного лорда, утверждавшего, что вся его энергия направлена лишь во имя роста могущества родного государства. Что не мешало ему, однако, ежегодно преувеличивать собственное состояние. Кроме Коллин, в семье лорда Берина подрастала его вторая, младшая, дочь Эльза. Разница в возрасте между сестрами составляла четыре года. Но если Эльза была обычным, милым, пусть и несколько избалованным ребенком, доставлявшей исключительно радость своим родителям, Коллин с самого юного возраста причиняла некоторые неудобства своей знатной семье.

Коллин была прирожденным магом. Ее магический дар проявился очень рано, когда девочке исполнилось два года. Служанка, отвечавшая за ее воспитание, как обычно, в определенное время после полуденного приема пищи пыталась уложить спать непоседливое дитя. Коллин же ни в какую не желала расстаться со своими игрушками даже на небольшое время. Когда же служанка насильно вырвала красивую куклу из рук девочки, чтобы уложить ребенка в кроватку, Коллин не расплакалась от обиды, как сделали бы на ее месте обычные дети, а лишь зло и пристально посмотрела на свою «мучительницу». Через секунду платье служанки вспыхнуло синим пламенем. Объятая огнем женщина закричала от ужаса и боли и бросилась вон из детской комнаты мимо перепуганного ребенка. Выбежав в коридор, она сумела сделать лишь несколько шагов и упала на пол, потеряв сознание от болевого шока. И лишь тогда Коллин разревелась от испуга. На крики служанки и детский плач поспешили услышавшие их слуги. Одни бросились сбивать огонь с бесчувственной няньки, другие стали успокаивать безудержно рыдающую маленькую девочку.

Вечером того же дня замок лорда Берина посетили два мага из местной школы. Они не стали заходить внутрь. Общались с хозяином во дворе, наблюдая, как слуги готовят к последующему захоронению тело бедной служанки, скончавшейся от ужасных ожогов. Лорд Берин, как и все его домочадцы и прислуга, был напуган последними событиями, поэтому беспрекословно согласился с требованием магов передать им ребенка с необычайными способностями.

– Лорд Берин, вы должны нас правильно понять, – говорил невысокий светловолосый маг, облаченный в светло-серую рясу, – Мы не лишаем вас вашего дитя. Нет. Мы просто хотим обезопасить вас и окружающих от непредсказуемых последствий неконтролируемого проявления магического дара у вашей дочери, коим она наделена в избытке. Вы сможете посещать Коллин в нашей школе, когда вам заблагорассудится. Мы же проследим, чтобы она никому не смогла навредить. А также постараемся научить ее управлять своими способностями в правильном русле.

– Когда мы поймем, – вступил в разговор второй, очень толстый черноволосый маг, одетый в такую же одежду, что и первый маг, – что она в состоянии контролировать свою силу, Коллин вернется домой. Да, по ее совершеннолетию она будет обязана официально поступить в школу магов, чтобы в дальнейшем пройти инициацию. Но это уже отдельный вопрос, связанный с определенными параграфами нашего законодательства, с которым вы, уважаемый лорд Берин, и сами хорошо знакомы.

Лорд Берин лишь согласно кивал головой.

Через некоторое время рыдающая мать, жена лорда Берина, передала в руки магам своего ребенка. Коллин, в отличие от нее, была совершенно спокойна. Она, улыбаясь в ответ на улыбки незнакомых ей людей, с охотой протянула свои ручонки навстречу светловолосому магу, взявшему ее на руки. Толстяк принял от слуг большой сверток с личными детскими вещами. Через минуту маги с ребенком покинули замок.

До семи лет Коллин, от природы наделенная очень сильными магическими способностями, жила в школе магов. Уважаемые мужи и женщины следили за ее развитием, не допуская неоправданных всплесков выхода энергии наружу. Маги-наставники объясняли ребенку, какое место в этом мире она будет занимать, что делать со своим даром. Учили пользоваться магией. В разумных пределах, естественно. Постепенно Коллин поняла, как уметь сдерживать в себе то, что поначалу само-собой стремилось вырваться наружу. Она стала мечтать стать магом, полноправным членом ордена, приютившего ее на это время. Она лишь жалела, что получить звание мага можно лишь по достижению совершеннолетнего возраста.

Мать Коллин, тоскуя по своему ребенку, первые три года навещала ее чуть ли не ежедневно. После рождения Эльзы эти свидания стали реже, но лишь ненамного. Лорд Берин же словно бы отрекся от своего дитя. За все пять лет пребывания Коллин в школе магов он не посетил ее ни разу. Впрочем, Коллин было достаточно нежного и чуткого внимания матери, а также заботы строгих, но справедливых преподавателей.

В семилетнем возрасте Коллин вернули в отчий дом, объяснив, что теперь ребенок контролирует свою силу в достаточной мере, что теперь она совершенно неопасна для окружающих. Кроме всего прочего, пояснили маги, Коллин строго-настрого запрещено пользоваться магией в любом ее проявлении без присутствия других магов, а также без их особого разрешения до получения ею звания мага. Однако, эти заверения не возымели должного эффекта на людей, проживающих в замке. И девочка не могла не заметить, что ее отец, а также все его слуги относятся к ней с определенной долей опаски. Никто лишний раз не собирался с ней заговорить, пообщаться. Ее возвращению рада была лишь мать. Но даже и она, было заметно, вздрагивала всякий раз, когда Коллин пыталась обнять ее. А когда Коллин подходила к младшей сестренке, даже их мать бледнела в тревожном ожидании чего-то нехорошего, что ненароком могло бы произойти. Такое отношение со стороны окружающих ее людей в скором времени сделало Коллин замкнутым, нелюдимым ребенком, не желающим обременять окружающих своим присутствием. После занятий с многочисленными преподавателями, отвечающими за ее общее образование, она все чаще уединялась в своей комнате, где втайне от всех в нарушение всех запретов развлекалась лишь тем, что взглядом на расстоянии поджигала-тушила восковые свечи.

Когда Коллин исполнилось четырнадцать лет, умерла ее мама. Не смогли помочь многочисленные лучшие целители, нанятые лордом Берином. Всеобщее горе на Коллин отразилось гораздо сильнее, чем на других членов семьи. Ее чувство одиночества стократ усилилось. Отец все также был холоден по отношению к своей старшей дочери. Слуги, помня трагический инцидент с нянькой Коллин, откровенно побаивались присутствия в одном с ними доме, пусть еще и не полноценного, но сильного мага, поэтому старались как можно реже попадаться ей на глаза. От полного отчаяния Коллин спасало лишь то, что ее младшая сестренка Эльза была без ума от будущей студентки школы магов. Веселая и жизнерадостная девочка искренне любила свою старшую сестру. Она недовольно хмурила бровки и надувала губки, когда отец пытался ограничить ее общение с Коллин. Эльза упрямо топала ножкой по полу, настаивая на том, что она обязана проводить свое личное время с сестрой, когда ей вздумается. Лорд Берин скрипел зубами, но отказать дочери был не в силах. Лишь приказал слугам всегда находиться поблизости с девочкой, когда та запиралась в комнате с его старшим отпрыском. На всякий случай. А девочки в свободное от учебы время, радуясь уединению, обычно усаживались на широкий диван, удобно устраиваясь на подушках, разложенных по его краям. Старшая читала младшей нравящиеся ей книги. Эльза, слушая тихий голос сестры, прижималась к ней всем телом, время от времени нежно целуя ее в плечо. Коллин, улыбаясь только в такие минуты, отвечала ей поцелуем в лобик. Иногда Эльза, клянясь, что никогда и никому ничего про это не расскажет, упрашивала Коллин показать ей какой-нибудь небольшой магический фокус. Та, притворно хмурясь, лишний раз говорила, что такие вещи для нее пока что находятся под запретом, но всегда уступала просьбам сестренки. Тогда под откровенные, грозящие перерасти в бурные восторги ожидающего маленького чуда ребенка Коллин снова делала то, что постоянно совершала сама, оставаясь наедине с собой, оттачивая свое совершенство в ощущении управлением магической энергией при ее перетекании из одной формы в другую. Коллин взглядом снова и снова поджигала фитиль свечки, каждый раз заставляя его потухнуть от легкого дуновения воздушного потока, словно бы взявшегося из ниоткуда.

К восемнадцати годам Коллин превратилась в очень красивую девушку. Высокая и статная, с белоснежной кожей, густыми каштановыми волосами, уложенными в сложную прическу, безупречными чертами лица и прекрасной фигурой она привлекала к себе взгляды любого человека, встречающегося с ней. Правда, ее красоту немного омрачала некая суровость во взгляде, напоминающая об определенного рода надменности и неприступности. Впрочем, подобное и в самом деле присутствовало в характере будущей магички. Коллин безусловно была особенной, но та некоторая настороженность по отношению к ней обычных людей, окружавших ее в родном доме, со временем еще больше укрепила в Коллин мысль о собственной особенности и неповторимости. Да, совсем скоро, по достижении восемнадцати лет, она должна была, пусть и не насовсем, покинуть отчий дом, чтобы пройти полноценное обучение в школе магов. Наконец-то уже на законных основаниях она сможет углублять свои познания в магических науках, изучать новые формулы и заклинания. Наконец-то она сможет, не скрываясь от посторонних, выплескивать из себя рвущуюся наружу энергию, накопившуюся в ней за эти годы. Наконец-то она сможет стать полноправным чародеем. Тем, кого в народе безгранично уважают и почитают, признавая за ними существенную силу и значимость. Да, Коллин осознала свою особенность достаточно рано. Поэтому у нее было достаточно времени, чтобы понять еще одну вещь. Люди, помимо уважения, безгранично бояться всех, кто наделен непостижимыми для сознания обычного человека способностями. Боятся и стараются по мере возможности оградиться от таких особенных. Что ж, поняла про себя Коллин, пусть так оно и будет. Кто все они такие, чтобы стоять в ровен с ней? Ничтожные создания, чей даже жизненный век, отмеренный богами, несоизмеримо мал в сравнение с веком самого захудалого мага. А уж она-то далека от понятия захудалости. Ее всегда опасались и сторонились, заставляя тосковать в одиночестве. Так и она должна отплатить всем той же монетой. Она всех их презирает, этих людишек, предавшихся суете и никчемным заботам. На этой земле есть лишь один человечек, кого она безмерно любит и чтит. Это Эльза, ее дорогая сестренка. Лишь для нее она сделает все возможное и невозможное, что понадобится для достижения ее счастья. А всем остальным смертным останется лишь одно: преклоняться перед ее могуществом, которым она, в этом Колин не сомневалась, обязательно будет обладать в скором будущем.

Ожидание приближающегося совершеннолетия и последующего за этим отъезда из родового замка сделало Коллин менее сдержанной в общении с окружающими ее людьми. Обычно молчаливая и задумчивая, не склонная к внешнему проявлению собственных эмоций, она все чаще стала прикрикивать на слуг, чего прежде никогда не позволяла себе делать, стала достаточно прямой и резкой в своих высказываниях. Слуги, и так беспрекословно и добросовестно выполняющие свои обязанности, помня, кем на самом деле является их молодая хозяйка и откровенно побаивающиеся ее, все чаще пребывали в состоянии нервного стресса, не понимая, чем не смогли угодить разгневанной девушке. Лорд Берин, замечая некую нервозность персонала, лишь удивленно вскидывал бровь, но не вмешивался в ход дел.

Однажды (дело было ровно за три дня до ее восемнадцатилетия) Коллин, как это и было заведено в их доме в вечернее время, сидела за одним столом с Эльзой и отцом. Слуги молчаливо обслуживали господ, меняя им блюда в их ужин. Коллин была чем-то озабочена. В ее голове роились различные мысли, связанные с предстоящим отъездом, поэтому девушка была достаточно рассеяна. К ее месту за столом подошла пожилая служанка, собирая на поднос использованную посуду. Коллин неосознанно сделала неловкое движение рукой и задела поднос, расположенный на левой руке служанки. Тарелки, чашки, вилки, ложки, – все с грохотом посыпалось на пол. Служанка застыла на месте, в страхе прижав край фартука к лицу. Ее расширившиеся глаза остановились на испуганном от неожиданности лице лорда Берина. Эльза с непониманием, но любопытством смотрела то на отца, поперхнувшегося едой и теперь тщательно откашливающегося, то на побледневшую служанку, то на сестру, смотрящую исключительно на их отца.

– Ничего страшного не произошло, – тихо проговорила Коллин, – Ведь так, отец?

Лорд Берин, наконец, справился с кашлем. Он знаком руки приказал служанке прибрать разбившуюся посуду.

– Это всего лишь разбитые тарелки. Никакой магии, отец, – голос Коллин стал немного строже и громче, – Ведь это так?

Эльза прекратила жевать и с интересом стала следить за тем, что будет дальше. Она была удивлена тоном сестры, до этого момента никогда не позволявшей себе подобной твердости в общении с родителем.

– Ты о чем? – лорд Берин не понимал, почему дочь нарушила сложившиеся традиции молчаливого приема пищи.

– Ты знаешь, о чем я.

– Не понимаю тебя, Коллин.

Коллин перевела свой взгляд на сестру.

– Эльза, милая, прошу тебя, оставь нас с отцом наедине. И все слуги уйдите. Немедленно.

– Коллин, что на тебя нашло? – спросила недоумевающая Эльза.

– Так надо, дорогая. Так надо.

– Ты что себе позволяешь? – лорд Берин повысил голос, удивленный тоном дочери.

– Еще раз повторяю. Оставьте нас с отцом наедине. Немедленно, – резко выпалила Коллин, обращаясь к слугам, застывшим в нерешительности. И уже немного мягче, посмотрев в глаза Эльзы, добавила, – Сестренка, прошу тебя, уйди, пожалуйста.

Лорд Берин побледнел от гнева, но в его глазах появился испуг. Он молча кивнул, приказывая слугам подчиниться распоряжению молодой госпожи. Взял со стола салфетку и вытер ей рот. На Коллин он не смотрел. Эльза с обиженным видом вместе со слугами покинула гостиную.

Коллин встала из-за стола и подошла к отцу, остановившись справа от него. Лорд Берин нерешительно полуобернулся к дочери, глядя на ее руки.

– Что случилось, Коллин? Почему ты себя так ведешь? – строго спросил он.