В поисках себя

– Отнюдь. Хотя, может и так. Тогда давай рассмотрим мои умозаключения на некоторых конкретных примерах. Разберем все, так сказать, на пальцах, – предложил господин Офиниус.

– Давайте. Может, я быстрее пойму, что вы имеете в виду, – согласился Терсий.

– Рассмотрим рабов и нас, свободных людей. Бездна мрака! Опять я использую это слово. Тогда по-другому. Назовем себя вольными людьми.

– Это нормально, – кивнул Терсий.

– Так вот. По сути, мы, рабы и вольные, – это одни и те же люди. Разница между нами присутствует лишь в самой возможности и ее объеме самостоятельно осуществлять некоторые действия, заранее обусловленные определенными ограничениями. Заметь, я говорю, не все действия, а некоторые. Этих действий у вольных людей гораздо больше по их общему количеству, чем у людей, находящихся в рабстве. Но все-таки и для нас, вольных людей, есть свои ограничения. Мы с тобой, например, имеем право на беспрепятственное перемещение по разным странам. В относительных границах, разумеется. Но, опять же, нам дозволено бывать далеко не везде, где захочется. У рабов и такой возможности нет. Да. Они привязаны к владениям их хозяев. Далее. Мы с тобой связаны сводом определенных законов того государства, на территории которого в данный период времени находимся. То есть мы вынуждены, независимо от нашего с тобой желания, придерживаться тех правил, которые приняты в той или иной стране благодаря волеизъявлению тех, кто имеет намного более высокий статус, чем наш. Рабы же исполняют, помимо общепринятых в государстве правил, еще и волеизъявление собственного хозяина.

– Так я и говорю, что рабы абсолютно бесправные люди, – заметил Терсий.

– Отчасти, ты прав. Но посмотри на это с другой стороны, – господин Офиниус знаком пригласил Терсия продолжить их путь к той части рынка, где шла торговля людьми.

– Это с какой же? – принял приглашение Терсий.

– Возьмем народ нашей с тобой родины. У нас рабство отменено давным-давно. Так? Так. На принудительных работах используется труд лишь преступников и военнопленных. Правильно?

– Да. Правильно, – согласился Терсий.

– Так вот. Последних мы рассматривать не будем. Они несут заслуженное наказание. Посмотрим на наших крестьян и ремесленников. Вольные люди? Да. Вольные. Но вряд ли совершенно свободные. Их свобода тоже ограничена всевозможными обстоятельствами.

– Какими?

– Крестьяне, например, привязаны к земле, на которой выращивают урожай. И по большей мере землю эту они снимают внаем у владельцев этой самой земли. А что им еще остается? Жить самим, кормить своих близких как-то надо. Или возьмем ремесленников. Они тоже привязаны к местам своей работы. Никто из них и не подумает всерьез заняться чем-то другим, что милее их душе. При этом и те, и другие обязаны ежегодно отдавать часть своих доходов, приобретенных за счет своего труда, государству в виде налогов. Так? Так. И где же тогда, по-твоему, объединение двух понятий: свобода и воля? Получается, что наш с тобой народ, будучи вольными людьми, совершенно несвободен.

– К чему вы клоните? – Терсий подозрительно посмотрел на господина Офиниуса.

– О, нет. Я не пытаюсь осудить существующий миропорядок. Нет. Я всего лишь стараюсь объяснить тебе, что большинство людей не являются абсолютно свободными.

– Большинство – да. Но не власть предержащие.

– И в этом ты, Терсий, не совсем прав.

– И в чем же я неправ?

– Власть предержащие тоже ограничены в своей, так называемой, свободе. Они тоже подчиняются многим правилам. У них, правда, больше возможностей для осуществления своих собственных нужд, чем у тех же крестьян или ремесленников. Но и они не переступают определенную черту, за которой для них может наступить крах их положения в обществе.

– Это как?

– Я говорю об отсутствии разумного подхода к собственному пониманию свободы. Это тот случай, когда такая неразумность приводит общественное сознание к единому мнению, что с такой властью необходимо что-то делать, что необходимо что-то менять.

– Вы говорите о народных недовольствах, приводящих к бунтам?

– Именно, мой друг, именно. А что касается самих рабов, то посмотри, сколько из них живут в гораздо более выгодных условиях под крылом своего разумного господина, чем наши крестьяне или ремесленники, которые считаются вольными людьми. Рабам не нужно задумываться о вынужденном поиске работы, дающей возможность прокормить себя и свою семью. Именно этим они в полной мере наделены своими хозяевами. Многие рабы, не все, разумеется, одеты своими господами гораздо лучше многих наших с тобой соотечественников. Многие из них не знают, что такое нужда, голод, отсутствие крова над головой. Нет. Бывают исключения из правил. Но такие исключения обычно рано или поздно провоцируют народные волнения и бунты, которые не приводят ни к чему хорошему. Вот и получается, что порой не понять, в каком статусе человеку лучше находиться. А про свободу я и вовсе промолчу. Впрочем, пойми, я совсем не одобряю институт работорговли или что-то связанное с ним. Я говорю о разумных подходах к государственному обустройству в целом, об отношениях между людьми.

– Все равно для меня все это не очень понятно. Но пусть будет так, как вы говорите, – Терсий устал вникать в смысл сказанного его господином.

– Вижу, друг мой, я вконец запутал тебя своими рассуждениями. Признаться, я и сам стал путаться в них, – господин Офиниус засмеялся, – Поэтому прекратим этот разговор. В конце лишь скажу, – мужчина улыбнулся, – что все мы действуем, осознанно или нет, по воле незримых для нас существ, давным-давно определивших наши судьбы и выбравших за нас наши пути.

– Хвала богам, – Терсий поднял взгляд в небо.

– Вот, мы и пришли, – господин Офиниус остановился за спинами людей, образовавших почти непроходимую стену из человеческих тел, – Терсий, нам как-то надо пробраться сквозь эту живую изгородь.

– Сейчас я все устрою, господин.

Терсий решительно начал раздвигать в стороны стоящих перед ним людей, образовывая узкий проход, сквозь который он и его господин медленно пробирались вперед. Недовольные обыватели, потревоженные достаточно грубым к ним отношением со стороны нахального иноземца, собирались высказать ему свое возмущение, но, заметив его спутника, а точнее висевший на его шее серебряный медальон в форме многолучевой звезды, сами подавались в сторону, напирая спиной на соседей и образовывая еще большее место для прохода. При этом люди с почтением кланялись невозмутимому господину Офиниусу, который, казалось, не замечал уважительного к нему отношения.

Миновав скопление посетителей, Терсий и господин Офиниус оказались на широкой площадке, с трех сторон ограниченной высоким деревянным забором. Само ограждение было разделено на двадцать частей, образованных длинными бревнами, горизонтально установленными на метровые столбики, вкопанные в землю. Внутри своеобразных загонов, площадью примерно шесть на шесть метров каждый, находились рабы, выставленные на продажу. В каждом загоне было около двадцати человек: мужчины, женщины, иногда дети. Среди рабов были и чернокожие уроженцы из совсем далеких южных земель, и бронзовокожие жители близлежащих к Аффену государств, и представители северных краев, отличающиеся достаточно светлой, хоть и загорелой кожей. Сами рабы не казались изможденными пленниками. Стараясь выгоднее продать свой товар, их нынешние хозяева относительно сносно заботились об этих людях. Во всяком случае, в период подготовки их к перепродаже. Все рабы были одеты в достаточно хорошую, чистую одежду, свойственную местному климату. Их своевременно и хорошо кормили. Единственным их отличием от вольных простолюдинов местного населения была некая затравленность во взгляде, который рабы старались отвести от рассматривающих их людей. Возле каждого загона толпились потенциальные покупатели живого товара, тщательно изучающие и оценивающие возможное приобретение. Продавцы рабов всячески нахваливали свой товар, рассказывая о достоинствах того или иного невольника. При определенном выборе одного или нескольких рабов покупатель вступал с продавцом в оживленный спор о конечной стоимости покупки. Иногда удавалось сбросить первоначальную цену, иногда нет. Но в конечном итоге довольными оставались обе стороны. Перекупленных рабов, связанных за руки друг с другом длинной веревкой, их новые хозяева под присмотром своей охраны уводили с рынка.

– Самое отвратительное в этом месте, – сказал господин Офиниус так, чтобы его слышал только Терсий, – это то, что на продажу выставляют даже детей. И порой их разлучают со своими родителями, которых тоже кому-то продают. Здесь сказывается самое главное бесправие этих несчастных. Они не выбирают свое будущее.

Терсий ничего не ответил. Только глубоко вздохнул.

Господин Офиниус медленно шел вдоль ограждений, отделяющих его от невольников. Он внимательно присматривался к каждому рабу, безропотно ожидающему свою участь. Работорговцы, замечающие кулон на груди господина Офиниуса, указывающий, что перед ними находится маг, низко кланялись ему. Они делали неуверенный шаг в его направлении, собираясь узнать, чем бы могли угодить столь знатному человеку, но молча отступали в смущении, когда тот пресекал их попытки останавливающим жестом руки. Терсий просто шел за своим господином, стараясь не смотреть ни на рабов, ни на их продавцов.

На одиннадцатом загоне господин Офиниус внезапно остановился. Очередной работорговец отступил назад, когда ему дали понять, что пока что не нуждаются в его услугах. Маг внимательно смотрел в конец загона, где на голой земле сидел мужчина-раб, спиной прислонившись к стене забора и незряче смотрящий перед собой. Через минуту господин Офиниус, потеряв интерес к мужчине, продолжил свое перемещение вдоль остальных загонов. Дойдя до конца и ничем более не заинтересовавшись, он вернулся к месту, вызвавшему у него некоторое замешательство.

– Господин Офиниус, вас что-то заинтересовало в этом месте? – спросил Терсий.

– Пожалуй, – задумчиво произнес маг, снова пристально посмотревший на сидевшего у забора одинокого мужчину.

– Неужели, вы все-таки кого-то нашли?

– Сейчас мы в этом удостоверимся. Милейший, – обратился он к работорговцу, ответственному за данный загон.

– Я весь к вашим услугам, господин, – грузный работорговец в желто-зеленом халате, низко кланяясь, подскочил к господину Офиниусу.

Терсий властным жестом показал ему, что не стоит приближаться ближе определенного расстояния.

– Покажите мне, милейший, во-он того раба, – маг указал рукой в нужном направлении, – Подведите его ко мне.

Работорговец с нескрываемым удивлением посмотрел в указанную ему сторону.

– Господин, осмелюсь сказать, что вы выбрали не самую лучшую кандидатуру для возможной покупки. Позвольте посоветовать вам другие варианты. У меня здесь…

– Я не спрашиваю вашего совета, милейший, – несколько надменно заметил господин Офиниус, – Я прошу вас подвести ко мне именно этого человека.

– Как вам будет угодно, господин. Как вам будет угодно.

Работорговец прошел внутрь загона, пробрался мимо расступающихся перед ним молодых женщин и мужчин к указанному рабу и что-то тихо сказал ему. Затем он вернулся к началу загона. Раб с неохотой поднялся на ноги и проследовал за своим хозяином. Остановившись напротив господина Офиниуса, мужчина потупил свой взор. Это был человек лет сорока, хотя выглядел лет на десять старше своего истинного возраста. Ростом он был немногим ниже Терсия. Достаточно крепок, но излишне худощав. Его пепельные волосы были очень коротко острижены. Несмотря на сильный загар, в нем угадывался уроженец одной из северных стран.

– Как твое имя? – спросил господин Офиниус у раба.

– Его зовут… – попытался ответить за мужчину работорговец.

– Я не вас спрашиваю, милейший, – господин Офиниус резко прервал словоизлияния услужливого продавца людей.

Работорговец замолчал и обиженно насупился, исподлобья поглядывая на грубо одернувшего его мага.