69 параллель

Дорога без конца
Андрей Воронин

Мурманск, большой и холодный город на севере. Два пожилых одиноких человека встречаются в городском сквере на скамейке. Они жили своей обычной жизнью. У неё есть дочь, которая уехала в южный курортный город, и они поссорились из-за жилплощади и не простили друг друга. У него только английский стаффордширский терьер.Эти редкие встречи становятся смыслом их жизни.

Глава 1. Принц Уэльский

Маленький щенок английского стаффордширского терьера первым услышал звук открывающейся входной двери и почуяв появление в комнате постороннего, выпустив из розовой пасти тёплый сосок матери и растолкав остальных четырёх щенков помёта, которые посапывали под тёплым подбрюшьем молодой суки, малыш выполз из под её задней ноги и поскуливая от любопытства, вприпрыжку поскакал к вошедшим в комнату мужчинам.

– Какой смелый кутёнок! – восхитился видом бесстрашного щенка Леонид Евгеньевич.

Щенок действительно был хорош, с блестящей короткой жёсткой шкуркой рыже-белой масти, с умными тёмными глазами на лобастой голове и небольшими висящими ушами, крепко сложенный и уже твёрдо стоявший на своих небольших, но мускулистых ногах. Его окаймлённая черными бархатными губами розовая пасть с крепкой челюстью и крупными белыми сильными зубами с правильным ножницеобразным прикусом была широко раскрыта и оттуда свешивался на сторону толстенький влажный язык. Небольшой толстый прут хвоста малыша приветливо кивался из стороны в сторону. Голова маленького терьера смотрелась весело, белая с большим ярко-рыжим пятном покрывавшем правый глаз и правое ухо, такая несимметричная окраска морды придавала ей забавное и неповторимое выражение.

– Да ты, Леонид Евгеньевич ещё остальных не видел, – поспешил направить гостя в нужное ему русло хозяин собаки. – Ты посмотри какие красавцы!

И мужчина погладив по голове суку, приподнявшуюся с тревогой и настороженно смотревшую на незнакомца, оторвал от неё проснувшихся щенков и выложил их перед покупателем у миски с мелко нарезанными кусками говядины. Молодая мать тоже встала и подошла к столпившимся у большой миски щенкам и стала их нежно облизывать, недоверчиво поглядывая на Леонида Евгеньевича.

– Леонид Евгеньевич, ты же вроде девочку хотел, – напомнил покупателю хозяин и выбрав одного из щенков, оторвал его от миски и протянул бережно второму мужчине. – Смотри какая крепкая сучка, а зубы, смотри какая пасть тёмная, хорошая охранница будет.

– Да, хорошая девочка, – согласился Леонид Евгеньевич, приняв от владельца щенка, бережно подхватив его под тёплое розовое брюшко большой шершавой ладонью, стал внимательно осматривать его прикус и цвет глаз.

– Я тебе настоятельно рекомендую, – убеждал покупателя хозяин, – девочка и преданней, и хлопот с ней меньше, когда гон начнётся. Смотри какая красавица.

Меж тем щенок, первым встретивший вошедших, уже насытился поданным на завтрак мясом и пячась задним ходом, растолкав своих более медлительных братьев и сестёр отошёл от миски и отряхнув уши задней ногой, затем весело взбрыкнув всеми лапами, хлопая ушами потешно подбежал к ногам Леонида Евгеньевича, вцепился зубастой мордой в шнурки на его ботинках и стал тащить того к выходу.

Мужчина улыбнулся, осторожно опустил на пол, предложенную ему к покупке хозяином девочку, взял на руки хулигана и поцеловав его в тёмный нос, на крепкой весёлой морде, обратившись к продавцу, настойчиво попросил:

– Извини Семён Емельянович, видишь сам, он ко мне просится, – показал он хозяину выбранного им щенка. – Ну, как же можно ему отказать.

– Ну, что с тобой поделаешь, Леонид Евгеньевич, – вздохнул с сожалением продавец, – скажу тебе по секрету, хотел я этого кутёнка батюшке нашего прихода оставить, давно он у меня просил кобелька. Но не могу тебе отказать. Вот же проказник какой, не мог спокойно посидеть, знать такая у него судьба. Ну, что ж бери, право слово, он сам тебя выбрал.

Вот уже больше трёх лет прошло с тех пор как Леонид Евгеньевич Тычина вышел на пенсию. Вернее он не сам ушёл, а его «выпроводили», так как сам-то Леонид Евгеньевич всю жизнь проработав в рыбном порту в отделе снабжения бухгалтером, очень любил свою невзрачную на вид должность обычного клерка и не представлял себе своё существование без своего скромного рабочего стола у окна в маленьком кабинете, своего любимого видавшего виды «Hewlett-Packard» на нём, тихого тиканья старых часов с круглым циферблатом на стене напротив, отмеряющих рабочий день на время до обеда и после.

Его рабочее место находилось в здании администрации рыбного порта, на третьем этаже у окна с видом на Кольский залив, где вдоль причалов высились и громоздились стрелы портовых кранов и толпились у причальных «стенок» морские рыболовецкие суда разных типов и размеров, приходившие в порт Мурманска на разгрузку и межрейсовую стоянку. Сам Леонид Евгеньевич после окончания мореходки и прохождении морской практики никогда больше не ходил в море даже на прогулочном катере, так как страдал от морской качки и залив, и морские суда уже давно видел только из окна своего рабочего кабинета. Но сама эта принадлежность к порту и романтика морских странствий, крики чаек над разгружаемой из трюмов БМРТ в брикетах мороженной рыбы, тревожные звонки портовых кранов, перекличка грузчиков и гудки уходящих в рейс рыболовных судов, всё это придавало такому невзрачному на вид месту у окна в кабинете Леонида Евгеньевича необычайную для него привлекательность и значимость. Наличие у него заветного синего пропуска в порт, с его романтическим морским антуражем и опьяняющим запахом моря, морских водорослей и свежей рыбы сопровождали Леонида Евгеньевича всю его сознательную жизнь, с момента окончания мореходного училища, когда он в первый раз пришёл после окончания практики в бухгалтерию порта и до того последнего дня, когда начальник отдела кадров зачитал ему с почтением приказ о выводе на пенсию и прошли проводы Леонида Евгеньевича «благодарными» сослуживцами в портовой столовой.

Пожилой бухгалтер и так по складу своего характера не имевший близких друзей на службе, оставшись без своей любимой работы постепенно потерял контакты с сослуживцами, дежурные сочувствующие звонки которых неумолимо и закономерно сами-собой вскоре совсем прекратились. Немногочисленные дальние родственники хотя конечно помнили и любили по-родственному Леонида Евгеньевича, но жили на материке, очень далеко от Мурманска и звонили ему только по праздникам, да и то в большинстве своём ограничивались пересылкой по Viber дежурных поздравительных иконок к Новому году и Рождеству. Оставались правда встречи несколько раз в году со школьными одноклассниками из его любимой 23 школы, мальчишки которой как сговорившись после окончания своего 10 «А» почти все дружно поступили в мурманскую мореходку. Тычина эти встречи не пропускал, но они были так редки, а сами его бывшие одноклассники-однокурсники превратились из романтичных подростков в умудрённых жизненным опытом степенных мужчин. Кто-то из них, так же как и Леонид Евгеньевич, раз и навсегда связал свою жизнь с морем, а большинство хлебнув по полной морской романтики, выбрали более земные профессии, стали инженерами, пошли в торговлю и предпринимательство, а один из них, Толя Попов, дослужился до большого чина в полиции. Только вот годы брали своё и с каждым прожитым годом количество школьных друзей естественным образом необратимо уменьшалось. Сам Леонид Евгеньевич по складу своего характера не страдал от нехватки общения, так как и раньше не был склонен заводить новых приятелей и изливать душу перед посторонними людьми или просить кого-то о преференциях и помощи.

После трагической гибели жены и сына произошедшей семь лет назад, которых погубил уснувший на дороге в Карелии дальнобойщик, выехавший на встречную полосу, когда те отправились в летний отпуск на юг, на машине сына, Тычина перестал интересоваться женщинами как мужчина и женщины, не получая ответных флюидов внимания, так же потеряли к нему интерес. А, чтобы быть кому-то нужным отставной бухгалтер завёл себе собаку, небольшого роста, коренастого английского стаффордширского терьера, добродушное и преданное создание, в отличие от своих воинствующих американских потомков.

Желание завести собаку являлось заветной, ещё детской мечтой Леонида Евгеньевича. Но в детстве этому противились строгие родители, которые считали содержание собаки не уместным в их кристально-стерильной кооперативной квартире, а позже жена Татьяна, которая также являлась сторонницей идеального порядка в доме, всё его отговаривала и убеждала, что собака не должна жить в квартире, а содержать её можно только в доме, что собака не сможет оставаться одна пока они будут вдвоём на работе и что вот, может быть, когда они выйдут на пенсию и передут с Севера в среднюю полосу, где купят себе домик на берегу реки в Подмосковье или в Калуге, вот тогда-то и можно будет осуществить его детскую мечту, иметь в доме собаку. Теперь же не опасаясь нарушить чьё-либо спокойствие, в душе извинившись перед матерью и покойной женой, отставной бухгалтер смог наконец-то исполнить свою давнюю мечту. Мечту он назвал Принц Уэльский, потому что эту породу собак вывели при дворе её Величества королевы Великобритании и образ этого терьера за свою преданность и отвагу красовался на гербе королевских гвардейцев. Щенок стал отдушиной для Леонида Евгеньевича, в него он вложил всю свою нерастраченную нежность и любовь, которую может быть стеснялся обратить к своим близким людям опасаясь, что это может быть воспринято за проявление его слабости.

Дни Леонида Евгеньевича мало отличались от заведённого им ранее распорядка. Проснувшись рано утром, разбуженный холодным и влажным носом уже повзрослевшего Принца Уэльского, уткнувшегося ему в щёку, сообщавшего, что пора на прогулку, Тычина одевался и взяв собаку на поводок, спускался по лестнице во двор своей сталинской четырёхэтажки на Пушкинской, затем шёл к скверу у Городской думы. В эти ранние часы улицы в центре города выглядели ещё пустынными, первые спешащие на работу мурманчане стекались из своих дворов ручейками на остановки общественного транспорта и Леонид Евгеньевич уже в сквере спускал с поводка Принца Уэльского, который весело и с энтузиазмом носился по красивым заснеженным аллеям, между деревьями и сквозь кустарники, изредка дружелюбно обнюхиваясь с редкими встречными собаками, которых также выводили на утреннюю прогулку из соседних домов. Дорожки городского сквера украшали винтажные чугунные фонарные столбы с круглыми плафонами светильников, со струящимися от плафонов вдоль столбов, сверху вниз, праздничными гирляндами иллюминации. Здесь же располагались ряды выполненных в одном стиле с чугунным литьём фонарей деревянные скамейки, с чугунными же литыми ножками. К мягкому свету матовых фонарей в сквере добавлялись огни высотки гостиницы «Арктика» на площади Пяти Углов, иллюминация новомодных торговых центров и свет фар потока транспорта на проспекте Ленина, зажигающиеся окна просыпающихся жилых сталинок на тихой улице Воровского, с лепными балкончиками и капителями, из которых преимущественно и состоит исторический центр Мурманска.

Затем они вдвоём с терьером возвращались домой, где пожилой мужчина кормил питомца и готовил себе завтрак. После гибели жены Татьяны и сына, Тычина вынужден был научиться готовить себе сам, предпочитая простые не сложные блюда, без особых изысков. Обычно его утренний рацион состоял из овсяной каши с кусочками фруктов, банана или яблока, или с каким-нибудь ягодным джемом, в другие дни это мог быть обычный омлет заправленный мелко нарезанными помидорами и луком. Особыми мантульями Леонид Евгеньевич себя не баловал. Придерживаясь диеты установленной ещё бывшей супругой, он старался не есть много жирной и жареной пищи, мясо позволял себе редко, по праздникам и в основном не жирное, постное. На ужин Тычина предпочитал не жирную жареную рыбу, треску или камбалу, спагетти с мелко натёртым сыром, иногда позволял себе сухое красное грузинское «Киндзмараули», но совсем немного, половину фужера или бутылочку тёмного чешского пива, если шёл значимый футбольный матч по спортивному каналу. Почему дорогой читатель, я так много уделяю внимания таким обычным вещам в жизни моего героя, потому что до сего недавнего времени она, его одинокая жизнь и состояла из вполне обычных рутинных дел, дни проходили как близнецы, один похожий на другой, менялось толко время года и погода за окном Леонида Евгеньевича, что же говорить, пенсия.

Фотография жены и сына Артёма стояли у Тычины на мебельной стенке рядом с телевизором и ложась спасть Леонид Евгеньевич рассказывал им о том как прошёл его очередной день без них и желал своим родным спокойной ночи. Сердце Леонида Евгеньевича до сих пор щемило при воспоминании о безвременной потере родных и слёзы иногда непроизвольно сочились из его глаз на подушку.

С весны до осени в хорошую погоду Леонид Евгеньевич иногда бегал трусцой по городскому стадиону, который находился недалеко от его дома. Но знакомств с другими пенсионерами он не заводил, те обычно здесь же по утрам занимались вошедшей в тренд «скандинавской» ходьбой с лыжными палками и передвигались по беговым дорожкам стадиона небольшими группками, синхронно подпрыгивая как пингвины на прогулке. В средствах Леонид Евгеньевич особенно не нуждался, хотя пенсия ему назначена была не большая, он считал себя человеком не расточительным и довольствовался малым. Мужчина имел небольшой сберегательный счёт в банке, суммой которого правда после смерти жены не интересовался. Вещи свои носил бережно, хотя имел в гардеробе пару хороших костюмов, которые они покупали ещё с женой по случаю, в туристической поездке в Финляндию, и несколько пар приличной обуви и хорошие швейцарские часы подаренные ему сыном Артёмом после своего первого самостоятельного рейса. Сын Леонида Евгеньевича рос умным, воспитанным мальчиком, окончив мореходку ходил в море вторым штурманом на рыбаках, большую часть своей небольшой самостоятельной жизни провёл в море и погиб не успев завести семью и обрадовать родителей внуками.

Все свои бытовые вопросы Леонид Евгеньевич живя уже несколько последних лет в одиночестве привык решать сам. Сам занимался стиркой и глажкой, благо стиральной машиной пользоваться труда не составляло, сам убирался в квартире, сам готовил и мыл посуду. Раз в месяц к нему приходила для влажной уборки нанятая им за небольшие деньги, по случаю, их дворничиха, опрятная немолодая женщина, проживающая в их же подъезде на первом этаже. Таких, как Тычина, одиноких пожилых людей вокруг него в городе жило много, и Леонид Евгеньевич видел, что многие пенсионеры тяготятся своим одиночеством и потихоньку опускают руки, не следят за своим внешним видом, причёской и одеждой, а некоторые даже бедствуют. Он не хотел опускаться ни в чём, храня верность старым привычкам выработанным за многие годы совместного проживания со своей женой Татьяной Павловной, которая работая инспектором отдела образования в администрации города сама старалась держаться на высоте и заставляла мужа также быть всегда в тонусе, следить за модой, своим здоровьем и физической формой.

В дни рождения родных и их смерти, а так же в день своего рождения Леонид Евгеньевич посещал семейное захоронение на городском кладбище, где он поставил единый совместный памятник жене и сыну. На портрете, изображённом на постаменте из благородного зелёного мрамора, Татьяна Павловна сидела в кресле, а сын Артём стоял за её спиной обнимая мать за плечи. Здесь же за железной кованной оградой Тычина отвёл место и для себя и со спокойным сердцем настроился, когда придёт его час, соединиться с любимыми ему людьми.

Эту зиму Леонид Евгеньевич пережил особенно тяжело, разболелся травмированный в молодости сустав ноги, и он практически не выходил из дома на улицу с начала декабря до конца января, когда полярная ночь уже закончилась и над сопками окружающими город в первый раз взошло солнце. Всё это время Принца Уэльского по просьбе Тычины выпускала гулять соседка с первого этажа. Собака скучала без длительных прогулок с хозяином и утром по давно заведённой привычке брала каждый раз свой поводок в зубы и тыкалась призывно в колени Леонида Евгеньевича, приглашая того на прогулку.

– Ну, что ты милый мой, – гладил ласково по голове Принца Уэльского Тычина, – потерпи мой дорогой, скоро моя нога поправится и мы еще с тобой нагуляемся, навестим Татьяну Павловну и Артёма, пойдём в наш сквер.

Вопрос с суставом стоял на контроле у ортопеда, но лекарственная терапия и покой пошли на пользу и болезнь отступила, опухоль спала и боли в паху прекратились. Леонид Евгеньевич очень боялся, что дело может закончиться назначением ему операции по замене сустава, вошедшей в моду в последнее время, квоты на которую стали доступнее и такие дорогие и высоко технологичные операции в последнее время людям в преклонном возрасте и не только стали назначать массово. Мужчина знал многих своих знакомых которым такая операция помогла, но у некоторых замена сустава прошла не удачно, искусственный сустав часто выскакивал из соединения вертлужной впадины на тазовой кости, заживление тканей шло болезненно. Такие больные долго восстанавливались, ходили с трудом, иногда одна нога в итоге у них становилась короче другой. Прошедшим такие операции пациентам часто приходилось заказывать специальную обувь с утолщённой подошвой, чтобы компенсировать разность в длине своих ног, а иногда даже дело доходило до замены сустава и на второй ноге. Словом дело с операцией по замене сустава было не простое, хлопотное и длительное, требующее многочисленных хождений по поликлиникам и кабинетам чиновников, многочисленным обследованиям и сбору справок, а также требующее затем длительный период ограниченной подвижности при последующей за операцией реабилитации. Все эти страхи тревожили Леонида Евгеньевича всю зиму и радостное известие от врача о его выздоровлении и близкий приход весны вместе с окончанием длинной полярной ночи, вернули ему веру в жизнь и надежду на лучшее.

В первый раз Леонид Евгеньевич самостоятельно выбрался из дома в новом году в начале марта, хотя до окончания зимы на Севере было ещё далеко, но солнышко в местах закрытых от ветра стенами зданий уже пригревало и уже хотелось сдвинуть со лба шапку и отрыть лицо его первым лучам. Тычина в первый раз вышел на улицу с палочкой, которую приобрёл за время болезни. Принц Уэльский как будто бы понимая, что хозяину трудно и непривычно делать первые шаги по улице с этой тростью, косился на неё идя на поводке у противоположной ноги хозяина, и даже иногда очень желал бы её куснуть, но как воспитанный и послушный пёс сдерживал свои тайные желания и не нарушал правил приличия. Стаффордшир старался попадать в неровный ритм шагов Леонида Евгеньевича и не дёргать поводок, чтобы не доставлять неудобств своему подопечному. Спешащие по своим делам прохожие вежливо обходили их стороной, уступая место Леониду Евгеньевичу на очищенном от снега тротуаре.

День был солнечный, время приближалось к обеду, проезжую часть и тротуары в центре города уже убрали и очистили от снега, который теперь лежал небольшими сугробами на газонах и вдоль обочины дороги. На улице в этот предобеденный час стало многолюдно, движение машин в центре почти застопорилось, среди плотного потока из легковушек, автобусов и троллейбусов, сновали лишь вёрткие маршрутки. Дети шли с окончившихся занятий группками-стайками из ближайшей школы и весело щебетали с радостным смехом, как взъерошенные воробьи. А пережившие морозную зиму пичуги перелетали в радостной суматохе с куста на куст, посаженой вдоль тротуаров сирени и невысоких рябин, скакали между ногами прохожих на остановках общественного транспорта в поисках хлебных крошек и семечковой шелухи. Неотвратимая близость весны, ещё не смелой, но такой долгожданной здесь на центральных улицах города уже ощущалась во всём, в отражениях таких долгожданных солнечных лучей от сияющих окон зданий и витрин магазинов, в радующих глаз ярких красках свежевымытых машин, в потемневших на солнце деревьях и кустарниках и в этих розовощёких ребятишках, рано осмелевших под первыми солнечными лучами и уже снявших варежки, расстегнувших верхние пуговицы своих пальто и курток и развязавшие шапки. И первые капли на длинных прозрачных сосульках пропущенных кое-где у водостоков крыш коммунальщиками, как застывшие слёзы на ресницах красавицы зимы, загрустившей о своём скором уходе, сверкали драгоценными алмазами.

Перейдя по светофору через проспект Ленина, Леонид Евгеньевич оставил своего пса в вестибюле «Пятёрочки», где купил им на двоих продуктов и пакет семечек, чтобы покормить в сквере птиц. Затем они наслаждаясь прекрасным днём прошли в свой сквер у Городской думы и выбрав солнечную скамейку Леонид Евгеньевич присел, спустил с поводка Принца Уэльского, а сам достал купленную в магазине газету «Вечерний Мурманск» и стал не спеша изучать городские новости. Получивший свободу англичанин стал как бульдозер бороздить ближайшие сугробы, хватая зубастой пастью снег. Потом двое проходящих мимо мальчишек затеяли с Принцом Уэльским весёлую игру, подбрасывая терьеру снежки и тот ловил их в прыжке розовой пастью, с хлопаньем разбивая могучей челюстью в снежную пыль, создавая что-то похожее на снежный взрыв. Мальчишкам нравилась сила и ловкость собаки и они подбадривали пса радостными возгласами. Между тем в местной газете писали про контролируемую инфляцию и об очередном предстоящем росте тарифов ЖКХ, про распределение квот и результатах лова рыбаков на прошедшей в Баренцевом море мойвенной путине, об ожидающихся санкциях принятых Конгрессом по Крыму и о Сирии, о повышенной лавиной опасности для горнолыжников в Хибинах и повышении цен на бензин, так тревожащим горожан перед началом отпускного сезона. На всякий случай, ради интереса Леонид Евгеньевич стал просматривать страничку о предложениях по недвижимости, интересуясь примерными ценами сложившимися на вторичном рынке на его двушку и прикидывая в уме, хватило бы ему в случае возможной продажи на переезд куда-нибудь южнее.

В это время в сквер на соседнюю скамейку пришла одинокая женщина, она достала из сумочки планшет и стала тоже что-то на нём просматривать листая страницы. На вид ей можно было дать чуть больше пятидесяти лет. Даже под пуховиком с воротником из песца, её фигура казалась стройной, а щиколотки ножек выглядывающие из меховых полусапожек выглядели тонкими и изящными. В окаймлении песцовой высокой шапки, в цвет вуалевого воротника с голубым оттенком кончиков шерстинок серебристых шкурок, выделялось немного бледное с небольшими прожилками вен на висках у глаз, тонко очерченное изящное лицо, с чуть длинноватым носом и темно-карими, почти чёрными глазами. Под тонко изогнутыми чёрными бровями, над изящно очерченной, в виде взмахнувшей крыльями чайки, верхней губой, виднелись слегка заметные усики, которые впрочем никак не портили впечатления, а наоборот придавали всему образу незнакомки утончённую изысканность. Леонид Евгеньевич не сразу осознал, что в первый раз как уже за много лет, после прощания с женой, он обратил внимание на другую женщину и ему стало немного неловко, но желание ещё раз и ещё, увидеть этот вдруг пленивший его образ, становилось внутри его только сильнее. Женщина видимо почувствовала на себе его взгляды и с нескрываемым раздражением привлекла его внимание:

– Извините. Мне кажется, прежде чем вторгаться в чужое пространство, никому не нужными обглядываниями, с ног до головы, незнакомого вам человека, вы бы лучше обратили внимание на своего зверя. Не прилично знаете ли в общественном месте спускать с поводка бойцовую собаку.

Леонид Евгеньевич явно не ожидал такого реверанса от созданного в его голове романтичного образа незнакомки, так что некоторое время не мог вымолвить ни слова. И первые произнесённые им слова были в защиту репутации Принца Уэльского:

– Обратил бы ваше внимание, уважаемая незнакомая мне незнакомка, что мой преданный друг принадлежит к породе благородного английского стаффордширского терьера, а не грубого бойцовского американского и отличается от непутёвого потомка своим исключительно миролюбивым и преданным нравом и послушанием, – с поучительным тоном и обиженной интонацией начал мужчина просветительную лекцию в защиту своего подопечного. – Добрее моего терьера нет собаки на свете, руку вам даю на отсечение…

– Ну, руку вы свою оставьте пока себе, – злорадно и с лёгкой иронией ответила незнакомка, – нечего тут в общественном месте частями тела разбрасываться. А вот, что вы скажите по поводу вот этого невинно убиенного вашим питомцем голубя, который как я понимаю сейчас торчит из зубастой пасти вашего людоеда? – и женщина с усмешкой взмахнула рукой в направлении радостно подбегающего к скамейке хозяина терьера.

К своему глубокому удивлению и огорчению Тычина увидел, что действительно его глубоко воспитанный и нежный домашний питомец свернул голову пухлому сизарю и тащит свой трофей к хозяину, чтобы получить похвалу и благодарность за удачную охоту.

– Или вы теперь начнёте убеждать меня, что ваш поводырь так же заботился о бедной птице, нашёл её замерзающей на снегу и делал ей искусственное дыхание? – уже совсем развеселилась явно насмехаясь над Леонидом Евгеньевичем женщина на соседней скамейке. – Искусственное дыхание. И похоже, как и положено, изо рта в рот, да только перестарался, – и она залилась весёлым и беззаботным смехом, наблюдая недовольное и обескураженное выражение лица Тычины.

После чего, незнакомка положила свой планшет в сумочку и удалилась в сторону площади Пяти углов, слегка поигрывая бёдрами под пуховиком, как победитель в знак выигранного сражения.

Глава 2. Маленький ручей

Весь последующий день Леонид Евгеньевич боялся себе признаться, что насмеявшаяся над ним незнакомка его заинтриговала. Он старался не вспоминать её приятный бархатный голос и пленивший его образ, занимая себя домашними делами по приготовлению ужина и уборкой в квартире. Потом он покормил собаку и смотрел вечерние новости. После вечерней прогулки с терьером, который наверное почувствовав настроение хозяина старался меньше обращать на себя его внимание, мужчина покормил стаффорда сухим кормом и лёг в постель. Перед сном он прочитал ещё несколько глав романа «До встречи с тобой» Джоджо Мойес, начатого им не так давно и вскоре погладив голову лежащей на коврике у кровати собаки и выключив торшер уснул.

Несколько дней приходя в городской сквер с Принцем Уэльским мужчина в тайне надеялся на встречу с прекрасной незнакомкой, но то ли их предыдущая встреча была случайна, то ли испортившаяся холодная погода с ветром и небольшим снегом отпугивала женщину от длительных прогулок.

Через неделю погода нормализовалось, на улице снова потеплело и выглянуло солнышко. С нетерпением дождавшись обеденного времени Леонид Евгеньевич вышел из дома, держа на поводке Принца Уэльского и с тайной надеждой, стараясь себя сдерживать, чтобы не перейти на быстрый шаг, целенаправлено двигался к скверу. Увидев знакомую фигуру на его скамейке, под заснеженными деревьями мужчина почувствовал, что сердце его забилось чаще и внутренне осознавая всю нелепость и неуместность их встречи неумолимо приближался к ней.

Незнакомка издалека узнала Тычину и его собаку, и подняв голову, оторвавшись от своего планшета, который, как обычно держала в руках, улыбнулась.

– Ну, нет спасения от этих собачников, никуда от них укрыться, – пошутила она. – Пришли за очередной жертвой?

– Зачем вы так с нами, – улыбнулся не зная что ответить и волнуясь как ученик перед учительницей, не выучивший урок, отвечал Леонид Евгеньевич. – Мы с миром. И честное слово рады снова вас увидеть.

– Вот даже как, – наигранно удивилась незнакомка, – с места и в карьер. Да вы не далеко ушли в воспитанности от своего питомца, – и она благосклонно улыбнулась.

– Знаете ли, – вдруг вырвалось у Тычины, – в моём возрасте трудно найти себе собеседника.

– Конечно, – продолжала издеваться женщина, – в нашем трехсот тысячном городе, вашей жертвой почему-то стану именно я. Вы не маньяк случайно?