Эрика знает, о чем ты думаешь, Фидель. Пантомима слова. Десять рассказов

* * *

Встали намного живее, чем ложились. Страх пропал, кровь успокоилась. Решили возвращаться.

– На нет, и суда нет, – бодрился Хорхе. Кевин перевел, и англичане, привыкшие уважать правосудие, согласились.

Позавтракали бутербродами. О виски читатель, видимо, сам догадался. Отсняли на площади еще один сюжет, уделив особое внимание показаниям измерительных приборов, и начали потихоньку готовиться к отъезду.

– Не обижайтесь, ребята, – обратился к нам с Хорхе Стив длинной тирадой. – Но вы сами теперь видите, что ваша страна обманывает остальной мир. Никакой техногенной аварии в этом городе не было, по крайней мере, никаких видимых следов этого мы не обнаружили. Научные исследования никто не проводит. Никто ничего здесь не делает. Наше правительство должно спросить ваше правительство, что на самом деле скрывается за паническим бегством нескольких тысяч людей из города. Что это за «красные кхмеры» появились в современной Европе? И если ваша страна этого не знает или не способна выяснить, в ситуацию должно вмешаться международное сообщество. Определив причины опустения этого города, можно будет предотвратить подобные явления в других странах. Мы не имеем права молчать, а вашему правительству пора вынуть очень дурно пахнущий скелет из шкафа.

Я молчал. Стив, будто подслушал мои недавние мысли о скелете. Хорхе выдавил из себя привычный ропот, объединив в нем разные философские концепции, а также и бога, и черта:

– Это кара божья, и все. Его дела. Не думаю, что это заразное опустение города. А может и заразное, черт его знает.

Кевин удивленно и внимательно выслушал спич Хорхе, но не решился перевести для всеобщего сведения.

– А что это за творение божье! – я невольно вскрикнул.

Вся группа моментально прилипла глазами к человеку. Да. Это был человек. Он медленно пробирался к нам сквозь густые кусты. Расстояние уменьшалось. А разрастающаяся улыбка на лице незнакомца немного нас всех успокоила.

– Здравствуйте, господа, – тихим загробным голосом поздоровался чудом появившийся перед нами немолодой мужчина.

– Здравствуйте, – звонко крикнул Кевин и сразу же накинулся на незнакомца с вопросами, стараясь все быстрее узнать, чтобы единственный уцелевший житель города, не дай бог, не исчез также внезапно, как и появился, чтобы не растворился в воздухе как призрак. – Как вас зовут, мистер? Вы здесь живете? А куда подевались все люди?

– Как меня зовут? – начал, было, незнакомец, сделал паузу и посмотрел в стороны, ища место, где бы присесть.

«Кто это может быть? Робинзон Крузо. Что-то вертится в голове. Неужели это он?» – неприятная догадка прошила мой мозг длинной иглой, но в тот момент я не смог прочно ухватиться за нее.

Стив бросился к автомобилю, принес какое-то покрывало, набросил его поверх грязной скамейки и предложил незнакомцу присесть. Тот присел с краю. Поблагодарил. Мы обступили уцелевшего жителя, готовясь услышать что-то интересное и необычное.

Костюм – скомканный, воротник белой рубашки – грязнее лавки, тяжелые ботинки. Без шапки. Небритый. С растрепанными жидкими, полностью седыми волосами. Мужчина в возрасте, лет шестьдесят, худощавый, выше среднего роста. Бледное лицо, как шумерская таблица, вспахано глубокими клиньями морщин.

Незнакомый человек дал нам время себя осмотреть, после чего коротко ответил на вопросы Кевина:

– Зовут меня: Николай. Я здесь живу. А все жители ушли из города, кто куда. Кто – вернулся в села, откуда пришел, кто – отправился в Большой Город или подался за кордон.

– Но, почему люди покинули город? – Кевин с нетерпением дослушал ответ и задал основной вопрос нашего путешествия.

– Потому что в этом городе люди не могут спать, – ответ Николая потряс нас своей простотой и необычностью, тем более после нашего ничем не потревоженного сна.

– Как не могут спать? Мы же проспали ночь в этом городе как младенцы после купания. Как это, уважаемый Николай? – это уже Хорхе не удержался от участия в разговоре. Генри к тому времени давно как включил видеокамеру, а Кевин – перевод.

– Вы все правильно сказали. Спать в этом городе могут только младенцы, пока они младенцы и не знают, что здесь произошло. Вы этого тоже не знали, вот и проспали спокойно ночь в своих снах, – не меняя беззаботной интонации, ответил Николай и вытащил из кармана пиджака кусок какой-то веревки, за ней мятую сигаретную коробку и коробок спичек. Мы отказались от предложенных сигарет. Николай медленно прикурил одну сигарету, дешевую, без фильтра.

Кевин едва дождался момента, чтобы перевести следующие, несколько провокационные слова Стива:

– И вы, мистер, тоже не знаете, что здесь произошло в городе, раз уж живете в нем.

– Я? Нет. Я – знаю.

– Интересно послушать, если это не государственная тайна, конечно.

– Слушайте, ради бога. И нет здесь государственной тайны, потому что здесь нет государства, оно ушло вместе с людьми.

«Неплохое начало», – подумал я.

А незнакомец продолжил:

– Когда-то, не помню, сколько лет назад, недалеко отсюда, – Николай повернулся в сторону и показал рукой в направлении многоэтажных домов, – автомобиль раздавил двух небольших собак. Мать со щенком. Их окровавленные тела с вывернутыми наружу внутренностями целую неделю лежали посреди дороги. Целую неделю они в муках умирали, скулилы, стонали и плакали, плакали и стонали, как люди. Настоящие. Окровавленных слез было столько, что они текли улицей так, что ее невозможно было перейти. Люди равнодушно обходили, объезжали это место целую неделю, пока собаки не стихли. Их потом отодвинули лопатой на обочину. Хорошо спалось людям ту неделю, они закрывали окна, включали громче свои телевизоры и магнитолы. Со всего неба над городом слетелись все ангелы и скорбно махали крыльями, а город спал и веселился, веселился и спал рядом с медленной мучительной смертью самого верного друга человека.

– Невероятно! – вскрикнул Хорхе, задрав голову в небо.

– Может быть и невероятно, – согласился незнакомец и, не торопясь, покуривая, продолжил. – Умолкли под конец недели бедолаги. Но буквально на следующую ночь замученные собаки вдруг вновь заскулили, застонали и заплакали от нестерпимой боли уже во снах всех жителей города. Муки несчастных собак вернулись в сны бездушных людей. Стоны, скуление и плач будили горожан, как только сон касался их век и подушек. Всем снился один и тот же сон, один на всех: люди во сне стояли и смотрели, как умирали собаки. Это не явь, где можно закрыть глаза, уши и сердце. Во сне не спасали закрытые окна, телевизоры и магнитолы, музыка и алкоголь.

Перестал спать весь город.

Обессилив от бессонницы, люди буквально падали на ходу – дома, на улицах, на работе. Невыносимое скуление замученных собак не давало им спать, отнимало сон. Сорок человек скончались. Приезжала комиссия Министерства здравоохранения и захоронения, но уже на следующий день надменные столичные чиновники, поджав хвосты, в ужасе бежали из города. Спали только маленькие дети, но и они теряли сон, как только кто-то им рассказывал о бессоннице взрослых.

Целый год мучился город, а затем все его жители, молча, не сговариваясь, в один день снялись и ушли со всеми пожитками, которые можно было унести и увезти с собой, кто куда.

– А как быть с бродягами, которых войска согнали со всего западного региона? В чем они виноваты? Почему не прижились? – пришел черед моего вопроса.

– Они – невиновны, это – правда. Но есть, как есть, не я это придумал. В этом городе живет лишь один сон. Сон о том, как мучились и умирали собаки. Другие сны обходят эти места стороной.

Мы все закурили. Даже – Хорхе, который бросил курить год назад, о чем не забывал хвастаться при каждой встрече со мной. Ниоткуда-то взялась бутылка виски и пошла по рукам. Отпил глоток и Николай. Затем наш гость (вернее, хозяин, мы – гости):

– Спасибо за угощения, – поблагодарил житель закрытого города, поднялся со скамейки, тихонько попрощался и ушел.

– А почему к тебе не приходит этот страшный сон, Николай? – крикнул ему вслед Хорхе.

– Я никогда не сплю.

– Не спишь? – удивление исказило улыбку Хорхе.

– И вы не спите. Теперь вы знаете о том, что произошло, в этом городе. Здесь к вам будет приходить этот чужой сон, – не оборачиваясь, ответил Николай.

– Но бродяги же ничего не знали о муках собак, почему они не могли спокойно спать? – не унимался Хорхе.

– Я рассказал одному из них. И узнали все, – сказал Николай и растворился в зелени. – Как вы. Сегодня.

– Послушай, Николай? – не унимался Хорхе.

– Боль здесь живет большая, нестерпимая, – то были последние слова незнакомца.

* * *

Камера Генри работала. Теперь уже я попросил виски, и все согласились с тем, что следует повторить ритуал.

– Трудно поверить, но и грех не проверить на себе только что услышанное, – Кевин перевел для нас с Хорхе реплику Томаса. – Если мы уже здесь и проделали такой путь сюда.