Казнь

– Шутник вы, право! – смутился редактор. – Ну да что с вами поделать. Пишите!

– Триста и по три?

– Милушка, пусть за две строки пятачок. По две с половиною. Средства у меня, вы знаете…

– Ну, один черт! – Силин махнул рукою. – Вы?то уж слыхали?

Редактор встрепенулся.

– Про убийство? Да, да! Я к Долинину посылал, просил прийти. Спит.

– Не спит, а расстроен, – с ударением сказал Силин, – шутка ли, у них в доме! Через полчаса, как он вернулся. «Где вы были? Везде! Везде – значит нигде!» – Силин кинул папиросу и придавил ее каблуком, словно ставя точку.

– Милушка, да вы что же? – пролепетал редактор.

– Я? – пожал плечами Силин. – Ничего! Это первый допрос на месте. Всех спрашивали.

– Скажите!.. А он фельетон мне должен, – задумчиво протянул редактор.

– Фельетон он напишет. Ему что! Да и я это так, – успокоил его Силин, – ну, я сяду!

– Душечка! – сказал редактор, влюбленно посмотрев на Силина и доверительно положив ему на колено руку. – Только уговор: сегодня в» Газету» не идите!..

Силин с возмущением тряхнул головою.

– Нет, нет, дайте слово! – продолжал редактор. – А то помните с затонувшей баржей? А? И вообще все теперь сведения об этом деле чтобы у меня. Хорошо? Я вам уж три копейки дам! – расщедрился он.

– Три? Идет!

– Ну, вот и хорошо! Так пишите, милушка! Я вас оставлю!

Силин пристроился к столу и, макая перо, сказал вслед уходящему Полозову:

– Пришлите пару пива!

Перо его бойко заскрипело по бумаге.

«Весь город сегодня в необычайном волнении. Пролилась кровь, совершено убийство. И на этот раз убит не жалкий босяк в пьяной драке, не загулявший бурлак, а всеми уважаемый, известный делец, директор коммерческого банка. Убит не ради денег, а по каким?то таинственным мотивам, и труп его, подброшенный или нет, был найден… Но не будем забегать вперед и начнем по порядку…»

Силин выпил залпом стакан пива, задумался и, налив второй стакан, на клочке бумаги отметил:

«1. Кто и как открыл труп? 2. Поза убитого, рана. 3. Первые меры. 4. Прибытие властей. 5. Прибытие следователя. 6. Первый допрос на месте. 7. Тайна».

– Так, хорошо! – одобрил он сам себя. – А извещение о похоронах в особой заметке. Ну!

Он выпил второй стакан пива и стал писать, не отрываясь, только и отбрасывая исписанные страницы в сторону.

Спустя час он встал, потянулся и, самодовольно взглянув на исписанные листки, аккуратно сложил их, придавил прессом и, взяв шляпу, вышел из душной комнатки.

Уходя, он поклонился девице с тусклыми глазами и сказал ей:

– Придет Матвей Михайлович, скажите, что на столе!

– Хорошо, Степан Иванович! – ответила девица таким тоном, словно он предложил ей выпить раствор сулемы и она с безропотной покорностью согласилась на это предложение.

Силин вышел и огляделся, после чего, беспечно насвистывая, направился в соседнюю улицу, перешел площадь, прошел по бульвару и совершенно неожиданно очутился перед дверью в редакцию» Газеты».

Ничего нет удивительного, что он вошел в нее, и совершенно естественно, что редактор – издатель» Газеты», Павел Петрович Стремлев, с радостным возгласом бросился пожимать ему руку.

– Рад, рад! – говорил он. – Два раза посылал за вами! В» Листке» не были?

Стремлев был еще короче Полозова, но в противоположность ему – не только на лице, но даже и на голове не имел ни малейшего признака растительности. Зато глаза его, выпуклые, словно выдавленные из орбит, беспокойно таращились и огромный нос, как руль у лодки, гордо высился над тонкими губами, что делало его голову похожей на птичью.

– Ну вот еще, – ответил Силин, – я ему свою двойню долго не забуду!

– И хорошо! – обрадовался Стремлев. – Так вы мне насчет убийства, а? Ваш родственник, – вздохнул он, – почтим!

– Великолепная статья, – сказал Силин, – таинственная подкладка, роман. Но…

– Что?

– Меньше трех копеек не возьму, и сколько напишется!

– Степан Иванович! – воскликнул Стремлев. – Где у меня средства? Вон тот каналья может: его отец гробы делал в холерный год, нажился. Так ему легко Долинина на фельетон позвать, а я…

– Ну, тогда я уж к нему пойду! – и Силин с равнодушным видом повернул к выходу.

– Ну, миленький, ну, дорогой! – Стремлев взял его под руку. – Ну, Бог с вами! Пишите! Только, – он умоляюще посмотрел на него, – уж в» Листок» не ходите!

– Э, шут с ним! – ответил Силин. – Ну – с, так я сяду! – и он положил шляпу.

– Садитесь, садитесь, – засуетился Стремлев и многозначительно прибавил: – Возмущения побольше! Упадок нравственности и прочая.

Силин кивнул головой и опустил перо в чернильницу. Часа через полтора он вышел из редакции, весело улыбаясь.

– Ну, сделал! – сказал он сам себе. – Теперь к сестре, обедать, потом с Лапой повидаться для нового запаса… Ах, если бы каждую неделю такой случай!..

VIII

Только к утру приехал судебный следователь, Сергей Герасимович Казаринов, длинный и тощий, с белокурою головой, на которой волосы росли почему?то клочьями, в синих очках на остром и тонком носе. Он вертел беспрерывно головою, словно вывинчивал ее из плеч, и при этом нос его будто нюхал воздух.

Его сопровождал письмоводитель Лапа, постоянно имевший вид только что проснувшегося человека. Если его спрашивали, он сначала подымал голову и осматривался, словно ища глазами спросившего его человека, потом в свою очередь спрашивал: «А?» – и на вторичный вопрос уже собирался с ответом.

Казаринов был возбужден. Он давно сетовал на прозаичность своих дел (помилуйте, в пьяной драке Аким Степана зарезал, или Матренин любовник в ревности ее ножом полоснул! Разве это интересно?), и теперь убийство Дерунова, казалось, давало ему случай отличиться.

– А, Яков Петрович, Николай Петрович! И вы тут? – обратился он к Весенину. – Знакомые все лица! Ну, что без меня тут сделали?

Пристав доложил, что он составил протокол предварительного осмотра места и положения трупа, полицейский врач установил убийство и сделал осмотр трупа.