Казнь

Мелодия оборвалась на половине фразы, и в дверях показалась Вера. Он протянул ей руку. Она крепко пожала, и сказала:

– Приезжали бы хоть вы чаще. Днем бы! Гулять пошли!

– Где же мне? Я завтра на покос еду. Хотите, за вами заеду?

– Мама скажет: неприлично!

– Здесь?то? Я уговорю её. Хорошо?

Вера кивнула.

– Так я часов в одиннадцать, а к обеду домой!

– Не обманите!

Мысль о завтрашней поездке с Верою на время примирила Весенина с жизнью и рассеяла его грустные мысли. Он забыл даже про Елизавету Борисовну и весело гнал домой лошадь.

Елизар отворил ему ворота и принял лошадь. Весенин, к удивлению своему, увидел в окнах своего дома свет.

– У меня есть кто?то? – спросил он.

– Какой?то барин из города, – ответил Елизар, – беспременно, говорит, хочу его видеть!

– Кто бы это? – вслух проговорил Весенин и торопливо вошел в комнаты.

– Простите меня, что я так бесцеремонно ворвался к вам, – встретил его в столовой Николай Долинин.

Весенин обрадовался ему. Николай Долинин был симпатичен ему, особенно теперь, когда он перенес испытания тяжкого подозрения, и, увидев его на свободе, Весенин радостно приветствовал его.

Он горячо встряхнул ему руку и сказал:

– Что вы, голубчик! Да вы и представить не можете, как я рад вам. Значит, гадость окончилась? Вероятно, Яков Петрович посоветовал вам отдохнуть у меня. Отлично! Я вас с деревней познакомлю!

Николай отрицательно покачал головой.

– Я завтра же уеду, – ответил он, – и приехал к вам с просьбою.

– Ну, какой?

Весенин пригласил пройти в кабинет и зажег свечи.

– Вы должны мне устроить свидание с Анной Ивановной, – сказал он глухо.

Весенин с изумлением взглянул на него.

– Да чего же устраивать? Поедемте завтра в усадьбу, вот и все!

– Ах, вы ничего не знаете! – с тоскою воскликнул! Николай. – Слушайте!

И, ходя из угла в угол по комнате, он рассказал Весенину всю историю своей изломанной любви и свои теперешние опасения.

– Она написала мне в тюрьму: молитесь обо мне. Брат ее уверяет, что она меня не примет. Я совершенно сбит с толку, ничего не понимаю, а мне надо же ее видеть! – с отчаянием воскликнул он. – Если я явлюсь перед нею вдруг, с ней Бог знает что может быть, она изнервничалась…

Весенин сидел, смущенный всем слышанным. Вот она, подкладка всей драмы! И ему вдруг стала понятна трагедия души Анны Ивановны. Он с грустью посмотрел на Долинина.

– Хорошо, – сказал он, – я завтра буду у них к одиннадцати часам и увижусь с нею. Ответ сейчас же и привезу вам. Помоги вам Бог!

Заря узкой полосой уже алела на небе, когда он уложил в столовой взволнованного Долинина и сам лег спать, но он еще не скоро заснул, думая о людских страстях. Неужели сердце его никогда не испытает чувства взаимной любви? Он тяжело вздохнул и закрыл глаза. Перед ним вдруг возник образ Веры.

XX

Тяжело жить с нечистой совестью, но жить еще при этом под постоянной угрозою обличения – ужасно. В порыве любви и надежды на близкое окончание своих мук Елизавета Борисовна с легкостью отнеслась к необходимости платить за молчание, но через две недели уже пришла в ужас от своего положения. Сто рублей каждую неделю, и нет уверенности, что в следующую не потребуют от нее двести, а там триста, сколько захотят эти жадные люди! Откуда доставать эти деньги? И она, совершенно потерявшись, охваченная бессилием в борьбе с этим тайным врагом, вдруг прекратила с ним всякое сношение. Как птица, притаившаяся в кусте от глаз хищника, она замирала от страха в предчувствии беды при каждом шорохе в саду, при каждом появлении Ефрема с почты. Беспрерывный страх напряг ее нервы до галлюцинации, и вот теперь ожидание разрешилось ударом! Она готовилась к нему, и все?таки он обрушился на нее неожиданно. Этот негодяй пришел сам, виделся с Весениным; может быть, говорил с ним! И какое требованье выкупить все! Очевидно, это угроза, но он может потребовать от нее сколько угодно денег. Откуда достать их?

Елизавета Борисовна нервно, лихорадочно осмотрела все ящики своего туалета, вынула все содержимое из портмоне и с отчаянием смотрела на выложенные деньги: сорок пять рублей и копейки! Разве он помирится на этом?.. Вещи? Она достала шкатулку и пересмотрела друг за другом парюры, кольца, браслеты. Сердце ее сжалось тоскою. Расстаться с ними, отдав их в грязные руки шантажиста?.. И опять бессилие охватило ее, она опустила на колени руки и безучастно устремила перед собою взор. Будь что будет! Пусть он придет в ярость! Пусть сделает огласку; теряет он!.. Но следом за этим ужас охватил ее. О, чего бы она не дала, чтобы не утратить уважения этого благородного человека. Он поймет измену, простит бегство, но подлость, мелкую подлость заурядного мошенника! Краска стыда залила ее лицо. Она торопливо стала перебирать вещи и без разбора откладывала их в сторону одну за другой…

Вера испугалась, встретившись с нею утром. Она любила мачеху как человека, с которым она сжилась за многие годы.

– Мама, что с вами? На вас лица нет! Идите, голубушка, лягте! – сказала она участливо, целуясь с нею.

Елизавета Борисовна слабо улыбнулась.

– Нет, Вера, я просто дурно спала. Было очень душно сегодня!

– Это потому, что ваши окна выходят в цветник. Цветы душат вас, – с волнением сказала Вера.

Елизавета Борисовна согласно кивнула головою.

Анна Ивановна безмолвно сидела за столом и все время долгим испытующим взглядом глядела на нее, но в ее взоре было столько участия и ласки, что в измученной душе Елизаветы Борисовны на миг мелькнула мысль: «Вот кто бы мог быть моим другом. Она тоже страдает», и она с благодарностью взглянула на Анну Ивановну, та тихо улыбнулась ей в ответ и нагнулась к крошечной Лизе.

– Привет вам, а мне стакан чаю или кофе! – шутливо сказал Весенин, быстро входя в столовую.

– Вы? Так рано? – воскликнула Вера.

Елизавета Борисовна тревожно взглянула на него и побледнела.

– Я еще не за вами, – ответил Весенин, – мне надо зайти в контору, потом побывать еще дома, и тогда я уже к вашим услугам.

– Вы собираетесь куда?нибудь? – спросила Елизавета Борисовна.

– Да. Вера Сергеевна скучает, и я предложил ей проехать со мною в наше новое имение, там снимают сено теперь. К обеду мы будем дома.

– Ты пустишь? – с тревогой спросила Вера. Елизавета Борисовна улыбнулась.

– Уезжай! Тебе правда скучно, а мы здесь с Анной Ивановной…

Вера благодарно кивнула мачехе и радостно засмеялась. Анна Ивановна сняла Лизу со стула и взяла ее за ручку.

– Мы пойдем в сад, – сказала она, – как няня управится, пошлите ее, Вера Сергеевна!