Кровь и Судьба. Anamnesis morbi

«Во что значит выражение, жопой чуять, – подумал Жора, – А что я чую? Знать бы. Бланк забыл, что я тут? Или не придал значения разговору? Завтра в шесть придет этот швейцарский бельгиец. И что?»

Жора не знал, что. Но очень хотел быть в своей комнатке завтра в шесть и чтобы Бланк не подумал, будто в ней кто-то есть.

– Что за шпионские страсти? – вслух сказал Гарин. – Куда я лезу?

«Ладно, – решил он, – если я буду на месте, значит, буду, если Бланк попросит уйти – уйду».

С этой мыслью он выключил компьютер и пошел на выход.

В его комнату вели две двери. Одна из зала кабинета – Бланка,а вторая из общего коридора. Дверью в кабинет Бланка Гарин никогда не пользовался, она была заперта со стороны помещения Бланка.

Видимо Антону Семеновичу не было дела, слышит ли Гарин разговоры, что ведутся в кабинете хозяина медцентра ЭСХИЛЛ. До сих пор у Бланка от Жоры не было секретов. А теперь?

Жора приехал из типографии, где заказал буклеты о центре, занес Бланку в папку «На подпись» счет на оплату положил на стол секретарши, а так как ее не было уже, то отошел перекусить в недавно организованное кафе в отремонтированном сегменте здания.

Вернуться он постарался без шума. Очевидно, Бланк секретаршу отпустил, потому что документы, положенные Гариным на стол, так и лежали.

Компьютер Гарин вывел из спящего режима. Полюбовавшись на бегущую строку: «Кардиология в ЭСХИЛЛЕ – наша цель»!, он двинул мышкой и заставку сменил рабочий стол Виндос 3.11.

Гарин запустил «Ворд» и «Альдус Пейдж-Мекер», в которых писал и монтировал макеты. Предстояло заготовить шаблон нового буклета, с учетом открытия новых отделений. А это теперь, по ходу ремонта, происходило чуть ли не каждые месяц-два. Вот закончили ремонт на четвертом этаже, где по плану открывались реанимация и детское отделение.

Пока деньги на все выделяло ореховое министерство, при этом поставляя на лечение сотрудников – мужиков с мозолистыми руками и широкими плечами. Шишкобойцев. Ежемесячно бухгалтерами закрывались акты выполненных работ, погашающие вложенные МИНОРЕХПРОМОМ целевые средства.

Ужас Бланка – налоговая полиция «поселилась» в здании ЭСХИЛЛа и отслеживала каждую входящую копейку.

Когда Гарин вернулся из кафе, Феврие уже был в кабинете Бланка. Разговор шел на английском. Жора зашел тихо, разделся и слушал.

Когда тема пошла по второму кругу, а Жора это понял, когда Бланк начал повторяться в вопросах, стараясь понять эмиссара из финансовых кругов Европы.

Жора все понял и чтобы голоса ему не мешали, осторожно вышел и отправился снова в кафе, выпить чего-нибудь безалкогольного и обдумать услышанное.

Как и положено для любого докладчика, Феврие в основном блоке уложился за двадцать минут.

В лифте Гарин вспомнил популярный анекдот.

К новому русскому приходит черт и предлагает за его бессмертную душу исполнить любое желание. Новый русский пытается его понять.

– За любое-любое?

– Да.

– Мою душу?

– Да, всего лишь твою душу.

– За любое желание?

– За любое.

– Душу?

– Да, больше ничего.

– Заманчиво. Только я одного не понимаю.

– Чего же? – удивляется черт.

– А наколка-то в чем? Я не понимаю.

Что же предлагал Феврие?

Гарин достал блокнот, в котором делал пометки во время встреч, и, пока ждал заказ, ставил карандашом только жирные точки.

Феврие предложил брать кредиты в одном крупном лондонском банке, но не просто так. То есть их брать будет не Бланк и не центр ЭСХИЛЛ, а дочерняя организация, для которой создателями и поручителями выступят МИНОРЕХПРОМ и медцентр ЭСХИЛЛ. Компанию эту создадут юридические и физические лица из России. Как известно Рудыго ведет большую внешнеторговую деятельность, продает орехи, покупает те, которых не бывает в России. Часть этих денег нужно проводить через Лондонский банк, который представляет Феврие. При этом Рудыго, то есть его министерство, через своих финансистов часть вырученных денег от орехового бизнеса оставит в банке в качестве гарантийного залога для новой фирмы, как поручитель. Этот неприкосновенный фонд может быть возвращен в любой момент по первому требованию МИНОРЕХПРОМА. А вот проценты от этого депозита будут распределены между министерством Рудыго, центром господина Бланка и будут учтены личные интересы господ Рудыго и Бланка.

О себе Феврие скромно умолчал.

Главное, это добиться для созданной фирмочки высокого кредита доверия на финансовом рынке, чтобы у банков-кретиторов не возникало сомнений в порядочности ее. Используя разные законы в разных странах, под различные благотворительные программы фирма и ее дочки будут тоже брать кредиты, перегонять деньги из банка в банк, позволяя набирать доходы комиссионные от операций.

Кредит доверия – это те же деньги. Фирму с высоким финансовым кредитным рейтингом потом можно будет продать за хорошие деньги и всю схему повторить. Главное, чтобы все это время в качестве гаранта ее порядочности в банке лежал залог от МИНОРЕХПРОМА.

Дочернюю организацию нужно зарегистрировать на Кипре или в Гибралтаре. Она свой кредит вернет практически сразу обратно в банк, и потому на ней никаких долгов не будет. Ее главная задача, как понял Гарин, не крутить все эти кредиты – это длчя отвода глаз, имитация бурной деятельности, а выманить у МИНОРЕХПРОМА залоговые деньги.

От суммы у Гарина перехватило дыхание. Не меньше ста миллиардов фунтов стерлингов!

Впрочем, залоговый капитал, должен ему соответствовать и будет конвертирован в золото или алмазы, которые и станут храниться в депозитном хранилище Лондонского банка. Раз в год, банком по поручению вкладчиков будет сниматься разница курса и откладываться на третьи – личные счета господ Рудыго и Бланка.

При годовом экспорт-импортном обороте МИНОРЕХПРОМА в триллион фунтов, сумма вполне подъемная. Причем изъять ее нужно всего один раз, а если эта схема будет клонирована – то…

Личный интерес Бланка и Рудыго составит всего лишь одну сотую процента от этой суммы в год на двоих.

Мгновенно сосчитав, Гарин понял, что ежегодный доход Бланка станет выразиться в сумме – пять миллионов фунтов в год, или почти десять миллионов долларов. Не считая того, что на МИНОРЕХПРОМ и центр ЭСХИЛ будут приходить по пятьсот миллионов на каждого в виде процентов от депозита.

Главный аргумент Феврие оказался в том, что раз деньги находятся за пределами России, то местные налоговые органы к ним никаких претензий и вопросов иметь не смогут. А так как проценты Рудыго и Бланка не превысят пяти от сделки, то и у мировых налоговых организаций тоже вопросов не возникнет. Все абсолютно законно.

Гарин поставил жирную точку, означавшую миллиард долларов дохода в год из ничего. Из воздуха.

Зачем приезжал Феврие? Вытащить из Рудыго деньги. От кого этот эмиссар? От неких международных финансовых кругов, которые видимо не могли не обратить внимания на закупку МИНОРЕХПРОМОМ для медцентра ЭСХИЛЛ разного оборудования на два десятка миллионов долларов. И поняли – что между Рудыго и Бланком имеется что-то большее, чем просто дружба. А значит, на этом можно сыграть. Учитывая же обстановку в России на рубеже девяносто второго – девяносто третьего года, если ореховый министр не дурак, то он, пока властен над денежным потоком, захочет создать для себя финансовую перину, а заодно и Бланку, без которого вся эта операция станет выглядеть слишком подозрительно.

И зачем тогда Бланку медцентр в Москве? ЭСХИЛЛ превращался в игрушку для взрослого ребенка – Антона Семеновича Бланка.

Палец его становился действительно пальцем царя Мидаса, при одном условии: если он и Рудыго согласятся на предложение Доминика Феврие.

Гарин пил кофе и вспомнил финальные сцены из фильма «Бриллиантовая рука»: «Как говорил один мой знакомый, покойный: Я слишком много знал»!

Понятно, почему Рудыго перенаправил Феврие к Бланку. Это не благотворительность. Плевал он на Бланка и его центр. Министерство нашпиговано жучками и стукачами, а тут чисто. Пока чисто.

Рудыго наверняка приедет и очень скоро. Он должен поговорить с Бланком, а так как ореховое министерство – официальный спонсор медцентра, этот визит никому не будет подозрителен.