Чумной доктор

Трое вооруженных стражников с горящим фонарем прошли по улице и скрылись за поворотом. Улица снова опустела. Мальчишка лет четырнадцати выглянул из-за угла дома и, боязливо оглядываясь по сторонам, осторожно перешел улицу. В руках он нес маленькую котомку, завернутую в кусок темной ткани.

– Керт! – строгий глухой голос, прозвучавший из темноты, заставил мальчика вздрогнуть.

Он остановился, испугавшись на мгновение, но тут же улыбнулся. Из темного переулка вышел человек в черном плаще с капюшоном на голове. Мрачная бледная маска без носа и рта с холодными темными глазницами скрывала лицо незнакомца. В руках чумной доктор держал длинную деревянную палку чем-то напоминавшую трость пилигрима.

– Господин Ивут, – почтительно поклонился Керт, скрывая улыбку. – Вы меня опять напугали.

– Я же предупреждал тебя – не ходи ночью по городу! – строго напомнил Адвен, подходя ближе. – Ночью по улицам разрешено ходить только чумным докторам и страже.

– Но я только в лечебницу сбегаю и вернусь, – беспечно возразил Керт, показывая котомку в руках. – Господин Картис опять не обедал и не ужинал, вот я решил унести ему немного съестного.

– Нет! – строго возразил Адвен, остановился на некотором расстоянии от мальчика и отрицательно покачал головой. – Ты мне нужен живой, а доктора Картиса покормят и без тебя.

– Но тут ведь совсем не далеко, – попытался возразить мальчишка.

– Я сказал – нет, – строго повторил Адвен. – В лечебнице опасно и ко мне тоже не подходи.

– Я не боюсь смерти! – дерзко заявил мальчишка.

– И я не боюсь, – согласился Адвен. – Но и умирать нам совсем ни к чему. Мы же уже говорили с тобой об этом?

Керт ничего не ответил, тяжело вздохнул и опустил голову.

– Пойдем домой, покормишь меня, я тоже проголодался, – предложил Адвен.

– Хорошо, – взбодрился Керт. – Я побегу вперед и соберу вам ужин.

Не дожидаясь ответа, мальчишка побежал по темной улице, а чумной доктор не спеша направился следом.

Вся семья Керта, мать, отец, два брата и три сестры умерли от чумы. Мальчик остался сиротой, черная смерть не взяла его жизнь, прошла мимо. Может – не заметила, а – возможно, пощадила, даже безжалостная чума не забирает всех подряд.

Адвен взял его сначала в водоносы, а затем в слуги. Мальчик был всегда молчалив, но исполнителен. Жил в комнате на первом этаже, следил за домом, готовил ужин, бегал за водой, кормил лошадь и каждый день прокуривал дом полынью и ароматным церковным ладаном из личных запасов самого епископа.

Жили они в просторном двухэтажном доме недалеко от центральной площади, вблизи городского собора, где размещалась чумная лечебница. Владельцы дома поспешили покинуть город, едва прослышав о появлении чумы, а потому безвозмездно оставили новым хозяевам всю мебель и домашнюю утварь.

На первом этаже поселились Керт и Картис – молодой лекарь, тот самый доктор, которого Адвен вызволил из лап инквизиции. Молодой лекарь сразу принял предложение стать чумный доктором в обмен на помилование. Таких людей оказалось немного, а таких, от которых была ощутимая польза, только трое.

Картис Тардаус оказался толковым лекарем и отличным хирургом, и вскоре Адвен назначил его старшим доктором в чумную лечебницу, где Картис проводил все дни и ночи. Изучив «Трактат о чуме» и точно следуя рекомендациям доктора Ивута, молодой лекарь делал успехи и даже совершенствовал методику борьбы с чумой. Но, как оказалось, все его имущество, включая дом, где находился лечебный кабинет и аптека, городские власти и инквизиция поспешно поделили между собой. Спасти удалось только немного вещей и хирургические инструменты, которые не приглянулись новым владельцам. Впрочем, сейчас Картис нуждался только в пище и постели на ночь. Так же, как и Адвен, он бросил вызов чуме и бился с ней в молчаливой схватке, рискуя своей жизнью, а поэтому в доме оба доктора появлялись только во время обеда и поздно вечером, но только лишь для того, чтобы немного отдохнуть после тяжелого дня.

Адвен подошел к дому и остановился у входа, освещенного тусклым фонарем, еще раз взглянул на молчаливую темную улицу, словно ожидая, что кто-то выйдет из темноты, и вошел в дверь.

Керт уже зажег лампы и суетливо бегал по дому. Адвен сразу направился в отдельную комнату на первом этаже. В пропахшем ладаном, полынью, уксусом и спиртом темном помещении он переодевался всегда, меняя мрачный наряд чумного доктора на скромную домашнюю одежду лекаря.

Сначала Адвен снял и повесил у очага плащ из плотной, пропитанной воском ткани, затем снял и протер специальным раствором сапоги и только потом, предварительно протерев тряпочкой смоченной спиртом, снял тонкие кожаные перчатки, тщательно вымыл руки с мылом в маленьком тазу и подошел к умывальнику.

На стене над умывальником висело старое, щербленное по краям зеркало. В его мрачной глубине сейчас отражались темно-зеленые глазницы. Светлая костяная маска по форме напоминала лицо человека, только без отверстия для рта – нижняя часть сливалась с носом. В стороны от щек отходили два длинных отростка-хобота, концы которых скрывались за спиной.

Мрачное, пугающее зрелище, особенно если увидеть такое лицо ночью в темном переулке. Но в сравнении с другими масками докторов Адвен выглядел даже немного дружелюбно. Люди не боялись его, не шарахались в стороны, а спокойный уверенный голос располагал к себе и давал надежду. Может, из-за необычной светлой маски, а возможно, из-за умения лечить людей, везде, где он появлялся, горожане узнавали его и почтительно кланялись, но старались держаться на расстоянии. Чумных докторов уважали, но боялись не меньше самой чумы.

Смоченной в растворе уксуса тряпочкой Адвен аккуратно протер маску, затем отстегнул ремни на затылке и снял ее. За последние несколько недель эта маска стала его лицом, надежной защитой и тяжелым бременем, но носить ее целыми днями было неудобно и обременительно.

Секрет маски заключался в двух шлангах, отходивших от нижней части и крепившихся за спиной к специальным фильтрам, закрепленным к ремню на поясе. Конструкция неудобная, но более эффективная, чем обычные маски чумных докторов с огромным клювом, придающим носителю сходство с древним языческим божеством. Адвена всегда немного забавляли надменные носатые доктора, и потому сам он носил боевую маску, предназначенную защищать лицо воина во время сражения. Однажды в поединке он одолел опасного воина с юга. Храбрый наемник бился умело и уверенно, но был сражен ловким ударом меча. В память о том поединке Адвен взял себе этот трофей. Выполненная целиком из крепкой кости, маска прекрасно защищала лицо от ударов и стрел, но для борьбы с невидимым противником ее пришлось усовершенствовать, добавить прозрачные стекла в глазницы и воздушные фильтры. Темно-зеленые стекла тоже имели маленький секрет, днем они защищали от яркого света, а ночью позволяли лучше видеть в темноте.

Отстегнув фильтры от пояса, Адвен снял маску и бережно положил на стол. Затем снова подошел к умывальнику, вымыл руки, стянул с головы подшлемник, сшитый также из плотной пропитанной воском ткани, и еще раз взглянул в зеркало. Усталые покрасневшие глаза с каким-то недоверием смотрели на исхудавшее, покрытое щетиной лицо, словно увидели незнакомца, которого когда-то давно где-то встречали.

Он устал, но не от постоянного ношения душного костюма и продолжительных прогулок по городу, и не от бесконечного дня, который начинался с раннего утра и заканчивался поздней ночью. Он устал от испуганных людских глаз, полных страха и ужаса. Устал от стонов и криков больных, корчившихся от боли в чумном бараке. Устал от мертвецов, которых каждый день вывозили на телегах из города. Устал от мрачных лиц сторожей и сиделок, от нудных причитаний городских сановников и бесконечных людских слез. Устал от страшных масок без ртов с большими стеклянными глазами и длинными уродливыми носами, которые постоянно окружали его и часто снились по ночам. Чума не нападала со спины, не пугала и не угрожала, она брала измором, молчаливой безысходностью и тоской.

– Господин Ивут, вы уже переоделись? – послышался голос Керта из-за двери. – Ужин уже готов.

– Нет, не входи, – громко предупредил Адвен, не оборачиваясь. – Оставь все у меня в комнате, и идти спать.

– Будет исполнено, – ответил Керт, и за дверью послышались тихие удаляющие шаги.

Набрав полную пригоршню воды, Адвен плеснул живительную влагу себе на лицо, потом еще и еще, пока взгляд не прояснился и снова не зажегся уверенностью и жизнью. Вечерняя усталость еще не повод для отступления.

Адвен тщательно вымыл лицо, голову и руки до самых локтей, прополоскал рот и вытерся сухим полотенцем, затем переоделся в домашний костюм, обул чистые туфли и, потушив свет в комнате, направился наверх.

На втором этаже он занимал две комнаты. В одной располагалась спальня, в другой он оборудовал кабинет, где разложил свои вещи, инструменты и лекарства.

В пропахшем полынью и спиртом кабинете, освещенном нескольким масляными лампами, Адвен обнаружил на столе ужин и открытую бутылку вина. Керт всегда отличался исполнительностью и вниманию к мелочам.

Быстро покончив с ужином, Адвен уселся в удобное кресло и начал просматривать очередные сводки по городу. Наместник уже давно покинул город и отправился в столицу области, поручив доктору Ивуту «войну» с чумой. Меры по борьбе с мором были приняты быстро, но положение дел не улучшилось. Адвен каждый день считал заболевших и умерших, их число с ужасающей скоростью росло. За несколько недель смертность увеличилась в несколько раз.

Борьба с чумой проходила трудно, каждый день возникали новые проблемы. Желающих выполнять работу чумных докторов и погребальщиков совсем не было, люди отказывались даже за хорошее вознаграждение, а те, кто соглашались, работали нехотя, кривились, упирались и плохо выполняли приказы. Доверять исполнителям было бессмысленно, даже самые ответственные доктора ошиблась или ленились, но их можно было понять. Усталость и постоянное напряжение давали о себе знать. Чума брала город измором, и стоило отступить, испугаться, отчаяться, как тут же черная смерть захватила бы весь город.

Вечерами, когда ночная темнота опускалась на город, становилось немного прохладнее после жаркого дня, и тогда Адвен, облачившись в костюм чумного доктора, сам ходил по опустевшим улицам, выявлял заболевших чумой и следил за исполнением приказов.

Наиболее крепких больных он распоряжался разместить в новую лечебницу в городском соборе, остальных направлял в чумной барак умирать. Люди знали это и пытались скрывать симптомы, но иногда заболевшие и сами не догадывались о своей судьбе. Встречались и такие, что прятались у себя дома, скрывались от всех и вся, надеясь переждать чуму. Трагедия заключалось в том, что в запертых изнутри домах иногда находили только трупы. Чума подбиралась незаметно, не стучась проникала в дом и забирала жизни всей семьи, прихватывая заодно домашних кошек и собак. Спрятаться от чумных докторов несложно, а вот укрыться от чумы невозможно.

Поздно ночью, когда город все же засыпал своим кошмарным сном, Адвен отправлялся в чумной барак, чтобы осмотреть больных, свезенных за день со всего города. Тех, в ком еще были силы сопротивляться чуме, он оправлял в лечебницу. Совсем безнадежных уносили в подвал, где оставляли умирать в тишине и покое, но многие больные часто кричали от боли и спазмов. Крики и стоны раздавались постоянно, и ночью и днем, до тех пор, пока чума не забирала их жизни.

С докторами и хирургами тоже возникало много проблем. В чумном бараке творилось инакомыслие и вседозволенность. Каждый хирург одевался по-своему, в меру достатка и воображения, и лечил больных по своей методике, совершенно не слушая чужих советов. Даже выслушав рекомендации доктора Ивута, хирурги продолжали лечить больных старыми способами. Адвен смог лишь настоять на том, чтобы больных покрывали чистой марлей или тонким белым полотном, поили облегчающим боль отваром и кипяченой водой, и ходили по чумному бараку в защитной одежде. Последнее указание выполняли все, иногда даже с излишним самодурством. Кто-то отпугивал болезнь святыми мощами и амулетами, иные для профилактики постоянно жевали чеснок и курили непонятные травы. Кроме того, доктора помещали ладан на специальной губке в ноздри и уши, и часто от всего этого букета запахов сами задыхались до обморока.

Лечили, а точнее пытались лечить, больных тоже по-разному. Чаще всего врачи и хирурги использовали размягчающие примочки и припарки для чумных бубонов, покрывавших тело больных, а если это не помогало, то резали и вскрывали бубоны самым чудовищным образом. В тех случаях, когда никакой инструмент не мог разрезать затвердевший бубон, его прижигали горячим железом. Такие способы только немного облегчали страдания больных, ненадолго отсрочивали неминуемую смерть, и нередко мучительное лечение доводило больных до смерти быстрее, чем сама болезнь.

Обезболивающие микстуры и целебные лекарства до больных чумного барака не доходили. Доктора придерживали их для себя или тех, кто готов был платить золотом. Да, совсем не чистые помыслы и благородные порывы приводили докторов в чумной барак, а жажда поживы и хорошее жалование – вот что являлось истинным стимулом для городских докторов.

Впрочем, доктору Ивуту удалось найти среди общей массы помощников несколько толковых хирургов и лекарей, готовых прислушаться к его рекомендациям. Молодой лекарь по имени Картис Тардаус оказался самым способным из всех, он не отходил от доктора Ивута, следовал по пятам и выполнял любое указание. Именно его Адвен определил в новую лечебницу, организованную в соборе, где содержались больные с признаками выздоровления и у которых еще имелась надежда на спасение. Он не лечил их целебными средствами, не читал волшебных заклинаний и даже не был уверен, что кто-то из этих больных выживет. Он только выбирал самых сильных и крепких, тех, чей организм пытался противостоять болезни, собирал их в одном месте и давал им возможность на самоизлечение.

Монахини, укутавшись в плащи, ухаживали за больными в лечебнице, кормили их и всячески пытались облегчить страдания. Епископ сам пел молитвы, упрашивая Бога об исцелении и прощении грехов. И действительно, судьба этих людей находилась только в руках Бога, доктора уже не могли им помочь. Люди не знали, что Белый доктор не может их излечить, но всегда с надеждой смотрели в молчаливые строгие глаза, прячущиеся за стеклянными глазницами мрачной маски.

Лечебница в соборе стала местом надежды на спасение, но после долгой ночи страшных стонов и криков, каждое утро с первыми лучами солнца гробовщики снова грузили на телеги тела умерших. Чума была столь сильна и распространялась так быстро, что и величайшие предосторожности не могли обеспечить безопасности, пока человек находился в пораженном болезнью городе.

* * *

Шум дождя за окном разбудил его рано утром. Сильный проливной ливень барабанил по крыше и стеклам, словно желая заявить всем о себе. Адвен быстро встал с постели и распахнул окно, впуская в комнату свежий прохладный сырой воздух, глубоко вздохнул и зажмурился. Чистый воздух действовал как живительный нектар, и на лице непроизвольно появилась легкая умиротворенная улыбка. Адвен уже давно так не радовался обычному дождю.

Погода с начала лета стояла ужасная – жаркая и душная. Ни ветерка, ни тучки. Хорошего дождя не случалось уже несколько недель, а летний зной только помогал чуме распространяться по городу. Надоедливые насекомые заполонили все вокруг, а ходить каждый день по жаре в плаще с капюшоном и маске было довольно тяжело.