Божьи воины

«Интересно,?– подумал магистр, прикрывая окно,?– где сейчас этот тип?»

– Ты знаешь эту женщину? – спросил друга Парсифаль Рахенау.?– И эту девушку?

– Ты же видел, что я с ней здоровался,?– проворчал, немного ослабив пояс, Генрик Барут по прозвищу Скворушка,?– что в ручку чмокал. Думаешь, я привык чужие бабьи руки целовать? Это моя тетка, Грозвита, должно быть, едет куда-то. А та толстощекая – ее служанка. А та, что в чепце,?– ее экономка.

– А девушка?

– Теткина дочка, моя кузинка, стало быть. Тетка – жена моего дяди Генрика, который в Смарховицах сидит и которого звать Гейеманом, и не того Генрика, с Голой Горы, по прозвищу Журавль, а того третьего, младшего брата отца, которого зовут…

– Генрик,?– угадал не отрывавший глаз от светловолосой девочки Парсифаль Рахенау.

– Ты его знаешь? Значит, все в порядке. Значит, он – мой дядька, тетка – его жена, а девчонка – их дочка. Ее зовут Офка. А чего ты так на нее пялишься, а?

– Я…?– Мальчик покраснел.?– Да нет. Я просто так…

Офка фон Барут только прикидывалась, будто ей больше всего нравится вертеться на корчмовой лавке, дрыгать ногами, постукивать ложкой по тарелке, рассматривать бревенчатый потолок и теребить конец косы. В действительности она уже давно приметила интерес паренька и вдруг решила прореагировать. Показав ему язык.

– Коза,?– с отвращением прокомментировал Скворушка. Парсифаль смолчал. Он был целиком увлечен. Единственное, что его беспокоило, – это проблема кровного родства. Рахенау состояли в родстве с Барутами, одна из сестер дяди Гавейна была, кажется, кузиной тетки жены Генрика по прозвищу Журавль. Это наверняка требовало соблюдения церковных предписаний, а с ними бывало по-всякому. Парсифаль думал о женитьбе как о малоприятной обязанности, если даже не наказании, но сейчас вне всякого сомнения, понимал, что если уж это придется делать, то он в тысячу раз больше хотел бы светловолосую Офку фон Барут, чем тощую как щепка и прыщастую Зузанну, которую настойчиво сватал Рахенау ее отец, старый Альбрехт фон Хакеборн, хозяин Пшевоза. Парсифаль твердо решил тянуть с женитьбой сколько удастся. А с течением лет Зузанна Хакеборн могла, самое большее, увеличить количество своих прыщей, у Офки же были перспективы стать красивой девушкой. Очень красивой девушкой…

Красивая in spe девушка, явно довольная проявленным к ней интересом, сначала приоткрыла нижние зубки, а потом снова высунула на подбородок язычок. Сидевшая рядом матрона в чепце резко одернула ее. Офка показала зубы, для разнообразия – верхние…

– Сколько…?– пробормотал Парсифаль Рахенау,?– сколько ей годков?

– А мне-то какое дело? – фыркнул Скворушка.?– Да и тебе тоже, раз уж мы об этом заговорили. Ешь быстрее свою кашу, надо ехать. Господин Пута будет злиться, если мы вовремя в Клодск не приедем.

– Если не ошибаюсь,?– раздалось рядом с ними,?– я имею честь общаться с благородными господами рыцарями Генриком Барутой и Парсифалем фон Рахенау?

Они подняли головы. Рядом стоял священник, высокий, седоволосый, с глазами цвета стали. А может, они только казались такими в задымленном помещении корчмы?

– Воистину,?– Парсифаль Рахенау наклонил голову,?– воистину, святой отец. Это мы. Но мы не рыцари. Нас еще не посвящали…

– Однако,?– улыбнулся священник,?– это всего лишь вопрос времени. Причем, уверен, недолгого. Позвольте представиться. Я отец Шлосскнехт, слуга Божий… Ну и холод нынче… Хорошо б выпить подогретого винца… Господа рыцари окажут мне честь и не будут возражать, если я принесу по кружечке и для них? Желание есть?

Скворушка и Парсифаль переглянулись, сглотнули. Желание было, к тому же большое. С наличными было хуже.

– Отец Шлосскнехт,?– снова назвал себя слуга Божий, ставя на стол кружки,?– ныне при бжегской коллегиате. Некогда был капелланом рыцаря Оттона Кауффунга, упокой Господи душу его…

– Капеллан господина Кауффунга! – Парсифаль Рахенау оторвал взгляд от Офки фон Барут, чуть не поперхнулся подогретым вином.?– Клянусь головой святого Тибурция! Так ведь он, зарубленный в бою, на моих руках преставился! Два года тому назад это было, в сентябре, в Голеньевских Борах. Я был в той его свите, на которую напали разбойники! Когда они двух девушек похитили, Биберштайновну и Апольдовну. Чтобы потом их обеих опозорить, безбожники.

– Господь, будь милостив,?– сложил руки священник.?– Невинных дев опозорили? Сколько ж зла в этом мире… Сколько зла… Сколько греха… Кто ж мог на такое решиться?

– Рыцари-разбойники. Атаманом у них был Рейнмар Беляу. Мерзавец и колдун.

– Колдун? Невероятно!

– Поверите, когда я расскажу. Я собственными глазами видел… Да и слышал многое…

– Я тоже много чего рассказать могу! – Скворушка отхлебнул из кубка. Щеки у него уже крепко порозовели.?– Ибо видел и я колдовские дела этого Белявы! Ведьм видел, летящих на шабаш! И людей, побитых на тракте под Франкенштайном, у Гороховой Горы!

– Не может быть!

– Может, может,?– усердно закивал Скворушка.?– Я правду говорю! Людей госпожи Дзержки де Вирсинг, торговки лошадьми, побили черные всадники. Рота Смерти. Дьяволы! У этого Белявы сами черти на посылках! Вы не поверите, когда я вам расскажу!

Сталеглазый священник заверил, что поверит. Подогретое вино ударяло в головы. Развязывало языки.

– Что вы сказали, преподобный? – наморщил лоб Фричко Ностиц, закидывая седло на балку.?– Как вас зовут?

– Отец Хабершбрак,?– тихо повторил священник.?– Каноник у Пресвятой Девы в Рачибуже.

– Как же, как же, я слышал о вас,?– подтвердил с совершенно уверенной миной Фричко.?– И какое же у вас ко мне дело? Настолько срочное, что вы меня аж в конюшне отыскиваете? Если речь о Гедвиське Страуховне, той, что из Рачибужа, то клянусь, пусть меня святой Антоний сожжет, она лжет. Отцом ее бекарта я никак быть не могу, ибо всего только один раз ее трахал, да и то в зад.

– Ах нет, нет,?– быстро сказал священник,?– речь, уверяю вас, совершенно о другом, не о Страуховне. Хотя, я бы с казал, столь же деликатном. Я хотел бы узнать… Хотел бы узнать обстоятельства смерти моего близкого родственника. Ах, может, все же не… Я предпочитал бы…

– Что б вы предпочли?

– Поговорить об этом с кем-нибудь другим. Поскольку…

– Что-то ты крутишь, святой отец. Или говори, или пошел вон! Мне в дом пора, други ждут. Знаешь, что такое други? Дружина? Ну! Давай говори, в чем дело!

– А вы ответите, когда я спрошу?

– А это,?– выпятил губы Фричко Костиц,?– будет видно. Потому что слишком уж часто вы, попы, не в свои дела нос суете. Слишком часто. Вместо того чтобы на свой нос смотреть. И в молитвенники. Богу молиться, бедным помогать, как закон велит.

– Так я и думал,?– спокойно ответил священник, поднимая глаза, у которых, как оказалось, был цвет стали.?– Предвидел, что вы так ответите. Поэтому хотел вас просить только о посредничестве. А поговорить я хотел бы с вашим другом, тем итальянцем… Его мне особенно рекомендовали. Как самого мудрого и опытного среди вас.

Фричко расхохотался так громко, что кони принялись хрипеть и топать.

– Надо же! Ну, дела! Подшутили над тобой, патер, посмеялись. Вителодзо Гаэтани самый опытнейший? В чем? В пьянке, пожалуй. Самый мудрый? Это кобель пьемонтский, тупица, болван неученый. Единственное, что может сказать, – это cazzo, fanculo, puttana porcamadonna[109 - «Член, трахать, проститутка, свиная мать» – в этом роде.]. Ничего больше он не умеет. Ты хочешь правду узнать? Тогда у других спрашивай! У меня, чтобы далеко не ходить!

– Ежели на то ваша воля,?– священник прищурился,?– тогда спрошу. Как и при каких обстоятельствах погиб господин Гануш Трост, купец, убитый два года назад в районе Серебряной Горы?

– Ха! – хохотнул Фричко.?– Чего-то подобного я ожидал. Но обещал, так что скажу.

Он присел на конюшенной лавке, указал священнику другую.

– В августе месяце это было как раз два года назад,?– начал он.?– Выехали мы из Кромолина и тут глядим, кто-то следом едет. Ну, засаду устроили, поймали. И кто ж, видим, в руки попался? Не угадаешь: Рейневан де Беляу. Тот колдун и разбойник, растлитель девиц. Ты слышал о Рейневане де Беляу, растлителе девиц?

– Что общего у растлителя девиц со смертью Троста?

– Щас расскажу. Ну, удивлю тебя, патер. Удивлю…

– Брат Кантор? Анджей Кантор?

– Я.?– Дьякон в Воздвижении Святого Креста аж подскочил, услышав голос за спиной.?– Это я…

На стоящем за ним мужчине был черный плащ с цветочной вышивкой, серый зауженный в талии дублет и берет с перьями, одежда на манер богатых купцов и патрициев. Но было в мужчине что-то, что никак не ассоциировалось ни с купцами, ни с мещанами. Дьякон не знал что. Может, странная гримаса? Может, голос? Может, глаза… Странные… цвета стали…

– У меня здесь для вас,?– сталеглазый достал из-за пазухи мешочек,?– плата. За то, что вы выдали в руки Священной Инквизиции Рейнмара фон Беляу. Коий факт имел место, как отмечено в наших книгах, здесь, в городе Франкенштайн, quintadecima die mensis Septembris Anno Domini 1425[110 - пятнадцатого сентября Лета Господня 1425?го (лат.).]. Выплата немного задержалась, но, увы, так работает наша бухгалтерия.